Мистер Пауэр нахмурился и взял Джорджианну за руку. Он попытался улыбнуться, но Лили видела, как сильно отец дрожит. Ему тоже страшно.
– Девочки, пожалуйста, вы должны понять одну вещь: ваша мать очень могущественная волшебница.
Лили растерянно посмотрела на отца:
– Могущественнее тебя?
– Возможно, – признался он.
Но Роуз отрицательно покачала головой:
– Нет, ерунда. Нерисса безжалостная и жестокая. Она не могущественнее, вы просто разные. Много лет назад, Пэйтон, я чувствовала, насколько сильна твоя магия, – то же самое я вижу, когда смотрю на Лили. – Она улыбнулась и опустилась на колени перед Джорджи. – Как бы сильно собака ни любила досаждать моему Гусу в данном случае она права. В тебе определенно заложена не только мамина магия, но и волшебство отца. Нерисса сильна потому, что не знает никаких границ и законов – она творит что только пожелает. Когда она пришла ко мне в Нью-Йорке, я чувствовала, что она вся пропитана магией – как ты. Разница лишь в том, что она сама выбрала такой путь. Ей нравится находиться во власти темных заклинаний, они стали ее частью. Или, может, завладели всей ее сущностью – кто знает. Без них она никто, она просто не существует. Я не верю, что ты хочешь того же. Поэтому у нас все получится! – Она обернулась к Пэйтону: – Ты девять лет провел в тюрьме, отстаивая свою магию. Почему ты просто от нее не отказался? Забрал бы дочерей, увез их в какое-нибудь тихое место и защитил от этой колдуньи! Вы бы пробовали разные мелкие заклинания, когда никто не видит… Зачем же ты оставил дочерей, если не считаешь себя могущественным магом?!
Пэйтон Пауэр уставился в пол, не выпуская из рук ладонь Джорджи.
– Когда-то я был сильным. Но сейчас… Вы просто не понимаете, что я чувствую. Вы наложили на Арчгейт заклинания, истощившие мою магию. Они меня чуть не убили, я потерял все чувства. – Он горько усмехнулся. – Кажется, мне надо учиться всему заново. Слишком долго я не мог пользоваться волшебством. Не уверен, что достаточно окреп, чтобы сражаться с Нериссой. – Он помолчал. – И очень боюсь навредить тебе… – прошептал он, посмотрев на Джорджи.
– Мне все равно! – выпалила Джорджианна. Лили давно не видела сестру такой решительной. – По-твоему, мне так легко?! Думаешь, мне совсем не больно?! Да эти темные заклинания внутри меня чуть ли не хоровод водят! Они превращают меня в чудовище! Уж лучше смерть, чем жизнь с этой магией!
– Нет! – вскрикнула Лили. – Не говори так!
– Но это правда, – прошептала Джорджи. Огонек в ее глазах погас, и они наполнились слезами.
Генриетта тихо зарычала, запрыгнула на колени Джорджи и положила мордочку ей на руку. Девочка осторожно ее погладила, будто бы боясь, что мопс разозлится. Но Генриетта лишь свернулась в клубок, успокаивая Джорджи, и девочка расслабилась.
– Мне все равно, что вы будете со мной делать. Делайте что угодно, я согласна на все. Но только избавьте меня от этих заклинаний! Даже если вам придется уничтожить всю мою магию – пожалуйста, я не против. Я все равно не буду ею пользоваться, я же не помню, каково это. Только я собиралась сотворить заклинание, как чувствовала, что чья-то тень – огромная, страшная, темная – появляется за моей спиной. Не успевала я повернуться – как она исчезала. Но теперь тени не прячутся. Только я подумаю о магии – и она тут как тут. Я бы ни за что не стала пользоваться волшебством у фонтана, если б у нас был иной выход. Тогда я очень вовремя потеряла сознание – и ужасная вещь просто не успела произойти. Так что, пожалуйста, можете забрать все мои силы. Я не против. – Она слабо улыбнулась. – Я буду вам благодарна, если вы сохраните мне жизнь. Но… Серьезно, я больше не могу так жить. Генриетта права. Где-то глубоко внутри есть настоящая я. Я снова хочу стать самой собой…
Лили кивнула. Генриетта лизнула руку Джорджи и легонько ткнулась в нее носом. Джорджианна удивленно наблюдала за мопсом: раньше он ласкался только к Лили.
– Садитесь рядышком, дорогие мои, – сказал Аргентум. – Я защищу вас от заклинаний. Мне очень интересно, что там за магия у вашей мамы. Я приложу все усилия, чтобы расколдовать тебя, Джорджи.
Она кивнула, осторожно поднялась с постели, держа на руках Генриетту, и подошла к Аргентуму Все еще не понимая, что происходит с мопсом, Джорджи недоверчиво на него поглядывала, готовая в любую секунду опустить собаку на пол, но та была спокойна, как никогда. Джорджи села между передними лапами дракона, по бокам от нее – Лили, отец и волшебница Роуз. Аргентум пригнул голову, и его серебристая чешуя оказалась так близко к Лили, что ей показалось, она чувствует запах моря. Она дотронулась до его гладкой, будто фарфор, чешуи, и внезапно волшебная сила дракона закружилась, забурлила и окутала Лили теплым одеялом, унося прочь весь страх. Девочка была уверена: Аргентум сделает все возможное, чтобы помочь ее сестре. Она взяла Джорджи за руку, а Генриетта положила пушистую мордочку на их переплетенные пальцы, одарив их нежной теплотой.
Лили посмотрела на отца, не зная, чего ожидать дальше. Его глаза были закрыты, темные брови сдвинуты. Она сразу поняла – он уже начал искать заклинания – и последовала его примеру, закрыв глаза и сосредоточившись на магии.
– Похоже, заклинания в тебя будто вшиты, – пробормотал он. – Странно. Нерисса никогда не любила шить, в этом я уверен.
– Слишком долго Джорджи жила с этой магией. Не удивлюсь, если она сама ее в себя вшила, – медленно произнес Аргентум.
Джорджи помотала головой:
– Нет, это не я. Я не хотела этого. По твоим словам получается, я сама во всем виновата, – прошептала она. Дракон нежно заурчал, и из его ноздрей вырвалась струйка переливающегося пара. Она окутала плечи Джорджи и блестящей дымкой осела на ее коже.
– Вы очень тесно связаны. Джорджи, я чувствую это. – Отец разводил руками в разные стороны, а пальцы были сжаты, будто держали тонкую нить. Вдруг Джорджи хихикнула.
– Щекотно!
– Я начал распускать вышивку.
Роуз положила руку ему на колено.
– Вы видите темную магию в виде вышивки? Как картину? Лили рассказывала, что вы создали заклинание – живые картинки на стене. Если ваша сила – это иллюстрации, а у Джорджи – нити, вы могли бы объединить усилия. А мы бы вам помогли. Кстати, моя учительница иногда вязала заклинания.
– Да, верно, – прошептал мистер Пауэр. – Почему я сам об этом не подумал? – Он закусил губу.
Джорджи вскрикнула и схватилась за живот, словно ее ударили. Декорация, которая иногда закрывала дракона от нежелательных глаз – полотно, свернутое в рулон и подвешенное к потолку, – внезапно с диким свистом раскрутилось. Кто-то из работников сцены недовольно закричал, но крик быстро оборвался: кажется, за кулисами поняли, что происходит. На темной ткани стала прорисовываться иллюстрация. Картинки из миллиона маленьких, аккуратных стежков. «Чем-то гобелен напоминает…» – подумала Лили. В Меррисот в главном коридоре висели несколько гобеленов, но они так выцвели, что от узоров остались лишь неясные очертания. А этот гобелен был настоящим, живым и ярко блестел. Стежки переливались и танцевали, наполненные волшебством.
