- Нет, с чего вы взяли? - удивился Генри. - Вовсе не женщина, а действительно добрый друг. Ученый. Врач. Он поддерживал во мне еле теплящуюся жизнь и ставил какие-то опыты, чтобы потом удержать меня от кровавого безумия вампиров. Он придумывал много штук, очень полезных, чтобы потом, когда вампирская магия излечит меня от болезни, вернуть меня снова к человеческому образу. Вот, кстати, вакцина - это он ее разработал. Я изготавливаю ее по его рецептам, но придумал ее он. Он поддерживал меня и ободрял; он обещал, что не отвернется от меня, когда… ну, вы понимаете.
- Когда вы озвереете и его станете считать обедом, - подсказал Инквизитор.
Мы неспешно брели по темным залам, и я время от времени нагибалась, чтобы подобрать серебряную пулю, сверкнувшую в свете фонаря Инквизитора.
- Да, - ответил Генри. - Думаю, у него все получилось бы. Он все-таки был блестящим ученым, гениальным. Но Князь Полуночи не мог допустить, чтобы его дар достался мне просто так, без страданий. Кроме денег, что я заплатил ему, он хотел получить и меня - всего, целиком, - и отравить мою душу. Он хотел, чтобы я служил и помогал ему.
- А вы этого не хотели, даже обратившись в вампира, Генри? - спросила я.
- Я просто не мог этого допустить! - горячо выкрикнул он. - И потому сбежал, едва вампиры отпоили меня кровью и вернули мне силы и здоровье. Формально, договоренности были соблюдены. Я заплатил им и уговорил не высовываться на поверхность. Они меня вылечили.
- Ага, - произнес Инквизитор. - Не ваших ли рук дело эти казни каторжников, убийц и негодяев путем искусывания вампирами? Это ваша плата? Это часть договора?
Генри лишь кивнул.
- Именно. И вот я являюсь домой - и поспеваю к похоронам моего замечательного, моего молодого и гениального друга, - с горечью произнес Генри. - Его лаборатория разгромлена, разработки, предназначенные для меня, погублены. Сам он зарезан и ограблен. Полиция бездействует, составляет какие-то странные версии о том, что убийцы прилетели в ночи на воздушном шаре, но я-то знал, чьих это рук дело! Я ощутил себя пойманным в хитроумную ловушку. Я был вне себя от горя и ярости. И все больше и больше хотел крови; голод вампиров ощущается намного острее, чем человеческое желание поесть. Это как огонь, сжигающий изнутри; он тлеет под кожей, горит в каждой вене, и это так больно, что согласиться вцепиться зубами в шейку хорошенькой барышне так же легко, как легко горящему еретику согласиться покинуть костер.
- Словом, вы кого-то покусали, - подытожил Инквизитор. Генри кинул:
- Конечно. Иначе б я не смог успокоиться и ввести себе первую инъекцию.
- Ввел, и? - продолжал свой беспристрастный допрос Инквизитор.
- И ужаснулся, - горько ответил Генри. - Я был пойман, я думал, что все просчитал, но все же попался в очень простую ловушку, и мой друг погиб из-за меня! Раскаянию моему не было предела!
- И вы отомстили, - подсказал инквизитор. Генри снова кивнул:
- О, разумеется. С вампирским чутьем это было совсем не сложно - опознать запах того, кто побил лабораторную посуду и настряпал своих неряшливых, грязных следов на бумагах покойного. Я настиг его через сутки после своего побега и похорон друга. Он даже укусил меня, приняв за человека, - Генри отчего-то рассмеялся, и проницательный Инквизитор снова кивнул головой.
- И вы через укус поделили с ним вашу сыворотку, - подсказал он.
- Да, - ответил Генри. - Я оторвал его от семьи, лишил его возможности позвать на помощь остальных вампиров и пожаловаться Князю, дав отведать сыворотки вместе с моей кровью. На несколько минут он стал простым человеком; даже самого ничтожного магического дара он был лишен.
- Не нужно кровавых подробностей, с нами дамы, - сказал Инквизитор. - Энди, да что вы возитесь в золе сами, пустите свой мешок, и он вам махом соберет все пули разом!
- Ах, в самом деле, - отозвалась я.
На самом деле то, что я искала, было вовсе не пулей, а золотым билетом на экспресс. И я нашла его, под горсткой золы и кусочком обгоревшей материи. Мигом сунула я его за корсаж, поглубже, чтоб беседующие мужчины не заметили. А вдруг пригодится?
- Я оторвал ему голову, - просто сказал Генри. - И выместил на нем все мое зло, всю боль и досаду. Но прежде, чем отдать душу нечистой магии, он признался, что убить моего друга велел ему Князь, чтобы я не ускользнул из его рук. Князю чуждо понятие «честь», и обмануть ему так же просто, как ярмарочному воришке.
- Нужно было думать, - фыркнул насмешливо Инквизитор, - что вампиры, заполучив вас в свои лапы, так просто дадут вам уйти.
- У вас, святой отец, - небрежно заметила я, - как будто тоже к ним какие-то претензии?
- О да, - оживленно ответил Инквизитор, - эти претензии я вспоминаю, всякий раз глядя в зеркало. Видя свои глаза, свои белые волосы.
- Чем вам не милы ваши белые волосы? - удивилась я, и Инквизитор рассмеялся, показав не менее белые зубы:
- Я же альбинос, - снисходительно пояснил он. - Разве не видно?
- О, это видно с первого взгляда, - заверила я его. - И что же?
- О-о, - вкрадчиво протянул Инквизитор. Глаза его разгорелись недобрым светом, ярче глаз вампиров. - В свое время это причинило мне массу неудобств.
- Вот как? - удивилась я. Инквизитор неодобрительно посмотрел на меня:
- Энди, вы пытаетесь льстить мне, - строго произнес он, - или в самом деле не видите проблемы?
Я покраснела. Правда, вряд ли в полумраке, едва разогнанном его фонарем, Инквизитор это увидел.
- Словом, - нехотя признался Инквизитор, - моя история до ужаса похожа на историю Генри с той лишь разницей, что совершил ошибку не я, а мои ближайшие родственники. Тоже… весьма родовитое семейство.
- О-о-о, - протянула я. - И кто же ваши родственники?
- Король, - ядовито ответил Инквизитор.
- Гемато-Король?! - изумленная, вскричала я, и Инквизитор расхохотался:
- Да что вы, - с нехорошим удовлетворением произнес он. - Я родился так давно, что о Гемато-Королях тогда и не слышали. И я не принц, я бастард.
Генри смотрел на Инквизитора. Казалось, он готов был потереть глаза кулаками.
- Тристан Инквизитор?! - переспросил он осторожно, и Инквизитор церемонно поклонился ему.
- Тристан Пилигрим, Первый, - поправил он. - Вижу, вы знаете обо мне кое-что.
- Да даже я знаю! - выкрикнула я, изумленная. - Нет, невероятно! Тот самый Тристан?!.. Вы - легенда, вы - мятежный, нелюбимый, упрямый бастард, заставивший Короля-отца целовать вам руки?! Невероятно!
- Да, - потрясенный, вторил мне Генри. - Имя вашего… гхм… отца осталось в веках. Как и ваше. И ваше повторяют чаще…
- А вот моей матери - нет, - задумчиво произнес Тристан. - А ведь он любил ее. И она любила его…
