Негромко застонав, она вернулась в настоящее. Впрочем, это не изменило ни света за окном, ни стука в голове, ни черной пропасти, которая возникала всякий раз, как Ширли закрывала глаза.
Часы снова моргнули – 9:49. Если проваляться еще часиков десять, то, может быть, она очухается.
Может быть…
Минут через пять она встала, оделась и вышла в ночь.
Кирилл снова исчез. Свернув за угол, Мин обнаружил его исчезновение и негромко выругался, снова ощутив пивную отрыжку. Что ж, это не катастрофа. И не конец света. Наверное, объект достиг места назначения.
Как только Мин узнал, что таксист доставил русских на Эджвер-роуд, то первым делом подумал про ночлежки. И не ошибся. Высокие здания выглядели внушительно, но их лучшие дни давно миновали, а ремонтом никто не занимался; ряды дверных звонков у входа подтверждали, что дом многоквартирный, а окна, затянутые одеялами и заклеенные газетами, выдавали нищенский статус жильцов.
Как у всех, подумал Мин. Внезапно тяжелая, будто каменная рука, опустилась ему на плечо, а в шею уперлось холодное железо.
– Ты за мной следишь, да?
– Я… – сказал Мин. – Что? Ты о чем?
– Мистер Харпер, по-моему, ты за мной следишь. Так?
Железная штуковина ткнула жестче.
– Я просто…
– Просто что?
Просто соображаю, чего бы такого соврать, подумал Мин.
Железная штуковина ткнула жестче.
– Просто сейчас ты узнаешь, что бывает с сотрудниками Министерства энергетики, которые проявляют излишнее любопытство. Ясно тебе?
Лэм открыл ящик стола, достал второй стакан, сколотый и пыльный, аккуратно отмерил порцию «Талискера» и придвинул виски поближе к Кэтрин. Потом наполнил свой стакан, на этот раз куда щедрее.
– Твое здоровье, – сказал он.
Кэтрин не ответила. И на стакан не взглянула.
– В Суиндоне своротили распределительный щиток. Да, саботаж. Или ты думала, что я просто так решил прогуляться по соседним графствам? Движение поездов остановилось примерно в то же время, когда наш приятель мистер Эл прокладывал дорожку для Дикки Боу.
– Зачем?
– Потому что по тротуарам дорожки не прокладывают. Надо, чтобы охотник потрудился.
– Он хотел, чтобы Боу увязался за ним.
Лэм поставил стакан на стол и медленно похлопал в ладоши.
– И хотел, чтобы ты сделал то же самое, – сказала она. – Ты что-то обнаружил на трупе, так?
– В автобусе. Его мобильник. С неотправленным сообщением.
Она вопросительно изогнула бровь:
– Он набрал его перед смертью?
– Нет, скорее всего, его набрал мистер Эл. Когда выяснилось, что Боу умер, все засуетились. Мистер Эл тоже принял в этом участие. Он набрал сообщение и сунул телефон между подушек сиденья.
– А что говорилось в сообщении?
– Одно слово. «Цикады».
– Которое, очевидно, что-то означает.
– Для меня – да. Но не для Боу. Еще одна причина, по которой я понял, что это фальшивка.
– А яд, не оставляющий следов?
– Ему грош цена. На самом деле таких ядов не бывает, просто их надо уметь обнаруживать в организме прежде, чем следы улетучатся. А патологоанатом посмотрит на старого пьяницу, который умер от сердечного приступа, и поставит диагноз «инфаркт». – Он сделал пасс, как заправский фокусник. – Вшшшуххх! И конец. Но где-то на теле наверняка остался след укола. В толпе легче легкого уколоть жертву.
– Но ведь нет гарантии, что все это обнаружат, – сказала Кэтрин. – Кто мог предположить, что ты проверишь сиденье и найдешь мобильник Боу?
– Ну, кто-нибудь его бы отыскал. Смерть агента, даже такого зачуханного, как Боу, всегда поднимает волну. Во всяком случае, раньше поднимала. А сейчас, похоже, в Риджентс-Парке слишком заняты другим. – Он потянулся за стаканом. – Надо бы им сообщить. Не дело оставлять трупы на берегу.
– Я направлю им служебную записку.
– Вдобавок, если бы я не нашел этот след, нам подсунули бы другой. Не зря же мистер Эл поругался с таксистом из-за того, что тот повез его не туда. Такое не забывается. – Лэм скривил губу. – Таксист – осведомитель. Как только Ширли с ним распрощалась, он тут же кому-то позвонил.
– То есть мистер Эл знает, что мы идем по оставленному следу.
– Как вышколенные гончие.
– А это разумно?
– А при чем тут «разумно»? Мы либо идем по следу, либо посылаем все к чертям, чего в любом случае делать нельзя. Все это затеял человек старой закалки. Только шпион старой закалки сообразит, что Боу, уличная крыса, поведется на приманку. Тот, кто дергает за ниточки, играет по московским правилам. Может, в Риджентс-Парке решат, что проверять все это не имеет смысла, но я так не считаю.
– Ты имя назовешь или мне сказать?
– Что сказать?
– Александр Попов, – заявила Кэтрин Стэндиш.
Окно в комнатушке было распахнуто. Было холодно, но с волос Мина сорвалась капля пота и сползла по шее. Двое не сводили с него глаз. Конечно, был шанс, что он окажется проворнее их, но в глубине души Мин понимал, что надеяться на это бесполезно: будь он один на один с любым из этих двоих, тогда, может, и подфартило бы, вот только вместе эта парочка представляла необоримую силу. В прошлом рефлексы его не подводили, но сейчас он старел и слабел на глазах, а вдобавок еще и выпил пива…
Кулак шарахнул по столу.
Три, залпом.
Мин действовал быстро, но скорости ему недоставало. В любом другом месте Лондона он, может, и справился бы, но сейчас, в этой комнатушке, ему каюк.
Третью рюмку он расплескал. Петр и Кирилл уже откинулись на спинки стульев и захохотали, выставив рядком пустые стопки.
Отсмеявшись, Кирилл сказал:
– Ты проиграл.
– Проиграл, – согласился Мин.
Три рюмки водки присоединились к двум, принятым ранее, и еще к одной, выпитой в первом раунде. Плюс штрафные за то, что проиграл оба раунда. Плюс пиво в пабе рядом с работой, хотя из памяти уже ускользали и название паба, и место работы. Но мужики-то, мужики-то каковы! Эх! Безбашенные. И вообще, удивительно, как быстро находишь общий язык, когда забываешь о служебных обязанностях. Вот, например, о его служебных обязанностях – он должен был следить за этой парочкой, но так, чтобы они этого не заметили.
Возможно, этот аспект своей миссии он скомпрометировал.
– Так вот, – сказал Кирилл, – когда я ткнул ключом… ну, когда я…
– Приставил его мне к затылку, сволочь!
Кирилл захохотал:
– А ты думал, это ствол?
