Это ли не счастье?!
Но спокойно поцеловаться нам не дали.
Из чемодана, найденного в лавке Офелии, раздалось грозное рычание, лай, словно там пряталась такса, и мы разом отпрыгнули друг от друга, уронив чемодан.
Теперь он стоял на земле, усыпанной сухими листьями, и подпрыгивал от вырывающейся из него… собаки?!
- Откуда там собака, Энди?! - изумленный, выкрикнул Генри.
- Это вы у меня спрашиваете? - изумилась я. - Вы же его несли!
Собака в чемодане надрывалась, будто почуяв поблизости лису, и лес вокруг нас наполнился шорохами и далеким воем.
- Энди! - воскликнул Генри. - Да ведь это амулет! Серебряная собака! Она учуяла что-то!
- Она учуяла что-то очень плохое! - взвизгнула я. - Бежим!
Генри не надо было два раза приглашать. Он рванул с места так, что будь он жеребцом на скачках, я бы сказала, что он фаворит. В одной руке у него были трость и чемодан; в другой - моя намертво зажатая рука. Генри бежал, как чемпион-спринтер и волочил меня за собой. И будь нашими противниками люди, им бы нипочем его не догнать.
Но преследовали нас не люди…
Из жуткого тумана раздалась призывная песня кровожадных тварей, жаждущих отведать нашей крови. Засверкали красные глаза, задышали, выпуская клубы пара, алые смрадные горячие глотки.
Чемодан в руках Генри разрывался от лая, отгоняя и пугая наших таинственных недоброжелателей, мы неслись, не разбирая дороги, и я удивлялась, как в этом молочно-призрачном месиве мы не налетели на дерево и не убились насмерть. Видимо, вампирское зрение Генри справлялось с колдовским туманом.
- Если бы мы, - пропыхтел на ходу Генри, - прислушивались… внимательнее к чемодану… то побежали бы сразу прочь! И могли бы спастись…
- А так не сможем?! - проверещала я, волочась за ним, как воздушный змей на веревочке. - Генри, вы просто мастер сообщать неприятные новости!
- Ох, Энди, - пропыхтел Генри убитым голосом. - Мы могли бы спастись… если бы… вы доверяли мне!
- Но я вам доверяю, Генри! - изумленная, ничего не понимающая, ответила я.
- Тогда, - прокричал он, лавируя меж причудливо изогнутых стволов, - позвольте мне укусить вас.
- Что!? Обратить в вампира?! - в ужасе я попыталась остановиться, упершись ботинками в землю покрепче6, но Генри встряхнул меня, словно простыню перед тем, как повешать ее на веревку, и земля снова уплыла из-под моих ног, а я снова ощутила себя летящей вслед за Генри.
Крови?! Укусить?! Неужто он говорил все эти нежные слова, чтобы усыпить мою бдительность. Втереться в доверие, и просто выпить меня досуха, когда я ему поверю и сопротивляться не буду?! Неужто?!..
- Ни в коем случае! - проорал он. - Пару глотков не сделают вас вампиром, а мне придадут силы! Ну же, решайтесь!
А с другой стороны, думала я, если б хотел, давно бы искусал во всех интересующих его местах! И в данной ситуации терять мне явно нечего - не загрызет Генри, так неведомые твари, что гонятся за нами, сожрут.
- Черт с вами! - проорала я отчаянно, словно в омут с головой бросаясь. - Кусайте!
Как прекратился этот отчаянный и безумный бег - я и не заметила. Да только лес, бегущий со мною, вдруг резко встал, завертелся перед глазами, и меня опрокинуло на спину, в сильные объятья Генри, и он молниеносно, не говоря ни слова, припал губами к моей оголенной, беспомощно подставленной ему шее, и куснул.
Магия пресвятая!
Боль, на миг вспыхнувшая на моей коже, пролилась в самое сердце невероятной сладостью, ломающей, болезненной, нездоровой, но такой соблазнительно прекрасной, что я со вздохом удовлетворения запустила пальцы в черные волосы Генри и привлекла его к себе плотнее.
Чтобы он не отрывался, целовал и пил меня. Чтобы дарил эту долгую, длящуюся вечность, страшную, смертельную ласку. Мне показалось, что в тот недолгий миг, когда Генри делал первый глоток моей крови, остановился весь мир, и мое сердце замерло вместе с ним. Над моим запрокинутым лицом в сером небе застыли встревоженные погоней черные птицы, вздох, проливающий кислород в мою грудь, был тягучим и шумным. Я слышала только его, а весь остальной мир будто смолк, отступил, замер.
- Еще, Генри, еще, - простонала я, блаженствуя, чувствуя, как его губы, целуя мою ранку, снова раскрываются и нажимают на кожу снова, выдавливая живительную порцию крови.
Моего гранатового сока.
От второго вампирского поцелуя ноги мои ослабли, я обмякла вся, повиснув в руках Генри как безвольная тряпочка. Томящее наслаждение с болью вместе наполняло мои сосуды, оплетало каждый палец, вожделением прорастало в губы, которые теперь лихорадочно горели. Я видела, как откуда-то сверху вдруг посыпались снежинки - видимо, с волос Генри, обретающего страшную силу, - и одна из них, кружась, вертясь в прозрачном воздухе, упала мне, изумленной, на зрачок.
Я видела, как неспешно таяли на моем горячем, живом глазу ее тонкие ледяные лучики. Долго-долго. Бесконечно долго.
И от покоя, что воцарился в этом неподвижном, тихом мире, мне очень захотелось уснуть, не дожидаясь окончания волшебного и губительного поцелуя, который мне дарил Генри.
А затем он вдруг отшвырнул меня, и мир рывком, резко, ожил и загомонил на разные голоса.
И я, барахтаясь в палой листве, поняла, что вампирский бесконечный поцелуй был молниеносен и длился - да-да! - всего лишь миг, пока таяла снежинка, попавшая мне в глаз.
А Генри не солгал; он сделал ровно два глотка и отпустил меня. Закрыл от нападающих собой, обернувшись ко мне спиной.
И это был уже не совсем Генри.
Ровно как и Князь Полуночи, Генри обернулся в грифона. В огромного могучего зверя с тяжелым клювом, с недобрым взглядом орла и с телом льва.
И с ослепительно-черными, отливающими драгоценной синевой, крыльями - да только одно из них было переломано и сложено на спине, а вторым он яростно хлопал, поднимая целый ураган и сбивая нападающих с ног.
Псов.
Адских гончих, черных доберманов, умных и яростных служителей демонов! Собак, похихикивающих жуткими человеческими голосами, рассматривающих нас - своих жертв, - с садистским любопытством.
- Пресвятая магия! - завопила я, подбирая ноги и натягивая на коленки юбку, как будто это чем-то могло помочь. - Да как же их много!
И кажется, Генри был со мной абсолютно согласен.
Десятки алых гранатовых глаз смотрели на нас из тумана. Собаки выли и скулили в нетерпении, мечась вокруг. Я ухватила лающий чемодан и крепко его обняла, зажмурившись. Лай серебряной собаки отгонял от меня адских гончих, но надолго ли?..
Было бы крыло Генри цело, мы бы просто улетели. Это я сообразила, лихорадочно подбирая его трость, ловушку, брошенный сюртук. А еще я поняла, что сейчас. Полный сил, Генри может убежать - и ни один пес не догонит его.
