– Какая уж там аудиенция, тебе лежать надо.
– Мне… надо… – прошептала Лекса. – Это очень важно!
– Если я правильно понимаю, это касается моего внука Виктора? Ты приехала на его кобыле!
Лекса молча кивнула. Спохватилась, что не все могут понять этот привычный ей и матушке знак, ответила:
– Да.
Но Роза поняла. Усилием воли прогнала тревогу с лица и ласково улыбнулась:
– Я пошлю гонца к императору, тот прибудет в стойбище через три дня. А ты пока отдыхай и старайся выздороветь.
Лекса закрыла глаза. Как хорошо, когда есть рядом кто-то, кто приголубит и пожалеет… А это, похоже, не просто кто-то, а бабушка Вика.
Когда лежишь с закрытыми глазами, всегда яснее слышишь все окружающие звуки. Вот звякнуло что-то металлическое и зашумела вода, нагреваясь. И тут же запах чая наполнил шатёр. Огонь трещит под котелком. Зашуршал полог, кто-то вошёл. Женский голос, молодой. Вопросительные интонации, взволнованные. Роза отвечает полушёпотом, успокаивает. Слов не разобрать, но Лексе и не надо. Её качает на волнах жара, как будто всё тело, нагревшись, парит над топчаном, куда её положили. Будто она становится совсем лёгкой и взлетает туда, где длинные жерди шатра связаны между собой. Туда же улетает и дым от очага, пар от чая…
Чай… Вик умеет заваривать чай. Он у него получается и горький, и сладкий одновременно. Крепкий до кашля, но мягкий. И пахнет так же, как и этот, что готовится… Значит, бабушка научила. Какая хорошая у Вика бабушка… А у Лексы никогда не было бабушки. Императрица, матушка отца, умерла задолго до рождения Некса, а матушка матушки… Эх.
Матушка матушки… С ней связано что-то важное. Но что? Лекса не могла сосредоточиться. Старалась, но не могла. В шатре ходили, говорили, стучали чем-то, звенели, иногда прохладные руки приподнимали ей голову и поили из плошки холодной водой. Сколько времени прошло, Лекса не знала.
Но в один прекрасный миг она просто открыла глаза и поняла – всё. Прошло. Жар спал, способность мыслить вернулась, боль исчезла. Тогда Лекса села на топчане и сиплым от жажды голосом позвала:
– Роза!
Тотчас появилась женщина, но это была не Роза. У женщины были светлые, очень светлые волосы, заплетённые в две косы и уложенные затейливой короной на затылке, и тёмно-голубые глаза. Одежда не похожа на ту, в которой встретила Лексу Роза. Длинное платье, женственное и даже слегка кокетливое, цельное, с вышивкой по вороту и подолу, а сверху накинут меховой жилет без рукавов. Женщина смотрела любопытно, а потом спросила что-то на незнакомом языке. Лекса покачала головой. Как же Роза поняла её? Как она сама поняла Розу? И почему не понимает эту женщину? Вспомнила про шептальный камень, который подарила ей эльфийка. Быть может, он работает выборочно? Или есть в нём какая-то другая заковыка?
Лекса вытащила камень из-под блузки и сжала в ладони. Он нагрелся и засветился почти незаметно. Женщина ахнула и показала на него пальцем, спросила:
– Магия у тебя в камне? Кто ты и откуда появилась?
– Виуз, как прекрасно понимать всех на свете! – выдохнула Лекса. – Это эльфийский камень. А вы, кто вы?
– Меня зовут Камелия, я мать Виктора.
Глава 19, в которой принимаются важные решения
Лекса выдохнула, чувствуя, как жжёт в груди. Нет, не таким должно было стать знакомство с родителями Вика, не таким! Ей стало немного стыдно за свой вид, наверняка неважнецкий из-за периодической смены кожи. Что поделать, это физиология, это часть её расы, но для других существ, особенно если они из неприсоединившегося мира, эта часть может показаться отталкивающей. Хотя… В Лексе течёт кровь людей из мира людей, и матушка предупреждала, что тело из-за этого способно реагировать неожиданно.
К чему все эти мысли теперь, когда перед ней стоит одна из самых важных в жизни любимого человека женщин?
Лекса с усилием поднялась. Больна, не больна – она принцесса, в ней императорская кровь, на её крыльях шесть пальцев, и держаться следует с аристократичной гордостью. Выпрямившись, Лекса приняла парадное воплощение. Чешуя, рожки, когти, бархатистые крылья, всё, как положено. Ужас в глаза Камелии опечалил, но принцесса Эридана лишь склонила голову на те три пальца, которые предусматривались этикетом, и сказала с достоинством:
– Позвольте представиться, благочестивая Камелия. Меня зовут Александриэлла Итакийская Эриданская, дочь Его Императорского Величества Рандоверилокурта Итакийского Эриданского из рода Великих Южных Огневых Драконов и королевы Лесных Драконов Майаранеллы Амах-Ши!
Матушка Вика выгядела шокированной. Поэтому Лекса убрала крылья, возвращаясь в будничное воплощение, и улыбнулась доброжелательно:
– Прошу не пугаться моего вида. Виктор тоже был изумлён в первый момент, но он привык.
– Дракон? Не думала, что такое возможно в нашем мире, – прошептала Камелия, стараясь прийти в себя. Лекса извиняющимся тоном ответила:
– Не в вашем мире, благочестивая. Наш мир называется Эридан. Вам сложно принять это, но принятие необходимо. Ваш сын попал в тюрьму за преступление, которого не совершал.
– Богиня! – Камелия схватилась за сердце, побледнела, но усилием воли выговорила: – Как это случилось? Нужно немедленно вызволить мальчика!
– За этим я и отправилась в ваш мир! Если сам император потребует от властей Танкема освобождение Вика, ему не смогут отказать!
– Император… Да… – пробормотала женщина и вспомнила: – Как ты сказала? Другой мир? Наш мир? Наверное, я что-то неправильно поняла!
Лекса уже открыла было рот, чтобы пуститься в объяснения по поводу миров, но полог снова зашуршал, откинутый морщинистой рукой, и в шатёр вошла Роза. Она покачала головой при виде Лексы и пожурила:
– Что же ты встала, детка?! Надо было ещё лежать.
– Мне уже совсем хорошо, – оправдываясь, Лекса покраснела. А Камелия недовольно заметила:
– Матушка, снова вы чирикаете на вашем птичьем языке… Я ничего не понимаю!
– Правда? – удивилась Роза. – Сама не знаю, как так получилось. Да и не говорила я на русском уже много лет…
– На русском?! – воскликнула Лекса. – Это же язык того мира, где воспитывалась моя матушка!
– Она тоже умерла и возродилась в новом теле?
Этот вопрос поставил Лексу в тупик. А что, так можно? И вообще, что за смешение языков? Откуда эта старая женщина знает матушкин язык? Что происходит в этом неприсоединившемся мире?!
– Я ничего не понимаю, – сказала она, и Роза рассмеялась. Камелия прищурилась:
– Я тоже ничего не понимаю! Эта девушка прискакала откуда-то на кобыле моего сына, говорит, что он сидит в тюрьме где-то далеко, в ДРУГОМ мире! Потрудитесь объяснить, что всё это может значить, Роза!
– Роза… – раздался хриплый старческий голос из-за цветастой занавески, разделявшей шатёр на две части. – Роза, помоги мне встать!
