– Ей ежемесячно присылают чек, – сказал он. – Время от времени просят выполнить какое-нибудь поручение или оказать небольшую услугу. Предоставить кому-нибудь ночлег. Получать на свой адрес корреспонденцию. Принимать и передавать сообщения по телефону. В общем, всякие мелочи. Ну, по ее словам.
– А что с Мином Харпером?
– Ей позвонили среди ночи. Назвали пароль. Велели приехать на своей машине на подземную парковку в дальнем конце Эджвер-роуд. – Даффи перешел на телеграфный стиль, чтобы не тратить лишних слов. – Там ждали двое. Волокли какого-то пьяного.
– Она их раньше видела?
– Говорит, что нет.
Даффи помолчал, а потом сообщил Лэму все, что в конце концов рассказала Ребекка Митчелл. Один тип размозжил Мину Харперу голову об асфальт, а второй сел за руль машины Ребекки Митчелл. Дальше все напоминало детскую игру: посади человека на велосипед, ударь его машиной. Ему сломали шею, потом погрузили труп и велосипед в свою машину и воссоздали сцену аварии в другом месте.
Даффи закончил рассказ и уставился на деревья, будто слышал в их шелесте тайные разговоры о себе.
– Об этом следовало догадаться.
– Там, на парковке, они сделали фотографии наезда, а на месте фальшивой аварии разместили труп и велосипед точно так же.
– Все равно об этом следовало догадаться. – Лэм отшвырнул окурок, в полете рассыпались искры. – Ты облажался.
– Виноват.
– Еще как. – Лэм утер лицо ладонью, пропахшей табаком. – Она сразу призналась?
– Да не то чтобы.
Лэм хмыкнул.
Немного погодя Даффи сказал:
– Наверное, он увидел что-то, чего не должен был видеть.
Или кого-то, подумал Лэм. Еще раз хмыкнув, он направился к дверям Риджентс-Парка.
На этот раз у лифта его встретил великовозрастный оболтус: очки в толстой черной оправе и футболка со штампом «Собственность федеральной тюрьмы Алькатрас».
– Это вы Джексон Лэм?
– А как ты узнал?
– В основном по плащу. – Оболтус вытащил упаковку таблеток, которую Лэм чуть раньше передал Даффи. – Вы хотели знать, что это.
– И что же?
– Это ксемофлавин.
– Ясно. Жаль, что я сразу не сообразил прочесть надпись на упаковке.
– Чтение – один из основных исследовательских методов, – заявил оболтус. – В данном случае название роли не играет. По сути, здесь просто аспирин в сахарной оболочке. Оранжевого цвета, если вам это интересно.
– Дальше можешь не рассказывать, – фыркнул Лэм. – Таблетки продают через интернет.
– Точно.
– И от какой болезни?
– От рака печени. Только они не помогают.
– Тоже мне, сюрприз.
Оболтус вложил упаковку в протянутую ладонь Лэма, поправил очки на носу и вошел в лифт.
Лэм, поджав губы, вернулся к Молли Доран.
Она с кружкой свежезаваренного чая сидела в своей каморке. Пар тонкими завитками поднимался в темноту.
– Я тебе говорил, что проверил его ежедневник? – сказал Лэм. – Там нет никаких планов на будущее.
Молли отпила чай.
– А еще он расстался со своей полюбовницей.
Молли поставила кружку на стол.
– И принимает какое-то шарлатанское зелье от рака.
– Боже мой, – вздохнула Молли.
– Вот именно. – Лэм швырнул упаковку в корзину для бумаг. – Неизвестно, что он там задумал, но теперь известно почему. Он при смерти. И устраивает прощальную гастроль.
14
Утро. Свет. На удивление яркий, пробивается сквозь шторы. Но последние пару дней было солнечно и тепло не по сезону. Лето в апреле, полное лживых обещаний. Моргнешь – и температура упадет.
Луиза не столько проснулась, сколько поняла, что уже давно не спит. Глаза открыты, мозг работает на полную катушку. Никаких конкретных мыслей, одни коротенькие напоминалки: встать с постели, принять душ, выпить кофе. И задания посложнее: выйти из квартиры, встретиться с Маркусом, поехать за Пашкиным. Все остальное – как прошлой ночью – клубящаяся тьма, на которую надо как можно дольше не обращать внимания, будто на тучи в мимолетно солнечный денек.
Луиза встала с постели, приняла душ, оделась, выпила кофе. И отправилась на встречу с Маркусом.
В Слау-башню Кэтрин пришла так рано, будто и не уходила вовсе, однако же добиралась сюда через город, в котором уже подожгли фитиль. В метро пассажиры заговаривали друг с другом. Некоторые несли плакаты – в основном с надписями «Остановите Сити», но встречались и «Банкирам – нет». Кто-то закурил прямо на станции метро «Барбикан». В воздухе витала анархия. Разбитых витрин сегодня не миновать.
Хоть Кэтрин и пришла очень рано, Родерик Хо ее опередил. В этом не было ничего необычного – Хо прочно обосновался в офисе и, как подозревала Кэтрин, предпочитал осуществлять свою онлайновую деятельность с Конторского адреса. Сегодня, в отличие от других дней, он действительно выполнял порученное ему задание. Краем глаза заметив Кэтрин в раскрытую дверь своего кабинета, он оторвал взгляд от экрана и сказал:
– Я тут кое-что нашел.
– Из списка?
– Ага. Жители Апшота. – Он помахал распечаткой. – Ну, трех я точно отследил насколько смог. У них все задокументировано, по самое темечко, но чем старее информация, тем расплывчатее. Ботинок есть, а следа от него нет.
– Это какое-то онлайновое выражение?
Хо неожиданно улыбнулся, что само по себе было гораздо удивительнее, чем разговоры пассажиров в метро.
– Ага. Я его придумал.
– И что оно означает?
– Вот, например, Эндрю Барнет. У него в резюме написано, что он учился в школе-гимназии Святого Леонарда. В Честере. В начале шестидесятых годов. Сейчас это обычная общеобразовательная школа, с отличной службой информационных технологий. Они недавно закончили оцифровывать школьный архив.
– В котором нет никаких упоминаний о Барнете.
Хо кивнул:
– Ну, по тем временам прикрытие выглядело надежным. Облепили детские годы фальшивыми бумажками, но дело было в доинтернетную эпоху, никто не подозревал, что бумага начнет отклеиваться.
Кэтрин взглянула на распечатку. Хо проверил Барнета, Баттерфилда и Сэлмона, в чьих биографиях обнаружились одинаковые пробелы. То же самое отыщется и в жизнях других жителей Апшота. Значит, это правда. Агенты глубокого внедрения, советские шпионы, обосновались в захолустной английской деревушке. Может быть, потому, что их деятельность утратила всякий смысл. А может, по какой-то другой, пока еще неизвестной причине.
– Отлично сработано, Родди.
