Дороти зажмурилась, сделала глубокий вдох и повторила попытку.
– Несколько часов назад Мак объявил вознаграждение за голову Эша. И теперь все до единого Фигляры в городе затеяли его поиски. Может, случившееся как-то связано с этим.
– А какое Маку Мерфи дело до Эша? – осведомился Уиллис, сдвинув брови. – Раньше мы никогда его не интересовали.
– Но потом мы с Эшем ворвались в его притон и выстрелили ему в ногу, – сказала Чандра.
Дороти изумленно округлила глаза.
– Прошу прощения… Выстрелили ему в ногу?
Впервые с появления Дороти в библиотеке Чандра посмотрела на нее с тенью былого дружелюбия.
– Это было круто! – с усмешкой поведала она. – Эш ему такой: «Говори, где прячешь своих девчонок!» – а Мак ему…
– Лишняя информация, – перебила Чандру Зора. А потом повернулась к Дороти и спросила: – И поэтому Мак объявил за голову Эша вознаграждение? Из-за того, что случилось в притоне?
– Что? – Дороти покачала головой. – Нет, дело совсем не в этом. Маку надо было на кого-то свалить вину за…
Она осеклась. Казалось, Роман погиб целую вечность назад, но воспоминания о его смерти крутились у нее в голове, точно фильм, который никак не остановят.
Перед глазами мелькали знакомые кадры. Грудь Романа, на которой расцвели кровавые цветы. Его падение на землю, гаснущий взгляд. Палец Мака на курке. Дороти снова пришлось крепко зажмуриться, чтобы слезы не потекли по щекам. О, Роман.
Эту боль невозможно было вынести. Только ей показалось, что она смогла взять себя в руки, новое воспоминание навалилось на нее сокрушительной тяжестью.
Наконец, справившись с собой, она пояснила, как можно осторожнее:
– Мы полетели в будущее – Мак, Роман и я. Мы хотели убить Мака, но тут появился Эш. Завязалась потасовка и… Мак застрелил Романа.
Дороти и сама не знала, какой реакции стоит ждать, но такой не предвидела точно. Чандра ахнула и зажала рот рукой. Зора помрачнела, а ее взгляд стал задумчивым и нечитаемым. Уиллис уронил тяжелую голову и закрыл лицо ладонями.
Дороти поерзала на своем стуле, борясь с раздражением. С какой им стати оплакивать Романа? Они в свое время отвернулись от него – как теперь от нее самой. Она была единственным другом, который остался с Романом до конца.
На глаза опять навернулись слезы, но Дороти сжала веки, не давая им выхода.
– Что-то не припомню, чтобы вы были близки, – натянутым тоном заметила она.
– Он был одним из нас, пока все это не закрутилось, – сказал Уиллис, смахивая слезу.
Дороти его слезы не тронули.
– Он был и моим другом. Лучшим другом. – И единственным, – добавила она мысленно. Потом прочистила горло и продолжила: – После смерти Романа Мак сказал циркачам, что его убил Эш, и предложил награду любому, кто его поймает. Возможно, меня тоже ищут. Они наверняка уже узнали, что меня нет в комнате.
– Поэтому ты и убила Эша? – спросила Зора. – Чтобы вернуть себе авторитет среди циркачей, казнив человека, который, как они думают, умертвил их лидера?
– Я его не убивала, – упорствовала Дороти, но уже без прежнего негодования. Она видела: ей не верят. Может, никогда и не поверят. Есть ли смысл их убеждать?
Устав от споров, она добавила:
– Говорю же, до того как Эш прибыл в будущее, я его даже не видела, с того самого вечера, когда был маскарад.
Все молча уставились на нее. Дороти сощурилась. О чем-то они явно недоговаривают.
– Лжешь, – бесцветным голосом сказала Зора. Но Чандра у нее за спиной нахмурилась. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Зора метнула на нее грозный взгляд, и она смолчала.
Дороти не сводила глаз с Чандры. Нервы были точно натянутая струна. Что она хотела добавить?
– Уходи, – отчеканила Зора.
Дороти чуть не расхохоталась.
– Уйти? Не могу! Если циркачи обнаружат, что я сбежала, меня убьют!
Зору эти слова ничуть не тронули.
– Здесь тебе оставаться нельзя.
Дороти поднялась и провела ладонью по лицу, стараясь убедить себя, что все это не важно, что эти люди ей не нужны, что она и сама справится.
Но когда они встретились взглядами с Зорой, ее прошила боль. Больше она не могла лгать себе.
Все это важно. И эти люди для нее важны. Без них она пропадет.
– Вы ведь доверяли мне когда-то, – напомнила Дороти, борясь с дрожью в голосе. – Может, вы этого и не помните, а я помню. И хочу вернуть доверие.
Зора странно на нее посмотрела.
– Доверять тебе? Да я ведь даже не знаю, кто ты такая. Квинн? Или Дороти?
Дороти притихла, осознав, что и сама не знает ответа на этот вопрос.
3
В отеле «Фейрмонт» Дороти старалась держаться в тени. Она осторожно заглядывала за каждый угол и шла вдоль самых стен, чтобы скрипучие половицы ее не выдали.
Опасно было сюда возвращаться. Стоит ей только попасться на глаза всего одному из Фигляров – и об этом тут же узнают все. Но все шло к тому, что ей придется податься в бега, а значит, в отеле нужно кое-чем разжиться. Припасами, деньгами, пищей, если ее удастся найти. Вот только действовать нужно быстро.
Отель производил впечатление местечка, где было приятно находиться, пока кругом не воцарилось запустение. Полы были выстелены коврами с причудливыми, красивыми узорами, изрядно затертыми множеством ног, и с потрепанными краями. Дороти коснулась одной из дверей красного дерева – некогда блестящая поверхность потускнела и чуть ли не продавилась под пальцами. В воздухе, точно густой туман, висел запах гниения. Дороти уткнулась носом в рукав, чтобы хоть немного укрыться от вони, и повернула за угол. Коридор вывел ее в зал с низким потолком, напоминающий пещеру.
С замершим сердцем она обвела его взглядом, высматривая любое движение. Никого. Должно быть, все в городе, ищут Эша.
Или меня, – подумала она поспешно, и у нее закружилась голова. Дороти прибавила шаг.
Над полом возвышались колонны, а с потолка свисали ветхие канделябры, опутанные паутиной. Внутренний дворик внизу был затоплен грязной водой. Дороти знала: если приглядеться, можно увидеть в полумраке и парадную лестницу, и старый рояль, и мраморные столешницы.
В свою комнату она пробралась по лестнице черного хода, напряженно вслушиваясь – не послышатся ли поблизости скрипучие шаги, не засмеется ли кто вдалеке? Ее комната располагалась на пятом этаже отеля, но была как две капли воды похожа на ту, в которой ее держали год назад, когда похитили. Две кровати с белыми покрывалами. Деревянная мебель. Синие занавески и стул. Единственной вещицей, которую Дороти могла назвать своей, был маленький серебряный медальон, висевший на зеркале. Медальон ее бабушки. Мама подарила его Дороти в день ее свадьбы, и он служил ей единственным напоминанием о той эпохе, откуда она прибыла.
