Маленькие глаза Генриетты блеснули. Лили знала, как сильно мопс любит Питера. Ей нравилось, что он тихий, спокойный и на него можно положиться. Иногда Лили казалось, что Питер понимает Генриетту, хотя читать по ее губам он не мог. Медленно, осторожно собака подошла к краю сцены и посмотрела в зал. Пыльные бархатные сиденья виднелись в полутьме.
– Я его не вижу, – прошептала она.
– Что значит «не видишь»? Хочешь сказать – от Питера ничего не осталось?! – Голос Лили дрогнул. Она подбежала к Генриетте и осмотрелась. Казалось, зал полон, а зрители просто затаили дыхание в ожидании магии. Но это совсем не представление. Не будет счастливой развязки, а Даниил не сообщит заинтригованной аудитории, что его юный помощник цел и невредим и прячется за кулисами, вот-вот выйдет из-за потайной двери или появится из ниоткуда на последнем ряду между удивленными зрителями.
Лили посмотрела в глубь зала: там действительно кто-то стоял и, кажется, не понимал, что вообще происходит. Вот фигура двинулась к сцене по потертому ковру – Лили, дрожа и не отрывая взгляда, следила за ней. Вдруг она подпрыгнула, взвизгнула и бросилась к Питеру:
– Мы думали, ты погиб! Я боялась, что мама превратила тебя в пыль. Как же ты спасся?
Питер лишь пожал плечами. Лили схватила мальчика за руку и потащила за собой к сцене – и пусть он бледен как никогда, главное – он жив!
– Заклинания, помнишь? – Генриетта вдруг оживилась. – В Доме Феллов на него наложили столько заклинаний, что теперь ему все нипочем! Он даже к отцу твоему смог пройти, хотя дверь была заколдована.
– Да, я совсем забыл, – удивился Аргентум. Говорить ему было трудно, так как в зубах дракон все еще держал злую чародейку – та была без сознания. Он встряхнул ее, и Лили поежилась. Мама выглядела невероятно хрупкой. Если они не придумают, что с ней делать дальше, Аргентум сожрет ее – в этом Лили была уверена.
– Пожалуйста, никогда больше так не делай! – сказала она Питеру, забралась на сцену и помогла подняться другу. – Ты каждый раз нас спасаешь. Не думай, что я жалуюсь, но я боюсь за тебя. Ты вообще представляешь, какие могли быть последствия?!
Питер снова пожал плечами и сел на пол рядом с отцом Лили. Он снял с шеи шелковый шарф и начал обмахивать им мистера Пэйтона. Потом вытащил из кармана блокнотик и написал: Не было времени думать. Ненавижу ее. Прости, но это правда. Не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что с Дж.
– Я тоже ее ненавижу, – медленно ответила Лили. Странно, что фраза далась ей так легко. Обычно дети питают к матерям совсем иные чувства, но в то же время далеко не все матери хотят убить своих детей. – Что нам с ней делать?
Давайте избавимся от нее, – предложил Питер, посмотрев на дракона.
– С огромным удовольствием! – ответил тот.
– Но она же моя мать… – прошептала Лили. – Знаю, я сама сказала Аргентуму что он может ее сожрать, но я же не могу просто взять и попросить его…
– Об этом меня просить не надо. Решай скорее, Лили. В твоей матери много вкуснейшей магии. Темной, словно шоколад, подаренный мне Даниилом. Насыщенной, слегка горьковатой. Давай говори, что дальше.
Лили взволнованно оглядела сцену. Как бы ей сейчас пригодилась помощь отца, Роуз или даже Джорджи! Но все трое были без сознания, истощенные магическим поединком. Даниил на руках поднял Джорджи и попросил работников сцены, испуганно выглянувших из-за кулис узнать, что происходит, отнести Роуз и Пэйтона в их комнаты. Спрашивать совета Лили было не у кого. Ей придется самой принять это сложное решение.
Принцесса Джейн склонилась над Роуз и поднесла к ее носу нюхательную соль. Лили нахмурилась. Долгие годы принцесса была заперта в комнате Дома Феллов – вот что делают с людьми, от которых хотят избавиться, но убить которых не поднимается рука. Их запирают – раз и навсегда. Хотя и эта идея казалась Лили ужасно жестокой. Девочка потерла глаза руками и снова задумалась. Что же делать? Нерисса убила много людей – даже собственных дочерей, сестер Лили. И чуть не убила Джорджи. Может, мать совсем недостойна снисхождения?
Генриетта нежно ткнулась мокрым носом в ногу Лили, и девочка подхватила теплую пушистую собачку на руки.
– Не знаю, что делать, – прошептала она.
– Я тоже, – неохотно признался мопс. – У меня ни одной хорошей идеи, только дурацкие. Может, отправить ее обратно в Меррисот? Запрем ее на острове, пусть сидит там…
– Можно… – ответила Лили и вдруг крепко обняла собаку. – Меррисот! Генриетта, ты гений! Картина! Я же вызвала тебя с картины! Ты только подумай! – Она побежала по сцене к огромному полотну, что иногда закрывало дракона от посторонних. За ней последовал Питер, а Аргентум, заинтересовавшись, выгнул шею. – Вот, смотрите…
В театре Даниила показывали не только фокусы, иногда публика могла насладиться и балетными сценками. В последнее время балетная труппа ставила «Спящую красавицу». Для такого романтичного номера огромное полотно разрисовали сказочной сценкой: высокий дворец с острыми шпилями, уходящими в глубокую пустоту каменные стены и башни, казавшиеся настоящими, и буйно разросшиеся розы – розы повсюду Лили встала перед полотном в деревянной раме и указала на нарисованное окно:
– Видите?
– Нет, – ответила Генриетта, уставившись на окно. – Там ничего нет.
– Верно. Но могло бы быть! Аргентум, ты понимаешь, о чем я? Своим первым заклинанием я вызвала Генриетту с картины. Я пыталась ее нарисовать, и она сошла с портрета. А можно сделать все с точностью до наоборот? Отправить кого-нибудь на картину? Заключить в ней?
Дракон глубоко вздохнул, из его ноздрей вырвались струйки пара и сгустились у пустого окна.
– Думаю, да, – ответил он. – Хорошая идея. Не такая хорошая, как съесть твою мать, но что-то в ней есть…
– Хотите запереть Нериссу в моей декорации?! – воскликнул Даниил, в ужасе посмотрев на Лили.
– Да, если поймем, как это сделать, – сказала девочка.
– Но мы же постоянно перерисовываем сценки! Прямо поверх уже существующего рисунка! «Спящая красавица» закончится, на смену придет новый балет, на полотне не останется башен!
Лили прикусила губу:
– Думаю, что бы вы там ни нарисовали, мама все равно будет внутри полотна. Даниил, пожалуйста! Я не знаю, что еще можно сделать. Это, конечно, звучит ужасно: запереть ее в нарисованной тюрьме, но оттуда мама хотя бы сможет смотреть представления! – Она хихикнула, а Питер нахмурился.
Генриетта, не такая терпеливая, как он, легонько куснула Лили за лодыжку.
– Лили, хватит!
– Ладно, прости.
– Хорошо, согласен, – неохотно ответил Даниил и осторожно передал Джорджи на руки плотнику Сэму. – Но если что-то случится: она начнет колдовать с картины, насылать проклятия на танцоров или что-нибудь в этом роде, – я сожгу полотно. Понятно?
– А ты ничего не говори танцорам, и все будет нормально, – предложила Генриетта. – Вы слишком суеверны.
