Ну, какова!
- Смела касаться меня теми же самыми губами, которыми вылакала всю кровь из кубка Князя Полуночи! - рычал Тристан, яростно вращая колесо штурвала. - Кровь каторжника, грязного отребья!
Было и еще кое-что.
Тристан со стыдом вспоминал, что его удержал нож, простой нож, приставленный к горлу! Его! Того, кто в своем стремлении выиграть партию у негодяев, собственное сердце вынул и обманом всучил Гильдии Ротозеев! Раньше бы он без раздумий поднялся - даже если б это нож вспорол ему горло и перерезал голосовые связки, навсегда лишив его возможности говорить и изрыгать ругательства. Даже если б нож пустил ему кровь и вся белая сутана оказалась испачканной.
Неужто испугался за свою жизнь? За свой голос? За свою пролитую кровь, за уродующий шею шрам?
…Или не захотел сражаться с девчонкой, чьи волосы теперь тревожили его воображение?..
Рыжие, кудрявые волосы и темно-зеленые, как виноградная листва, глаза…
Тристан тряхнул головой, прогоняя ласковое летнее видение. Перед ним замаячил опасный квартал, лавка с подделками и разбросанными по полу золотыми билетами… и свет, горящий за пыльными стеклами лавки.
Утром.
Когда совсем расцвело.
«Генри и Энди вряд ли были так неосторожны, - подумал Тристан, правя к удобной для посадки площадке, - чтоб зажигать в лавке свет и что-то искать там слишком явно… Если они это сделали, то они крупные идиоты. Если это сделали не они…магия святая, сделай так, чтобы я прибыл вовремя, и не опоздал!»
Еще у дверей лавки Тристан услышал, что там происходит что-то странное. Слышалась отчаянная возня, грохот упавшей мебели, характерный треск рвущихся бумаг… Драка? Тристан не стал долго размышлять и жрать, он просто обнял себя крыльями, скрываясь от посторонних глаз, и проделал трюк, которому научил его Генри незадолго до этого.
Если смотреть в замочную скважину особым взглядом, она становится огромной, черной, как грохочущий тоннель, и ее можно миновать в пару торопливых шагов, проникая в дом незаметно для его обитателей.
Внутри лавки точно все было перевернуто. Запыленные полки были сорваны и скинуты на пол, фальшивое барахло валялось и хрустело под ногами. Три невнятных типа с неприметными лицами и в костюмах, ужасно похожих на костюм Генри, - Ловцы, вероятно, - перерывали все вокруг, едва ли не принюхиваясь к каждой вытащенной на свет божий бумажке.
Следов Генри и Энди не было - ни крови, ни клочка одежды, ничего, - из чего Тристан сделал вывод, что негодяи не застали их здесь и не нашли место, где они скрылись. Панель на стене стояла на месте, и, кажется, порядком зачарованная, поэтому все поиски Ловцов были тщетны.
Скорее всего, это Генри постарался. Он наверняка не хотел, чтобы кто-то случайный и любопытный сунул туда нос и последовал за ними с Энди.
Посреди всего этого разгрома, возвышаясь как столб, стоял довольный толстый рыжий господин в блестящем цилиндре. Его рыжие свиные глазки благостно взирали на разрушительные итоги гнусного обыска, длинные зубы грызли мундштук трубки, а рыжие бакенбарды торчали из-под цилиндра как засохшие кусты.
Разумеется, это был сэр Перси Сильверспун собственной персоной. Тристан - не стыдливая невеста; в отличие от Анжелики, он разглядел в почтенном рыжем, высоком сэре и его недюжинную силу, и его недобрую самоуверенность, с которой тот отдал приказ разворошить и разграбить чужое имущество, и его немаленький магически потенциал.
Волшебная палочка со множеством магических уровней висела у того на цепочке, рядом с часами.
Такие палочки - старые, из белого мертвого дерева, отполированные множеством прикосновений рук, потемневшие от времени и недобрых дел, что ими творили, - Тристан в свое время видел в изобилии и прекрасно понимал, что под магическую вспышку такой палочки лучше не попадать вовсе.
«Два раза быть битым в один и тот же день - это много, это чересчур много, - посмеиваясь, подумал Тристан, распахивая свои крылья и становясь видимым. - Поэтому постараемся выиграть хотя бы эту заварушку!»
Все-таки, Ловцы - это очень опасные существа, это Тристан понял, сделав всего шаг. Он попался тотчас же, кто-то из Ловцов среагировал на опасность мгновенно, и все тело Тристана пронзила страшная ледяная боль, словно на него накинули рыбачью сеть, промороженную на полюсе добрых полвека.
Второй шаг - и Тристану показалось, что у него крошатся пальцы, которыми он ухватывает свое оружие.
Третий - казалось, замерзла вся кровь, и воздух в легких стал твердым, сама смерть коснулась костлявой рукой сердца, но Тристан закончил бросок. Он оказался за спиной сэра Перси, замерзающей рукой перехватив его за редкие рыжие волосы, сбив с него цилиндр, а второй завел свой черный меч под жирные складки подбородков рыжего, поближе к уязвимому горлу.
- Как думаешь, - прошипел он обмороженным горлом, склоняясь к уху Перси, чтобы тот смог расслышать и разобрать все слова, - твои Ловцы смогут разжать мои мертвые пальцы, чтобы освободить меня?..
- Убейте его! - взвизгнул Перси, срываясь на задушенный злой визг, и Ловцы снова ринулись в атаку. Совершенно невзирая, кто перед ними… Перси хорошо заплатил им, да и влияние он имеет немаленькое. Кого б ни убили в богом забытой лавке - Перси думал, что вывернется, оправдается тем, что судьи оценят угрозу, нависшую над его драгоценной персоной…
Боль - это хорошо, боль отрезвляет и лишает иллюзий. Боль привычна; Тристан даже не задумывался, а не повредят ли его промерзающему телу резкие движения. Одним пинком в грудь он отправил полетать сунувшегося первым Ловца, неуловимо-быстрым взмахом эстока перечеркнул грудь второго, и взмахом развернувшихся крыльев откинул третьего Ловца, прежде чем вернуть черный меч обратно, под неисчислимые жирные подбородки сэра Перси. Тотчас же стало легко; магия Ловцов схлынула, и Тристан с удовольствием глотнул воздуха, от нехватки которого у него уже гремело в ушах.
- Инквизитор! - вскричал раненный в грудь Ловец и, превозмогая боль, почтительно опустился на колено. Видимо, ему деньги не все мозги отключили, и это славно.
- О да, Инквизитор, - зловеще, как ехидное привидение, зашептал Тристан в рыжее волосатое ухо сэра Перси. - Слуга пресветлой магии, если вам будет угодно! Кто ж еще может вынести троих Ловцов, вцепившихся в душу… А вы, нечестивцы, забрались в чужой дом, перевернули здесь все, да еще и собирались меня убить! Убирайтесь вон сейчас же, да живее, пока я не передумал. Не то никакое заступничество вас не спасет! Ну, живо!
