Он лёг на узкую кровать и попытался устроиться поудобнее, чтобы спокойно помечтать о будущем. Нет, не получается. Матрас жестковат, а с нижних этажей долетают резкие запахи… нет, лучше об этом не думать. Он встал и со вздохом посмотрел на монитор, который в его комнате был явно не к месту. Не на что смотреть. Всегда одно и то же. Телефонная будка. Почтовый ящик. Булочная. Терпение, только терпение. Он отвернулся и погладил тонкую куртку, висящую на вешалке на стене. Разгладив невидимые складки, он несколько раз провёл пальцами по недавно напечатанной надписи – на груди справа. В последние годы он несколько раз менял имя, поэтому неудивительно, что постоянно забывал, как его зовут сейчас.
Это единственное слабое место в той игре, которую он начал против всего мира. Иногда к нему обращались по имени, а он не отзывался. Но теперь он подошёл к цели так близко, что промахов допустить нельзя.
Взяв куртку, он набросил её на плечи и скосил глаза на буквы, сплетающиеся в имя. Звучит красиво. Коротко, современно, и – слава богу! – ещё ни один глупый певец с таким именем не успел прославиться. Как они его раздражали! Нарочно устраивали всё так, чтобы его разозлить. В последние годы он жил под именами Джастин, Эд и Сэм. Стоило ему взять новое имя для весёлых загородных поездок, как вскоре какая-нибудь малявка с таким же именем, исполнив популярную песенку, становилась миллионером. От таких совпадений хотелось рвать на себе волосы. Ну уж нет! На этот раз он был уникальным, единственным, а не чьей-то копией. Единственным и неповторимым. Да, хорошее имя… Скоро всё завертится, и тогда всё изменится.
– Вот вы где! – воскликнул дедушка, выходя вместе с Генри на крыльцо. – Давайте выводить средство передвижения из гаража!
Винни и Сесилия не сдвинулись с места. Конечно, дедушка сделал им одолжение, решив сопровождать их в городок, но он всё равно злой и несправедливый, а значит, и помогать ему не стоит.
– Я думала, у них больше нет машины, – сказала Винни сестре, наблюдая, как дедушка в нескольких шагах от них открывает двустворчатую деревянную дверь в сиреневой стене дома.
– Ого! Вот это да! Идите скорее! – позвал сестёр Генри и мгновенно исчез в дверном проёме.
Девочки неохотно поднялись и заглянули в гараж. Перед ними была… нет, не машина – то есть не просто машина, а машина с велосипедными педалями! Веломобиль! Ржавый, когда-то, вероятно, красный, корпус, четыре сиденья – два впереди и два сзади, место для багажа перед рулевым колесом и сильно поблёкшая и свисающая клочьями крыша-балдахин из розовой ткани. «Вот ужас-то!» – промелькнуло в голове у Винни. Сесилия, видимо, подумала то же самое.
– Я туда не сяду! Вдруг меня кто-нибудь в этом увидит! – Сесилия горестно поджала губы.
– Чур, я впереди, рядом с дедушкой, за рулём! – восхищённо воскликнул Генри.
– Ну-ну! Посмотрим, достанешь ли ты до педалей своими короткими ножками, – поддразнила его Сесилия.
– Нам что, нужно крутить педали, чтобы ехать? – Винни пристально разглядывала веломобиль, который дедушка и Генри общими усилиями выкатывали из гаража. Потом весело сверкнула глазами. – Всё лучше, чем пешком, – схватив Сесилию за руку, убеждённо проговорила она. – Если эта конструкция в состоянии ехать, то мы доберёмся на ней до Туллиморс-Энда и даже дальше. Вместе с багажом.
– Угу. Ты права, – усмехнулась Сесилия. – Посмотри-ка, шины совершенно новые и хорошо накачаны. План побега начинает проясняться. – Она огляделась. – Да и кто меня здесь увидит, даже если я прокачусь на этом чудовище!
– Никто, – поддакнула Винни. Она знала, что Сесилия уже некоторое время интересуется мальчиками, но ни за что бы первая на это не намекнула.
– Смотри, здесь есть клаксон и фары, – сообщил дедушка взволнованному Генри, который пристраивал ноги на педали. – А если пойдёт дождь…
– …мы всё равно промокнем, потому что крыша дырявая, – закончила за него Сесилия. Все, кроме дедушки, захихикали.
Как ни странно, веломобиль был отлично смазан и отлажен, как выяснилось, едва они расселись по двое на каждом сиденье и нажали на педали. Дедушка помогал Генри рулить, и веломобиль плавно катил вдоль пологих дюн, через долину с живой изгородью, между серыми каменными стенами, мимо пышных зелёных лугов с пасущимися овцами, не огороженных и усеянных овечьим помётом и белыми клоками шерсти.
– Неужели овцы не разбегаются? – громко спросила Сесилия дедушку.
– А зачем? Им разрешено гулять где угодно. Потому-то нам и приходится ехать медленно, – прокричал он в ответ.
На дорожном знаке так и было написано: «Медленно!» И ниже то же самое по-валлийски: «Araf!»
– Иногда справа и слева стоят заборы, а решётка на дороге не даёт овцам уйти далеко, – объяснил дедушка.
Винни попыталась разглядеть следующую решётку, когда они проезжали по ней, – соединённые в сеть узкие стальные прутья с широкими зазорами. Овечьи копыта, попадая в такие мелкие квадратики, наверняка застрянут, и овцы никуда не убегут.
Весело подпрыгивая на ухабах упруго накачанными шинами, веломобиль добрался до кольцевой развязки – с разных сторон сюда подходили сразу три просёлочные дороги. В середине круга стояла ярко-красная телефонная будка, а на её крыше белела одинокая чайка.
– Здесь действительно ничего нет, – изумилась Сесилия после того, как веломобиль сделал пару кругов по кольцевой развязке. – Несколько домов, заброшенные пансионы и гостиницы, церковь, которую превратили в паб, и телефонная будка.
– С почтовым ящиком на задней стенке! – добавила Винни, указывая на будку. – Вот он. И есть автобусная остановка! Просто чудо.
– Не забывайте и о фермерах, которые разводят овец, – сказал дедушка. – Хотя я согласен: в наше время Туллиморс-Энд – самое жалкое и убогое местечко во всём Уэльсе, да и во всей Великобритании! – Однако произнёс это дедушка без особого раздражения.
– Что такое «убогое»? – поинтересовался Генри.
– Это такое место, мой мальчик, куда никто не хочет приезжать.
– Почему?
– Да кто его знает! Несколько лет назад, когда мы переехали сюда из Лондона, это был вполне симпатичный приморский городок. Почти курорт. Приезжали отдыхающие, пусть немного, но достаточно, чтобы для них старый монастырь переделали в отель «Аббатство». Была даже набережная, а на ней небольшая сцена для музыкантов! – объяснил дедушка.
– И от всего великолепия остался один гнилой киоск, – вздохнула Сесилия.
– Не знаю, когда это началось, но приезжим вдруг разонравились комнаты в пансионе, владельцы отеля за что-то ополчились на отдыхающих, хозяева магазинов то и дело ссорились с покупателями, и все судились со всеми. В этом вашем Интернете появились плохие отзывы о городке, которые читали все кому не лень по всей стране. Постепенно отдыхающих становилось всё меньше, а потом стали уезжать и коренные жители. Остались только фермеры, овцеводы. Им всем давно за шестьдесят. Печальная, непостижимая история.
