Вмиг демон оказался на ногах; в руке его сверкнула шпага. От близости нас с Генри, от наших амулетов, да его и серебряного дога, охраняющего Изольду, черты демона постоянно менялись. Это был то измученный, истощенный и высушенный своей безответной любовью Вард, то Офелия, выглядевшая, как загнанная в угол хищная кошка.
Ее светлые кудри рассыпались в беспорядке, она в испуге жалась к стене, скаля зубы и трясясь всем телом, глядя на серебряного дога. Пес яростно рычал, трясясь всей свой лоснистой шкурой от злобы. И тогда Офелию сменял Вард, но становилось только хуже; дог заходился в лае, чуя демона, и Вард со стоном исчезал, не в силах защитить ту, что любил больше всего на свете.
А мое запястье внезапно словно обожгло. Я опустила взгляд и увидела, что на браслете бусины сложились в имя демона и жгут мою кожу. Трясущимися пальцами я перебросила одну бусину назад, имя демона рассыпалось, и Офелия застонала в муке, отворачивая изувеченное лицо от лающей собаки.
- Иди сюда, Офелия, - велел Тристан твердо, протягивая к ней свою руку. - Иди сюда. Обещаю - я прощу тебе все грехи.
- А затем убьёшь меня, да, Тристан Пилигрим? - жалко оскалилась она, в муке ступая и делая шаг в сторону его клетки. - Мои слезы, мои муки, мои страдания не разжалобят твоего каменного сердца? Даже теперь, когда ты знаешь все… ты меня не пожалеешь?.. Ты снова заставишь меня пройти по хлипким доскам над котлами? Смотри - внизу полно адских псов. Это не лава кипит, это их гладкие спины трутся друг о друга. Знаешь, как это страшно и больно, когда эти псы растаскивают тебя по кусочкам?..
Вот откуда ее странная боязнь собак!
По ее щеке стекла слеза, она отвернула голову от серебряного пса, и в душе моей родилось чудовищное чувство того, что мы - палачи, загнали и мучаем одну изувеченную, несчастную, испуганную девушку!..
Я уже готова была раскрыть рот и кричать Тристану, чтоб он смилостивился над Офелией, что с нее достаточно, но ладонь Генри легла на мое плечо, и молчание сковало мои уста.
- Иди сюда, - повторил Тристан. - Я уже жалею тебя; мне безмерно, безмерно жаль, что все так случилось, и я обещаю освободить тебя безболезненно. Мой клинок бывает милосердным и даже ласковым. Иного способа освободить тебя от демона я не знаю. Ты сама вызвала его из ада; ты сама просила его помощи и его нечистой магии. Ты часть него, Офелия.
- Будь ты проклят, жестокий святоша! - со слезами выкрикнула Офелия. Ей было страшно, но она мелкими шажками шла в эту клетку, минуя каменного рыцаря, удерживающего дверь. - Будь проклят…
- Я уже тысячу раз тобой проклят, - глухо ответил Тристан. - Только что я узнал, что своими руками убил своего брата. Ты думаешь, я не чувствую боли и раскаяния по этому поводу?
- Я не хочу умирать! - проскулила Офелия, отчаянно мотая головой, так, что веселые кудряшки прыгали по ее плечам светлыми пружинками. - Даже такой, страшной и искалеченной - не хочу…
- Хочешь, чтобы он вечно одевал тебя, как безвольную куклу, и касался твоего лица своими пальцами? - спросил Тристан.
Вмиг лицо Офелии сменилось яростным, искаженным лицом Варда, и он взмахнул шпагой с воплем:
- Я буду касаться ее, потому что она - моя! Моя!
Яростно напал Вард на Тристана, и их клинки скрестились над кипящими лавой котлами, как когда-то давно. Его атака была сильной и стремительной и потеснила Тристана, но на руке Инквизитора блестел перстень-амулет, и вместо смертельного удара в сердце Де`Ваврд споткнулся и обратился в Офелию, которая напротив - отпрянула и постаралась убраться от Тристана, раскрасневшегося от адского пламени.
- Офелия, - увидев ее перепуганное лицо, он снова протянул ей крепкую ладонь. - Послушай меня! Не нужно драться! Не нужно быть несколько раз раненной, не нужно страха и боли, ничего этого не надо! Прошу тебя: послушай меня! Иди ко мне! Твоя смерть будет легкой и быстрой. Я почтительным поцелуем закрою твои глаза. Иди.
Офелия, рыдая, протянула ему руку, по почти тотчас же его рука сменилась рукой Де`Варда, и Тристан едва успел увернуться из-под разящего клинка и отразить его яростный удар.
Демон сопротивлялся; амулеты жгли его своей близостью, оставляя черные ожоги на его лбу, на его скулах, на злобно искривленных губах, но он отталкивал Офелию и захватывал тело, бросался вперед, в бой, нанося Тристану удар за ударом, которые тот едва успевал парировать.
Но силы Де` Варда иссякали, и тогда вместо него в дыму и жару появлялась Офелия, а Тристан снова протягивал ей руку.
- Идем…
В какой-то миг Де`Вард выбился из сил настолько, что упал на колени, выпустил из рук шпагу, уронил голову, бессильно цепляясь рукой за шаткие перила, и его черные волосы сменились кудрями Офелии. Тристан был совсем рядом; пола его белоснежной сутаны почти касалась светловолосой головы Офелии, рука его снова была протянута к ней.
- Не бойся, Офелия. Не бойся. Я никогда не был жесток, ты же знаешь.
Ее прыгающие, трясущиеся пальцы легли в его ладонь, и он сжал их, помог ей подняться, бережно обняв за плечи.
- Не бойся, - повторил он.
Но Де`Вард вновь вырвался из черной глубины магии и с рыком накинулся на Тристана, плечом сшиб его, повалил на хлипкие доски, и пола белой сутаны взметнулась над кипящими котлами.
- Тристан!
Изольда кричала так, что у меня уши заложила.
Теперь и она хотела прорваться в клетку, волоча за собой огромного дога, но каменный рыцарь-секундант не позволил ей войти. Дуэль должна была быть честной.
- Я убью тебя, призрак! - рычал Де`Вард, сжимая руками горло Инквизитора. Тот, не долго думая, впечатал в его лицо всю пятерню, ухватил живую плоть рукой, украшенной кольцом-амулетом, и Де`Вард заорал, потому что его плоть под пальцами Инквизитора превратилась в серую пыль.
Тристан одним толчком столкнул с себя Де`Варда, и едва успел перехватить его за руку, потому что вниз с помоста, в кипящий котел, падала уже Офелия.
Оба они повисли над лопающимися лавовыми пузырями, и лицо инквизитора было красным не только от жара, но и от натуги, потому что он не только пытался не упасть сам, но и еще и удержать Офелию.
- Тристан! - заверещала она, болтая в панике ногами. - Я боюсь их! Боюсь псов, что меня хотят разорвать! Ты слышишь их вой и рык?!
Я не слышала ничего, кроме жирного чавкания лавы, но откуда мне знать, что творилось в голове у этой несчастной, напуганной до безумия девушки!?
- Я держу тебя, Офелия, - пропыхтел Тристан. - Я держу тебя. Не бойся.
От жара его рука была мокрой, и ее рука как на грех была живой, не механической. Он крепче сжимал пальцы, до зубовного скрежета, но чувствовал, как тяжелое тело тянет вниз, все ниже и ниже.
Но был и один плюс - кольцо, рубиновая черепаха в алмазах, была надета именно на палец той руки, которой Тристан держал Офелию, а значит, Вард не мог вернуться, не мог ее сменить и с криком утащить Тристана за собой в лаву. И это давало им шанс выжить, Тристану и Офелии. Вдвоем.
