– Я думаю, Эрика будет беспокоиться, если узнает, что вы вышли без него.
– Эрика обо всем беспокоится.
Сигрид споткнулась, и ее помощник протянул левую заднюю конечность, чтобы поддержать ее. Когти мягко зафиксировались на ткани ее пальто. Сигрид вновь усмехнулась.
– Мне кажется, я должна быть благодарна Эрике за то, что она тебя купила.
В базе данных находились некоторые способы выражения благодарности. Какие-то из них, если оперировать результатами теста, были искренними, какие-то нет. Некоторым клиентам действительно требовалась помощь, а некоторым – нет.
– Испытываете вы благодарность или нет, это не повлияет на мою способность выполнять работу, – сказал помощник. – Но я действительно хочу, чтобы вы были счастливы. И не хочу, чтобы вы были печальны.
Он так и не снял когтей с ее пальто, а она не попыталась освободиться. Вместо этого она вновь провела рукой в перчатке по корпусу камеры.
– Я не печальна, – сказала Сигрид. – Разве я так выгляжу?
– Не сейчас, – сказал помощник. – Но бывали случаи, когда я подозревал, что вы чувствуете печаль.
– Печаль – это нормально, – сказала Сигрид, двинувшись вперед, а ее помощник пошел рядом. – Настоящий враг – это отчаяние. Отчаяние – это как плохо утепленное окно. Вся непогода просачивается вовнутрь. От этого не спрятаться. Именно отчаяние я называю настоящим проклятьем. Оно пускает корни в душе – как плесень в стенах.
Помощник уже слышал нечто подобное в разговорах Сигрид с некоторыми из ее старых друзей и клиентов, теми, кто время от времени навещал ее. Все ее советы были одного плана. Конечно, для них она одевалась и зажигала свечи, а иногда выставляла мед, яблоки, хлеб и молоко; но главное, чем они занимались, были разговоры. Разговоры были самой важной частью встречи.
– Означает ли это, что мне не удастся испытать печаль либо отчаяние?
Сигрид под своей балаклавой хмыкнула. Склонила голову, рассматривая полную луну и звезды.
– Боюсь, что не удастся, – ответила она наконец.
Они продолжили движение. Помощник проверил состояние своего корпуса. Он был изготовлен из материалов, предназначенных для лунной орбиты, и способен был выдерживать экстремальный холод и жару. Но и при таких замечательных свойствах корпус нуждался в постоянном мониторинге. Ни один из предыдущих прототипов не тестировался в подобной среде.
– А Эрика не испытывает печали? – спросила Сигрид.
– Я не уверен, что смогу ответить на этот вопрос, – ответил помощник.
Сигрид замедлила шаг, а вместе с ней замедлил шаг и ее помощник.
– Это потому, что она не хочет?
– Нет. Просто мы недостаточно близки, чтобы я мог провести корректный сбор данных Я не могу говорить о том, чего не наблюдаю.
Сигрид вновь зашагала в обычном темпе.
– Мы с ней ссорились, – сказала она. – До того, как появился ты.
– Это нормально, когда родители и дети в чем-то не согласны.
– Это были жуткие ссоры. Перенасыщенные дурной энергией. Я думаю, они добавили изрядную толику негатива к моим кармическим долгам.
Помощник толком не знал, что ответить. Эрика и сама залезла в долги, купив его для своей матери, но это были совершенно другие долги. К сожалению, все доступные файлы по этой проблематике были либо туманными, либо содержали противоречия.
– Ты думаешь, Эрика счастлива? – спросила она. – Сама по себе, в городе?
– Люди, живущие обособленно, часто чувствуют себя одиноко, – сказал помощник. – Но у них также есть возможность реализовывать собственные цели, не учитывая чьи-либо еще расписания или планы. Они развивают собственные способности так, как считают нужным. С точки зрения статистики, одинокие люди гораздо более удовлетворены тем, как устроена их жизнь. Как ни странно, у них больше возможностей быть счастливыми.
– Вдовы и вдовцы, – задумчиво произнесла Сигрид. – Похоже, это самый долгий разговор из тех, что мы с тобой вели.
– Вам это нравится? – спросил помощник.
Сигрид кивнула:
– Да. Очень.
– Тогда мне тоже нравится.
Рука Сигрид некоторое время лежала на его голове. Она не похлопывала, не поглаживала его, как это обычно делают с животными. Нет, она возложила на него руку так, как поступают люди во время молитвы.
Другой рукой она указала вперед.
– Смотри!
На дороге стоял большой фургон. Старый. Вероятно, немой, лишенный всех средств коммуникации. Помощник просканировал его. Ничего. Снова включил сонар. Пусто. Фургон совсем древний: ни идентификационного номера, ни «умных» меток, ни солнечных батарей. Вероятнее всего, дизель. Внутри мерцает свет и слышна медленная музыка. Флейты.
– Подойдем и поздороваемся, – сказала Сигрид.
Изменив направление, она двинулась к фургону. Шаг ее ускорился, и ноги она ставила значительно тверже. Хотя, с точки зрения помощника, не было ничего хорошего в том, чтобы приставать среди ночи к незнакомцам, для Сигрид такое упражнение могло быть полезным. Целитель, с которым она как-то говорила в Шанхае, был бы рад.
Они подходили ближе, и музыка становилась все громче и отчетливее. Играли флейты, – нечто медитативное, даже заунывное. Помощник не отнес бы мелодию к печальным, но она звучала настойчиво и проникновенно, словно жалуясь на что-то.
Но стоило им подойти к фургону, как мелодия прекратилась. Боковая дверь открылась, и помощник увидел внутри двоих, мужчину и женщину, взрослых, но трудноопределимого возраста. Кожа их отличалась необычайной гладкостью – такая бывает только у очень молодых или очень богатых людей. Мужчина носил окладистую ухоженную бороду, а женщина – корону из кос. Сидели они на подушках вокруг низенького столика. Сам фургон был обшит деревянными панелями, словно миниатюрный дом. Над столом чуть покачивалась лампа, а со стен свисала кухонная утварь. Помощник слышал о таких экипажах, но воочию увидел впервые.
Мужчина отложил флейту, сделанную из березы, и спросил:
– Кто-нибудь из вас играет на луре?
– Легкие мои уже не способны к этому, – ответила Сигрид, с удивительной ловкостью забираясь в фургон.
И, указав пальцем на помощника, добавила:
– А он не умеет.
– Как это грустно, – проговорила женщина.
И, обратившись к помощнику, сказала:
– Пожалуйста, заходите.
Сигрид нахмурилась, переводя взгляд с мужчины на женщину и обратно.
– Вы уверены? Он очень… очень тяжелый. Батареи и все прочее.
– Кварц, медь и золото, я уверен, – сказал мужчина.
– Все из награбленного! – воскликнула женщина, просияв лицом, и захлопала в ладоши.
Произведенный ею шум разбудил двух огромных пушистых котов, которые дремали в гамаке, подвешенном к боковому окну. Помощник увидел, как они раскрыли глаза, продемонстрировав совершенно одинаковые золотистые радужки. Один кот лениво потянулся, затем оба вновь улеглись.
