Оли тем временем висел высоко над миром…
* * *
– Но ведь это же просто история, верно? – спросил Моугай. – Я имею в виду, таких чудовищ, как мэншонегерь, не бывает. Не может быть!
– Тебе надоел мой рассказ? – спросила бабушка Тоффл.
– Да нет, я просто…
– В старые времена люди наделали много ужасного, – сказала Тоффл. – Существовали ли в действительности гигантские человекоподобные роботы, которые бродили по Земле? Не скажу наверняка. А была ли мертвая девочка с бирюзовыми волосами? Тоже не знаю, Моугай.
– Но ведь она не была девочкой, верно? – спросил я. – Никакой там девочки не было, так?
– Очень хорошо, малыш Мэй, – кивнула головой бабушка Тоффл.
– Она была феей! – провозгласил Моугай.
– Скорее, симулякром, – сказала бабушка Тоффл. – Законсервированным, работающим автономно. Тогда подобные штуки были хорошо известны. Своеобразные игрушки для детей. Только эта каким-то образом выжила и состарилась, а вот дети, которые должны были с ней играть, погибли.
– Это ужасно, – покачал головой я.
– Тогда, в прошлом, многое было ужасным, – проговорила бабушка Тоффл самодовольно. – Ну, продолжение слушать будете? Осталось совсем немного.
– Конечно, будем! – воскликнул Моугай, хотя по его лицу нельзя было сказать, что он так уж жаждет продолжения этой истории.
– Ну что ж, – сказала бабушка Тоффл. – Посмотрел Оли вниз и…
* * *
Оли посмотрел вниз и увидел весь мир, распростертый под его ногами. Виден был мерцающий бликами океан, разрушенный город и Проклятые равнины. А совсем-совсем далеко он увидел место, о котором говорили Кот и Лисица, место, полное чудес: зелено-коричневое и желто-голубое, какого никто не видел много веков. Там были реки, поля и леса, насекомые, бабочки и люди; и солнце там светило на пшеничные колосья и фиговые деревья, на капусту и маргаритки. И на маленьких детей – таких же, как вы.
Понятно, это была Территория.
И Оли страшно захотелось туда.
– Дитя человеческое, – сказал гигантский робот, чьи глаза были огромны, как дом, – как давно я…
– Что? Что ты сделаешь со мной? – спросил Оли, и голос его дрогнул – но разве что самую малость.
– Как что? – переспросил робот. – Убью.
Но уверенности в его голосе не было.
– Прошу тебя, – сказал Оли. – Я даже не знаю, что это такое – быть настоящим мальчиком. Я просто… просто хочу им быть.
– Убью, – повторил робот, но с такой интонацией, словно забыл, что означает это слово.
И тогда с плеча Оли, в облаке искр, спорхнула маленькая девочка с бирюзовыми волосами и зависла между ним и гигантским роботом.
* * *
– Что она сказала мэншонегерю, никто не знает наверняка, – покачала головой бабушка Тоффл. – Может быть, она увидела в роботе ребенка, с которым ей так и не довелось поиграть. А возможно, и сам робот был слишком усталым и уже не помнил, почему он должен был охотиться на людей. Беседа между маленькой феей и гигантским роботом затянулась до глубокой ночи, и Оли, посмотрев, как садится солнце над далекой Территорией, уснул в ладони гиганта.
И здесь бабушка Тоффл остановилась и, откинувшись на спинку своего кресла-качалки, закрыла глаза.
– Бабушка Тоффл! – позвал я.
– Бабушка Тоффл! – повторил вслед за мной Моугай.
Но бабушка Тоффл уже начала похрапывать, причем далеко не мелодично. Мы переглянулись, а Моугай принялся тянуть ее за руку, но бабушка просто захрапела громче и отвернулась. Так мы и не услышали от нее окончания этой истории.
* * *
Тем давним летом я странствовал вместе с Моугаем по Территории, и нам казалось, что жаркие дни не кончатся никогда. У реки мы собирали ягоды, наблюдали, как в поле работают взрослые, и пытались поймать в лужах маленьких головастиков, хотя те оказывались умнее нас и ускользали из наших ладоней. Мне кажется, Моугай отождествлял себя с Оли в гораздо большей степени, чем я. Под соснами, в холодке густого леса, где легкий ветерок шевелил иголки, он раз за разом пересказывал мне эту историю, не переставая удивляться чудесам, которые открыла нам бабушка Тоффл, и, хотя я неизменно уверял его, что все это лишь история, для него она была чем-то большим. Однажды мы пошли навестить Элдера Симеона в его доме у подножия холмов. Когда он увидел, как мы приближаемся, то вышел из своих мастерских, и с ним вместе вышли, прыгая, ковыляя и переваливаясь, его автоматические питомцы. Элдер Симеон пригласил нас во двор, насквозь пропахший машинным маслом и мятой, откуда нам отлично были видны странные угловатые очертания холмов. Именно тогда Элдер Симеон и поведал нам окончание истории, хотя, как я думаю, сделал он это весьма неохотно.
– Робот и фея проговорили всю ночь, – начал он, – и никто в точности не знает, к какому решению они пришли. Но утром, еще до восхода солнца, мэншонегерь зашагал по проклятым равнинам. Каждым своим шагом он преодолевал огромное расстояние. Он подминал чахлые деревья, давил отравленные колодцы и полуразрушенные жилища людей, и, завидя его приближение, маленькие машины бросались с его пути во все стороны. Девочка с бирюзовыми волосами была с ним, в его груди – там, где у людей находится сердце. Мэншонегерь все шел и шел по изуродованной земле, а солнце над горизонтом поднималось все выше, и все это время маленький мальчик спал у гиганта в ладони.
– Наконец, они дошли до Территории.
– Они пришли… они пришли сюда? – спросил Моугай.
– Мэншонегерь посмотрел на реки и поля, на фруктовые деревья и маленьких лягушек и, конечно, на людей – на наших предков, которые бежали из погибающего старого мира. Гигант никогда не видел ничего подобного, поскольку думал, что те времена, действительно, навсегда ушли в прошлое. И еще он страшно устал. И вот, поскольку в его сердце теперь находилась маленькая девочка, которая была совсем не девочка, а нечто вроде самого мэншонегеря, и она что-то нашептывала роботу, он опустил Оли на землю, прямо вот сюда.
И Элдер Симеон указал пальцем на угол своего двора и, увидев наши вытянувшиеся физиономии, улыбнулся.
– А потом мальчик вырос и стал мужчиной и жил среди таких же, как он, людей, хотя, как мне кажется, в нем всегда было что-то от машины. И он стал утильщиком, как твоя мать, Мэй, и много времени проводил на Проклятых равнинах, как некоторые говорили – в напрасных поисках своего старого дома.
Элдер Симеон немного подумал, покачал головой и продожил:
– Но на кладбище вы его не найдете. Он исчез, будучи уже стариком, после того, как у него появилось двое детей, мальчик и девочка. Оли тогда снова отправился на Проклятые равнины, и кто-то сказал, что он умер на руках машин, доживавших там последние свои дни. Правда, некоторые утверждают, что он нашел-таки свой дом и вновь стал ребенком в городе, который навеки застыл в прошлом. Но это, я думаю, просто история.
