Я почувствовала себя странным образом благодарной.
Внезапно мои почки снова заработали. Эти спящие фасолинки в одночасье решили проснуться и снова взяться за свою работу, избавляя мой организм от литров избыточной жидкости. Я теряла по два килограмма в день, а порой и больше. По мере того, как мои ткани становились более плотными, мне было все легче и легче двигаться. При росте в метр пятьдесят семь я весила добрых девяносто килограммов. Когда кто-то избавлял меня от ненужных усилий и надевал на меня носки, я могла встать и сделать несколько шагов без посторонней помощи, пока не натягивался кислородный шланг, вынуждая меня вернуться в кровать. Меня постоянно клонило влево, из-за чего я порой упиралась в стену – это было следствием поразившего отвечающую за поддержание равновесия часть мозга инсульта. И хотя со временем я научилась противиться тянущей меня вниз силе и даже выровняла свою походку, для этого мне требовалось очень сосредоточенно анализировать поступающие к органам чувств сигналы. При хорошем освещении я справлялась без особого труда, однако попытка пройтись в темноте неизменно оборачивалась синяком на левом плече. Эта проблема продолжает доставлять мне хлопоты и по сей день. Рэнди улыбается со знающим видом каждый раз, когда звонят из авторемонтной мастерской и говорят, что развал-схождение у моей машины в полной норме и никаких проблем они не нашли. Я научилась просто пожимать плечами и говорить: «Ладно-ладно. Я больше ее не привезу. Просто в этот раз я была совсем уверена, что ее тянет влево». Мне сложно вставать на эскалатор: мой мозг просто не в состоянии должным образом объединять полученные каждым глазом картинки, когда я смотрю вниз. Я топчусь наверху, и позади меня начинают собираться люди, ожидая, что я вот-вот на него встану.
Тогда, в больнице, в один прекрасный и многообещающий день медсестры сговорились с физиотерапевтами и попросили специалиста по дыхательной терапии водрузить баллон с кислородом на массивную инвалидную коляску.
«Ну вот, – сказали они. – Держись за ручки, вот так вот. Посмотрим, как далеко ты сможешь уйти. Если устанешь, то в любой момент можешь присесть в коляску отдохнуть».
Я посмотрела на них глазами, которые, видимо, были наполнены ужасом.
«Я пойду рядом, не переживай», – заверил меня Рэнди.
Я схватилась за черные пластиковые ручки и нагнулась вперед, стараясь перераспределить часть своего веса на коляску. Я толкнула ее вперед и сделала первый нерешительный шаг. Она благосклонно поддалась, при этом не укатываясь от меня в сторону. Она была тяжелой и надежно стояла на месте. Рэнди надел на меня вторую сорочку, чтобы прикрыть, – это явно свидетельствовало о том, что он рассчитывал, что я пройду достаточно далеко, чтобы натолкнуться на других людей. Сделав еще несколько шагов, я неожиданно для себя оказалась в коридоре. Я повернула за угол. Я шла. Впервые за долгие недели я покинула свою палату.
Я почувствовала себя достаточно уверенной, чтобы не смотреть под ноги и оторвать глаза от пола. Я встретилась взглядом с хирургом, которого тут же узнала, и его лицо побледнело.
«Вау», – только и сказал он.
Полагаю, он был совершенно справедливо впечатлен моими успехами.
«Я-я думал, что вы умерли», – заикаясь, произнес он.
Я важно повернула голову в сторону, задержалась на мгновение, а затем молча прошла мимо него.
Со временем я научилась распознавать этот характерный взгляд людей, которые словно увидели призрака. Врачи и медсестры, с которыми мне доводилось иметь дело вскоре после попадания в больницу, замирали на ходу, в полном шоке от того, что увидели меня живой. Поначалу я находила это оскорбительным. Мне казалось, что они не имели права давать оценку моей силе и воле к жизни, совершенно не зная меня. Со временем, однако, я стала считать это комплиментом – они лишь безмолвно давали понять, насколько плачевным было мое состояние и насколько невероятным было то, что я по-прежнему жива.
Следуя за указателем, я направилась в комнату ожидания, окончательно всех удивив.
Я даже позволила себе вообразить, что в один прекрасный день я смогу покинуть эту больницу. Я стала задавать вопросы, пытаясь понять, какие еще препятствия стоят у меня на пути от палаты интенсивной терапии к моему дому.
«Ну-ну, путь предстоит еще очень неблизкий», – начал ответственный за меня штатный врач. Его желание максимально подстраховаться перед тем, как завести разговор о моей выписке, дало мне понять, что его преследуют призраки прошлого. Совершенные им прежде ошибки находили прямое отражение в нашем нынешнем разговоре. «Нам нужно повторно провести компьютерную томографию, чтобы удостовериться, что кровотечение окончательно прекратилось. Мне бы хотелось, чтобы показатели вашей крови оставались стабильными как минимум три дня подряд без переливаний. Мне бы хотелось, чтобы ваша походка была стабильно устойчивой. Мне бы хотелось, чтобы вы смогли полностью обходиться без кислородного баллона. Вам приходится слишком часто пополнять запасы электролитов в организме – нужно как-то снизить частоту…»
Он почувствовал, что его беспокойство слишком очевидно, и попытался обосновать мне свои утверждения. «Не забывайте, что у вас массивное скопление крови, а фиброзная капсула печени сильно растянута. Вы задумывались о том, каково вам будет водить машину? Каково будет подскочить на кочке? А что, если в вас врежется другая машина? Что, если капсулу разорвет, а до больницы будет тридцать минут?»
«Что ж, жить я здесь точно не собираюсь, так что закажите компьютерную томографию. Кислород мне нужен только для ходьбы – когда я отдыхаю, то обхожусь без него, – возразила я, пытаясь переориентировать его в направлении реальных рисков, а не каких-то надуманных страхов. Было такое ощущение, словно я каким-то образом передала ему все свои беспокойства. – Я буду каждый день сдавать анализы в больнице рядом с домом, если вы сочтете это необходимым», – предложила я ему. Так начались переговоры.
Один врач – тот самый благородный акушер, которому позже придется выслушать мою гневную тираду о нерешительном, не уверенном в себе резиденте, – понял, к чему я клоню. «Вот что я вам скажу, – обратился он ко мне. – Я понимаю, как тяжело вам тут находиться. Я попрошу перевести вас вниз. Мы найдем для вас свободную палату. Там отличные большие ванные комнаты с встроенными сиденьями для душа. Вы можете попробовать принять нормальный душ. Смыть с себя этот клей от проводов и липкой ленты. Как вам такое предложение?»
Оно показалось мне таким же чудесным, как мороженое в жаркий солнечный день.
Единственное, о чем он забыл упомянуть, так это о том, что на нижнем этаже были также и зеркала.
Уже несколько недель я не видела своего отражения, и вот теперь стояла голышом напротив зеркала. Моя кожа была ядовито-желтой – следствие отказавшей печени. У меня была набухшая и покрытая сосудистой сеткой грудь, что напомнило мне о моей неудачной беременности. Мой живот выступал вперед и был обезображен огромными отвратительно-синими полосками, которые проходили вдоль всего тела. Скобки пожелтели и покрылись коростой, а место каждого прокола окружала запекшаяся кровь. Повсюду были клейкие полоски от липкой ленты с прилипшими к ним нитками и волосами. На руках и шее красовались фиолетовые с желтизной синяки размером с кулак. Бедра с внутренней стороны были иссиня-черными. Я посмотрела себе в глаза и почувствовала, как меня охватила волна жалости к самой себе.
