— Валим!
Загрохотала окончательно разбитая витрина, бездушные толпой футбольных фанатов рванули к нам, а я отметил, что выход свободен, и заорал:
— Отступаем!
Зомби бежали за нами, первые уже завернули за витрину, а мы с мешками, набитыми едой, ломанулись, как сайгаки по росе, по столам. Если кто оступится — точно хана! Бездушные, конечно, это заметили, засуетились, но нас с ними разделяло метров тридцать зала, заставленного столами.
Впрочем, и мы бежали не сказать чтобы резво, руки-то были заняты: в одной оружие, в другой — мешок. Я уже достиг выхода, когда стол под Максом перевернулся, и парень с грохотом рухнул. Твою мать!
— Сергеич, за едой присмотри, — крикнул я и рванул на помощь, благо Макс почти добежал.
Растопырив пальцы и клацая челюстями, на Макса уже напрыгнул секьюрити-филиппинец, а в обмотанную скотчем шею впилась пожилая европейка.
— Держись! — крикнул я, до цели оставалась пара метров.
Женщину поднявшийся и орущий Макс отбросил ногой, она влетела в напирающую официантку. Я же упокоил филиппинца, добил его третьим ударом, заработав восьмой уник. Полутал — сдернул рацию с пояса, и их у нас стало уже три.
Мы потеряли драгоценные секунды, и масса зомби развернулась, поперла назад. Пятясь, я бил их битой и ненадолго замедлял.
За спиной на чем свет ругался Сергеич, но на выручку не спешил. Едва не поскользнувшись на стеклянной крошке, я вылетел в коридор, забрал свой мешок, и, сбившись в кучу, мы ломанулись в лифт.
Я нажал кнопку последнего этажа, но створки закрыться не успели: их ухватил смуглый мужчина, сунув внутрь порезанную осколками окровавленную морду.
— Нахум! — заорал я, тыча его битой в зубы, и он отвалился.
Лифт поехал вверх. Сергеич дышал шумно и сипло, Макс трясся и шептал ругательства.
А я думал о том, как они воспримут тот факт, что вместо цоколя мы на верхнем этаже. И до номера гуру, где находится, возможно, мать моего ребенка, метров тридцать.
Глава 15. Где ты в отеле солнце нашел?
Сергеич сообразил, где мы, вывалившись в коридор. Упер руки в боки, пробуравил меня взглядом и взялся за вилы.
— Не понял… — угрожающе протянул он. — Мы чуть не сдохли ради того, чтобы накормить идиотов? Да я тебя…
Примирительно подняв руки, я достал бутылку воды, контейнер с едой и сказал:
— Так нужно, Сергеич. В смысле, мне нужно. Даже если она не беременна, этот обман на ней. Мое дело не быть мудаком. Это все, ей хватит. — Я показал им то, что взял. — Этаж зачищен, мне нужно не более пяти минут.
— Да в натуре, Сергеич, — неожиданно поддержал меня Макс. — Кто знает, может, мы сюда вообще не вернемся. Пусть Ден разберется со своей совестью.
— Совестливый… чересчур, — проворчал электрик.
Кивнув Максу и на всякий случай захватив биту, я побежал мимо дверей, за которыми скреблись и урчали зомби, к номеру, где окопался гуру. Дверь, конечно, была заперта.
Постучал и, уверенный, что Еремей выглянет, сунул к глазку бутылку воды. За дверью зашуршали, раздалось бормотание, радостное кудахтанье, Кукушкин открыл и встретил меня чуть ли не с распростертыми объятиями. Глядя ему через плечо, я крикнул:
— Карина, выйди.
Мелькнуло ее удивленное лицо, она поднялась с дивана, подошла к нам, смерила меня взглядом, я кивнул, предлагая выйти, и захлопнул дверь, чтобы гуру не просочился. Сунул ей контейнер с едой и воду.
— Даю тебе последний шанс уйти с нами.
Она скривилась, не глядя на меня:
— Но… это что, все? Или ты не смог добраться до ресторана?
— Смог.
— Тогда где остальная еда? Где?
— Где-где… — Хотелось наговорить ей гадостей, ответив матерно и в рифму, а заодно поинтересоваться, согласился ли гуру Еремей усыновить «моего» ребенка, но я сдержался. — В ресторане. Взяли только на группу, отель переполнен ожившими мертвецами, поэтому мы вряд ли вернемся. Будем искать убежище снаружи.
Она словно пропустила все это мимо ушей, лишь сверкнула глазами и несколько растерянно проговорила:
— Но ведь этого мало, Рокотов… Не хватит на всех, а гуру и остальные ждут, надеются на вас!
— Тебе хватит этого на сутки. Захочешь — поделишься с остальными, нет — так нет. — Я вытащил рацию из раздувшегося кармана и отдал ей. — Вот, держи. Если станет совсем туго и передумаешь, сообщи. Как с ней обращаться — разберетесь, если жить захотите. Только имей в виду — далеко не факт, что мы сумеем тебя отбить. Эти зараженные твари с каждым часом становятся сильнее. У меня все. Решай.
Она закусила губу, наморщила лоб, потом решительно качнула головой:
— Мое место рядом с группой.
Кивнув, я развернулся и зашагал прочь, ощущая, как взглядом она пытается прожечь дыру у меня в спине. До последнего ждал, что одумается, но нет. Хлопнула дверь номера. Мною овладела бессильная злость. Ну что за дура, а? Все равно ее жалко, как и всю свиту гуру. Они, конечно, поймут, что угодили в западню, которую сами себе приготовили, но, боюсь, будет поздно.
Макс и Сергеич ждали, стоя спиной к спине. Электрик пристально на меня глянул и сказал:
— Один вернулся. Хорошо. Давайте уже валить к маяку, а то стемнеет.
— Ты тоже заметил, что солнце они не любят? — поинтересовался я.
— Нет, а чо?
Как же меня бесит вот это «а чо»! У человека словесная недостаточность, а ты выкручивайся, придумывай ответ на вопрос, который его не подразумевает. Я развел руками.
— Не любят. Солнце. А чо?
— Тьфу! — Сергеич сплюнул.
Плевок попал на труп парня, который уже начал пованивать, и вспугнул оккупировавших его мух.
— Это они, получается, как вампиры, что ли? — ахнул Макс. — Е-ма! Мужики, может, просто в каком-нибудь номере закроемся, заблочим дверь и переночуем? Ссыкотно на улицу-то…
— И сами угодим в западню, — возразил я. — Если генератор вырубится, все мертвяки, что сейчас заперты по номерам, хлынут в коридоры. Что дальше? Как прорываться будем?
— Так на солнце же они не полезут?
— Где ты в отеле солнце нашел? — Я кивнул в коридор, тонущий в темноте. — И потом, я смотрел прогноз на время отпуска: через день ливни. Если станет пасмурно, вообще тут застрянем.
Сергеич ничего не сказал, лишь хмуро кивнул, поймав взгляд Макса. Тот поежился:
— Тогда чо?
— Как и решили, спускаемся в цоколь и идем к маяку. Пытаемся связаться с выжившими на материке. Если маяк подойдет, устроим там базу. Спать будем посменно, чтобы нас не сожрали во сне.
— И да поможет нам бог, — сделался набожным Сергеич и с чувством перекрестился.
