– В любом случае, мы заберем Дьеналя в Леса в ближайшее время, – безапелляционно заявил эльф. – Он уже твердо вознамерился свернуть с пути хранителя, и дальнейшее пребывание среди людей вряд ли пойдет ему на пользу.
– Конечно, ему будет намного лучше в кругу любящей семьи, – едко заметила я, потирая вывернутую руку, на которой уже начали краснеть и проявляться новые синяки от цепких пальцев.
Что-то нынешний бал обходится мне как никогда дорого.
– Мне плевать, что ты там думаешь, – ответил эльф. – Но ты завтра же скажешь Дьеналю, что вы расстаетесь и ему лучше уехать.
– Но почему так быстро?
Уже завтра… и как сказать ему об этом?..
– Потому что он и так слишком изменился. Не в лучшую сторону, – взгляд моего ненавистного свекра на мгновение затуманился, словно он о чем-то задумался или вспомнил. – Раз он больше не желает стать хранителем, то и не стоит продолжать этот фарс.
Мне нечего было возразить. Вернее, много чего, но для данного типа ни один мой довод не покажется по-настоящему веским. Не говорить же, что Дьену здесь лучше? Родителям ведь виднее…
– И помни, что узнать об истинном положении дел Дьеналь не должен, – эльф вновь с нажимом провел по узору клятвы, ожившему под его пальцами. – Для него все будет выглядеть так, словно ты от него отказываешься, поняла?
– Это будет слишком больно для него, не находите?
Откуда такая жестокость по отношению к собственному сыну? Ведь и расстаться можно по-разному.
– Зато сбросит пелену с глаз, – равнодушно произнес Ролиан Варнао и добавил: – Завтра.
Клятва снова засветилась и начала жечь, откликаясь на новые условия.
– А как же… – начала было я.
– Вторую порцию Слез тебе отдадут сразу после отъезда Дьеналя. Я всегда держу слово, – последнее прозвучало хлестко, как пощечина.
На этом эльф развернулся и ушел, оставив меня – раздавленную и совершенно разбитую.
Я привалилась к стеклу, почувствовав обнаженными лопатками его холод. Но внутри у меня было намного холоднее от пробиравшего до печенок страха.
19. В лабиринте
Дьеналь шел по живому лабиринту, чувствуя каждую его ветвь, каждый изгиб и поворот кустов. Как подошла к краю Виолетта, он тоже узнал – лабиринт сам подсказал и легко позволил создать небольшой зазор, выпуская девушку. По-хорошему, стоило выйти с ней, но Дьен понимал, что его жена в порядке и опасность ей не угрожает.
А с тем, кто угрожает, он планировал разобраться.
Тот мужчина был опытным боевым магом и вел себя, как прирожденный охотник. Он передвигался почти бесшумно, для человеческого уха так и точно неуловимо, да и эльфийский слух с трудом различал едва заметный среди шепота листвы шорох шагов по посыпанной мелким гравием дорожке.
Дьен коснулся веток, отправляя еще одну просьбу, на которую кусты с готовностью откликнулись. А он в благодарность щедро подпитал их силой.
Дьеналь, в отличие от человека, умел передвигаться абсолютно бесшумно. И поэтому он сам видел, как ветви сомкнулись настолько плотно, что их было бы нелегко разрубить даже мечом. А у мужчины перед ним меча при себе не имелось.
Стивен грубо выругался и развернулся, только теперь заметив стоящего позади эльфа. Глаза его недобро сощурились, он, конечно, сразу понял, кто завел его в нужный отрезок и закрыл проход.
Они с минуту молча смотрели друг на друга, и Дьен всеми силами пытался погасить разгорающуюся внутри злость, отлично зная, что она не лучший советчик и помощник.
– Смотрю, ты продолжаешь нарываться, – человек первым двинулся на него, на ходу расстегивая и стягивая куртку.
– Нарываешься здесь ты, – поправил его Дьеналь. – А я защищаю свою жену.
– Она стала твоей женой случайно! Из-за глупой шутки и недоразумения! – вспыхнул Стивен.
– Возможно, – не стал отрицать Дьен. Он, собственно, о чем-то таком и догадывался, что Лета поцеловала его не по велению чувств, а под действием иных обстоятельств. – Но судьба и состоит из таких случайностей. Ветви Древа извилисты и всегда растут непредсказуемо.
– Эльф, – Стивен поморщился, будто произнес ругательство. – Я не собираюсь тебя жалеть, несмотря на последствия.
Магия явственно концентрировалась в его руках и сверкала между пальцами.
– Этот лабиринт вырастили мои предки, – Дьеналь коснулся листьев, нежно погладил их, отвыкших от ласки. – Вокруг дворца слишком много магии – частые празднества, иллюзии, искусственное тепло или, наоборот, холод. Постоянно высокий фон начал приманивать нечисть, создавать аномалии. Человеческие маги не справлялись с его очисткой. Помочь смогли эльфы, они вырастили огромный лабиринт, который поглощает магию. Никто ничего не увидит, – закончил Дьен, коротко размяв пальцы.
Стивен улыбнулся – и ударил первым. Дьеналя окутал щит, но полностью магию не поглотил – язычок пламени неприятно лизнул лицо, опалил ресницы и брови. Эльф не стал придумывать сложный ответ – корни опутали ногу противника и дернули, заваливая его вниз, ветви накинулись сверху, как голодные звери.
Огонь выжег пятно на несколько шагов вокруг, заставив ветви отдернуться, а Дьеналя втянуть воздух – он почувствовал боль растений, как свою.
Следующий удар обрушил на него холод, оказавшийся болезненнее огня. Воздух сгустился, создавая из частичек растворенной в нем воды тонкие ледяные иглы. Дьеналь даже не пытался перестроить щит, готовя новую атаку. Только присел на корточки и наклонил голову, чтобы не попало в глаза.
Люди редко использовали стихию земли – неповоротливую, тяжелую, неподатливую, требующую особых заклинаний и долгой подготовки. Куда проще и быстрее работать с водой, воздухом или огнем. Последний дается человеческим магам проще всего. Наверное, тяга к разрушению слишком сильна в их сердцах.
Пока противник думал, что Дьен замер на земле от боли, эльф пробудил ее ото сна, вырвал из зимней спячки, заставил подняться сильную и яростную, как медведь-шатун, стихию.
В это время его тающий на глазах щит с трудом справлялся с меняющимися заклинаниями, которыми щедро разбрасывался Стивен. Дьеналь только сейчас понял, что магистр Тирас все это время жалел его – ведь Дьен ни разу не угодил после тренировок в лазарет. Его лучший ученик сражаться в полсилы и не думал.
Но боль отошла на второй план, заглушенная концентрацией и привычным усилием воли. На пути хранителя их испытывали и жестче.
Земля откликнулась и повиновалась так, как она может повиноваться лишь эльфу. Мягкая и податливая, словно глина, она змеей бросилась на Стивена и поползла по нему вверх, так же обвивая и окутывая в смертоносный кокон. Человек попробовал отбиться от нее, но, в отличие от веток, земля не боялась огня, вода и воздух тоже не стали для нее серьезной помехой. К тому же Стивен не мог ударить заклинанием по самому себе. Вместо этого он бросил последнее воздушное заклинание в Дьена, которое пусть и прошло по касательной – прицелиться нормально соперник уже не смог и больше повредил заросли, чем эльфа, – но удар все равно вышел неприятным и на пару мгновений дезориентировал.
