К тому же имеющимися в наличии инструментами нельзя было прорезать отверстие в борту корабля. Холод космоса и высокая теплопроводность металла буквально пожирали весь жар горелки, не давая ему причинить заметного ущерба прочному корпусу ракеты. По мнению Джевонса, оптимальным вариантом в создавшейся ситуации было бы вообще обрезать дюзы двигателей левого борта, хуже от этого не будет, поскольку остальные двигатели корабля все равно оставались неуравновешенными. Единственным существенным доводом против этого плана было то, что для резаков пришлось бы использовать драгоценный кислород. Отдавая должное аргументам противников его предприятия, Джевонс тем не менее продолжал настаивать:
– Мы тут заперты, как крысы в клетке, но мы с Боуменом сделаем все возможное, чтобы открыть ее, даже если нам придется зубами прогрызать себе дорогу.
Капитан Винтерс дал добро – не то чтобы он верил, что у них что-то выйдет, но это немного охладило бы пыл Джевонса и никому не причинило бы вреда. Поэтому Джевонс и Боумен целыми днями не вылезали из космических скафандров и наперекор судьбе упорно работали, не замечая хода времени из-за бешено кружащихся вокруг них звезд. Их успехи, едва заметные даже в самом начале, становились все ничтожнее и ничтожнее по мере того, как уходили силы.
Умер ли Боумен насильственной смертью или нет, навсегда останется тайной. Известно, что он не доверял Джевонсу. Единственное, что заметили все, так это как вздрогнул корабль и по его корпусу пробежала судорога. Возможно, произошел несчастный случай. Скорее всего Боумен был невнимателен и коротким разрядом случайно прожег в скафандре крошечное отверстие.
Впервые за последние несколько недель открыли иллюминаторы, и люди уставились на головокружительное вращение звезд. Боумен безучастно плавал в дюжине ярдов от корабля. Его костюм сдулся и опал, а на левом рукаве зияла рваная дыра.
Сознание того, что вокруг тебя кружит, словно спутник вокруг планеты, труп товарища, явно не способствовало поднятию и без того сумрачного настроения экипажа. Сколько ни отталкивай его, труп все равно будет вращаться вокруг корабля, возможно, лишь по чуть более вытянутой орбите. Наверное, когда-нибудь для подобных случаев придумают соответствующий ритуал – скорее всего это будет маленькая ракета, которая унесет бренные останки в их последнее безвозвратное путешествие. Так или иначе, ввиду отсутствия прецедентов, капитан Винтерс решил оказать телу соответствующие почести, взяв его обратно на борт. На корабле была холодильная камера, служившая для хранения остатков провизии, но несколько отделений уже пустовало…
Спустя сутки после временного погребения Боумена в дверь рубки управления тихонько постучали. Капитан осторожно промокнул последнюю запись в бортовом журнале и закрыл книгу.
– Войдите, – сказал он.
Дверь приотворилась, и в нее проскользнула Алиса Морган.
Капитан никак не ожидал такого визита. Миссис Морган всегда старалась держаться в тени и за долгие месяцы полета напомнила о себе лишь несколькими просьбами, которые передавала через мужа.
Капитан заметил в ней некоторые перемены. Как и у всех, у нее был изможденный вид, а в глазах сквозили тревога и озабоченность. К тому же она нервничала. Пальцы ее тоненьких рук постоянно сжимались и разжимались. Было очевидно, что ее следует слегка подтолкнуть, дабы она выложила, с чем пришла.
Капитан ободряюще улыбнулся.
– Входите и присаживайтесь, миссис Морган, – любезно предложил он.
Женщина пересекла комнату, слегка щелкая магнитными подошвами, и заняла указанное ей кресло, устроившись на самом краешке. Во всей ее позе сквозило страшное напряжение.
Взять такую женщину в подобное путешествие крайне жестоко по отношению к ней, вновь отметил про себя капитан. В конце концов, она просто милая маленькая игрушка, потерявшая сейчас все свое очарование. Зачем этот глупец муж сорвал ее с насиженного места – тихой, уютной заводи городских окраин, спокойного быта, жизни, где она была защищена от любых невзгод и тревог?
Капитан вновь удивился тому, как стойко и решительно выдерживала миссис Морган нелегкие условия жизни на борту «Сокола». Видно, судьба к ней благосклонна.
Он говорил с женщиной мягко и спокойно, а она напоминала настороженную птицу, готовую в любую минуту сорваться и умчаться прочь.
– И что я могу для вас сделать, миссис Морган?
Пальцы Алисы сплетались и расплетались. Некоторое время она напряженно следила за ними, потом подняла глаза, раскрыла рот, собираясь что-то сказать, и снова закрыла его.
– Все не так просто, – пробормотала она обреченно.
Капитан попытался подбодрить ее:
– Не надо нервничать, миссис Морган. Лучше скажите мне, что вас мучает. Кто-нибудь… пристает к вам?
Она покачала головой:
– Ах нет, капитан Винтерс. Дело совсем не в этом.
– Так в чем же?
– В нашем… нашем рационе. Мне не хватает пищи.
– Как и всем нам, – только и сказал он коротко.
– Знаю, – торопливо добавила она. – Знаю, но…
– Что «но»? – спросил капитан холодным тоном.
Алиса перевела дыхание.
– Тот человек, что умер вчера. Боумен. По-моему, я могла бы рассчитывать на его порцию…
Предложение так и осталось неоконченным, когда она увидела выражение лица капитана. Он даже бровью не повел, но она поняла по его взгляду, насколько тот потрясен. Более наглого заявления ему в жизни не приходилось слышать. Он просто утратил дар речи и тупо уставился на бесцеремонную просительницу. Но что удивительно, в ее глазах не было и в помине прежней робости и стыда.
– Я должна получать больше пищи, – сказала миссис Морган с ударением.
Капитан Винтерс вышел из себя.
– С чего это вы взяли, что имеете право на долю погибшего?! Я даже не буду утруждать себя и доказывать вам всю никчемность вашего заявления, дамочка. Поймите одно: мы все делим поровну. Единственным следствием смерти Боумена будет то, что мы продержимся на нашем рационе чуть дольше – и все. А теперь, я думаю, вам лучше уйти.
Но Алиса Морган и не думала уходить. Она сидела, поджав губы, чуть прищурив глаза и немного нервно сплетая и расплетая пальцы. Несмотря на свой гнев, капитан был крайне изумлен тем, как на его глазах домашняя кошечка вдруг превратилась в хищника. Миссис Морган упрямо гнула свое:
– До сих пор я не просила для себя никаких привилегий, капитан. Я не стала бы требовать их и сейчас, если бы это не было совершенно необходимым. Но смерть человека дала нам какой-то резерв. А я должна получать больше пищи.
Капитан с трудом взял себя в руки.
– Смерть Боумена не дала нам никакого дополнительного резерва и тем более не явилась некоей счастливой случайностью – она увеличила наши шансы на выживание, на день или два отдалив приход смерти, и только. Неужели вы думаете, что остальные чувствуют себя лучше и меньше вас нуждаются в пище? В жизни не слыхал такого наглого…
