Сейчас в пабе его не было. У барной стойки сидел – точнее, застолбил себе место, оставив недопитую кружку пива и газету с головоломкой-судоку, – Энди Барнет, прозванный «красным Энди» за то, что в девяносто седьмом голосовал за лейбористов. Энди куда-то на время отлучился.
Поскольку поблизости никого не было, Келли лукаво улыбнулась Риверу.
– Ну, привет еще раз.
Ривер все еще ощущал ее вкус на губах.
– Я до сих пор тебе не проставился.
– Еще успеешь. Когда я буду с другой стороны барной стойки, – сказала она, кивнув на его стакан. – И тогда уж минеральной водой не отделаешься.
– Ты завтра работаешь?
– Ага. И послезавтра вечером тоже.
– А завтра после обеда?
– Что, уже вошло в привычку? – Женщины, с которыми переспишь, умеют смотреть особенным взглядом – именно таким, которым сейчас одарила его Келли. – Я же тебе сказала, у меня завтра полет.
– А, ну да. Улетаешь куда получше?
Вопрос ее почему-то позабавил.
– Там, наверху, все лучше.
– Значит, секрет?
– Придет время – узнаешь. – Она подалась вперед. – А сегодня закончу в полдвенадцатого. Если хочешь, продолжим с того, на чем остановились.
– Ох, извини, не могу. У меня дела.
Она изогнула бровь:
– У тебя дела? Какие здесь могут быть дела после закрытия паба?
– Не те, о которых ты подумала. Я…
– Приветствую, молодой человек! Заигрываешь с обслугой?
Красный Энди вернулся, явно выкурив сигаретку, – твидовый пиджак пропитался табачным дымом.
– Привет, Энди, – сказал Ривер.
– Мы с Мег Баттерфилд на улице поболтали… – Энди допил свое пиво. – Келли, налей-ка мне еще кружечку, пожалуйста. И нашему гостю тоже. Так вот, Мег говорит, что твоя работа над книгой продвигается в нужном направлении.
– Нет-нет, мне не надо, спасибо. Мне пора.
– Жаль. А я так хотел с тобой побеседовать. – Энди Барнет был сущим кошмаром для всех: местный литератор, опубликовавший книгу мемуаров, правда за собственный счет, но о ней положительно отозвались критики, о чем любой собеседник Энди узнавал ровно через две минуты. – Буду рад взглянуть на твои наработки.
– Да-да, ты первым их увидишь.
В спину Риверу потянуло сквозняком: кто-то вошел в паб.
– А вот и неприятности, – сказал Барнет.
Не оборачиваясь, Ривер понял, кто это.
В сумерках Луиза вышла из метро на станции «Мраморная арка» и сразу же попала в толпу молодых иностранных туристов. Она пробиралась мимо гигантских рюкзаков, вдыхая вечерний воздух, полный выхлопных газов, запахов духов, табачного дыма и еле уловимого аромата парковой зелени. У выхода Луиза остановилась, развернула карманную карту, минуты две делала вид, что изучает, потом сложила ее и спрятала. Слежки не обнаружилось, разве что Луизу вели очень умело.
Впрочем, никаких причин для слежки не было. Обычная молодая женщина спешит на вечеринку; на улицах таких полно – девушки, юные и свежие, бродят целыми стадами, да и не очень юные и не первой свежести – тоже. Сегодня Луиза была совсем другой женщиной, не такой, как обычно. На ней было черное платье чуть выше колена, с открытыми плечами – что будет видно после того, как она снимет пиджак, которому уже четыре, нет, пять лет, пора бы подновить, но мужчины в этих тонкостях не разбираются. Прозрачные черные чулки; волосы перехвачены алой лентой. Луиза выглядела прекрасно. Помогало и то, что мужчины – легкая добыча.
Сумочка на плече вмещала весь набор необходимых женщине штучек; состав набора менялся в зависимости от конкретной женщины. В данном случае в сумочке Луизы, кроме мобильного телефона, кошелька, помады и кредитной карточки, лежали перцовый баллончик и пластиковые стяжки-наручники, купленные в интернете. Как и многие прочие занятия, связанные с интернетом, эти покупки были спонтанными и опрометчивыми. Луиза задумалась, что сказал бы об этом Мин, но тут же сообразила, что если бы он мог об этом узнать, то ей вообще не пришлось бы таскать с собой все это барахло.
Ночью отель «Амбассадор» выглядел совсем иначе. Днем он был одним из многих внушительных городских монолитов – сталь, стекло и тщательно ухоженный фасад. А сейчас здание сияло и переливалось огнями. Окна на всех семнадцати этажах ловили отражения ночного потока машин. Луиза вытащила телефон, позвонила, и трубку взяли после второго гудка.
– Я сейчас спущусь, – сказал он.
Она надеялась, что он пригласит ее в номер. Что ж, если не сейчас, то позже. Она все устроит.
В зеркальном вестибюле было невозможно не заметить своего отражения. И снова: что подумал бы Мин? Ему наверняка понравилось бы платье и то, как чулки обтягивают ее икры. Но мысль о том, что она нарядилась для другого, сковала бы ему сердце льдом.
Спустился лифт, из него вышел Аркадий Пашкин. Луиза с облегчением увидела, что он один, без провожатых.
Он шел по вестибюлю, стараясь не сверкать зубами, но глаза его по-волчьи блеснули, когда он взял протянутую ему руку и – да-да! – поднес к губам.
– Мисс Гай, вы очаровательны, – сказал он.
– Благодарю вас.
На нем был темный костюм, белая сорочка с воротником-стойкой, расстегнутая на верхнюю пуговицу, и кроваво-красное кашне.
– Если не возражаете, давайте пройдемся пешком, – сказал он. – На улице сегодня тепло.
– Да, очень тепло, – подтвердила она.
– Мне редко выпадает шанс по-настоящему увидеть город, – сказал он, приветливо кивнув девушке за стойкой, и вывел Луизу на Парк-лейн. – Со всеми большими городами – с Москвой, Лондоном, Парижем, Нью-Йорком – лучше всего знакомиться на прогулках.
– Жаль, что не многие так считают, – громко сказала Луиза, чтобы перекрыть шум уличного движения, а потом оглянулась. Сопровождающих не было. – Значит, мы с вами вдвоем?
– Да, мы с вами вдвоем.
– Вы дали Петру и… ох, простите, забыла, как зовут второго…
– Кирилл.
– Вы дали Петру и Кириллу выходной? Очень любезно с вашей стороны.
– Очень по-современному, – сказал он. – С прислугой надо обращаться вежливо, иначе они сбегут к другим.
– Даже громилы.
Он взял ее под руку, переводя через дорогу, и Луиза не ощутила в нем ни малейшего напряжения. Наоборот, он весело ответил:
– Да, даже громилы, как вы изволили выразиться.
– Я пошутила.
– Мне нравится, когда со мной шутят. В меру. Нет, я дал им выходной, поскольку предположил, что эта встреча – не деловая. Однако ваш звонок меня удивил.
– Правда?
– Правда. – Он улыбнулся. – Не скрою, мне часто звонят женщины. Даже англичанки, хотя они весьма… сдержанные. Есть такое слово?
