Лорд Линтон не явился к завтраку, так что мистер Фаунтин с детьми смогли обсудить свои планы, замолкая каждый раз, когда Франческо или горничные приносили очередное блюдо. Завтрак оказался странной смесью английского и венецианского. Роуз решила, что миссис Джонс лучше не знать, из чего здесь готовят кеджери
[3] (мистер Фаунтин предположил, что из осьминога) вместо традиционной копченой пикши. Роуз по большей части ела тосты. Апельсиновое варенье она сочла вполне достойным.
– Значит, лорд Линтон представит нас дожу? – спросил хриплым шепотом Фредди.
– Тебя никто не слышит, – ответил ему Гус. – Кроме нас, в этой комнате никого нет, если, конечно, ты не думаешь, что Госсамер засадил шпиона под этот стол. – Кот когтем подцепил еще кусочек щупальца и принялся энергично его жевать. Кончики щупальца свисали из уголков его рта, как резиновые усы.
– Хочешь мое? – пробормотал Фредди, глядя на него с отвращением.
– Сегодня утром, чуть позже. – Мистер Фаунтин царственно кивнул, игнорируя Фредди. – Это нам очень поможет. Иначе нам было бы тяжело попасть к нему, даже с письмами от короля. Бюрократия отняла бы у нас немало времени. Линтон сказал, что я, скорее всего, смогу поговорить с дожем напрямую. Он, конечно, считает, что я с ума сошел – столько хлопот из-за какой-то маски.
– Вы ему не объяснили, что это за маска? – спросила Роуз.
Мистер Фаунтин пожал плечами.
– Нет. Сказал только, что она ценная и король хочет ее вернуть. Расскажи я Линтону правду, его бы удар хватил. Дож по крайней мере волшебник – он поймет всю важность дела. Лучше, чем кто бы то ни было другой. Хотя… – Он умолк и вздохнул.
– Думаешь, он сам здесь замешан? – с трудом проговорил Гус с набитым осьминогом ртом.
– Возможно. Уверенности нет. – Волшебник помешал свой чай странного цвета и помолчал, глядя, как он кружится в чашке. – Я не могу понять, зачем дожу вообще связываться с Госсамером. Почему он позволил ему находиться в городе? И как он может разрешить кому-то явиться на церемонию с украденной маской? Он же знает ее историю, на что она способна! Нет, здесь явно что-то кроется. Действовать нужно очень, очень осторожно. Нельзя просто ворваться к дожу и потребовать, чтобы он выдал нам Госсамера вместе с маской. Что, если он хочет заполучить маску сам? Есть мнение, что маска вообще никогда не должна была покидать этот город. Но я уверен: он знает, что Госсамер здесь. Такой сильный волшебник, каким считают дожа, не мог не почувствовать его присутствие. – Он слегка поежился. – Я чую этого подлеца. Нутром чую. И маску тоже.
Роуз кивнула. Ее слегка подташнивало, и виной тому точно был не тост. Они подбирались все ближе к цели.
Хотя лорд Линтон как посол был далек от идеала, свой долг он выполнял неукоснительно. По словам мистера Фаунтина, он каждое утро являлся во Дворец дожей, чтобы обмениваться любезностями и морщиться при виде волшебства, которое даже он не мог не замечать. Лорд пришел в легкий ужас, когда понял, что на утреннюю аудиенцию у дожа ему придется взять с собой детей, и наотрез отказался брать Гуса, но мистер Фаунтин помахал у него перед носом рекомендательным письмом от короля, и посол сдался. После этого Гус начал стараться всегда сидеть как можно ближе к лорду Линтону и непрерывно мурлыкать.
– Вот это Гранд-канал, – сообщил лорд Линтон, вяло махнув рукой, пока они скользили по воде в сторону Дворца дожей в раззолоченной гондоле с навесом, официальном средстве передвижения посла. – Главная дорога, так сказать. Прекрасная вышла бы улица, если бы его засыпали.
Фредди фыркнул и, чтобы скрыть это, поспешил закашляться, когда его милость возмущенно наставил на него монокль.
– Видите? Уже начался кашель. Миазмы. И ядовитые газы в воде. Мы все умрем, не пройдет и недели.
Даже мистеру Фаунтину пришлось старательно вглядеться в церковь, мимо которой они проплывали, чтобы спрятать улыбку.
Дворец, к которому они приближались по краю лагуны, казалось, парил над лесом из столбов для швартовки. Когда их церемонно высадили из гондолы, в животе у Роуз что-то затрепетало. Конечно, она бывала в королевском дворце в Лондоне, но он ее несколько разочаровал. Хотя снаружи он и выглядел как свадебный торт, но от него осталось чувство бессмысленной роскоши, как от позолоченной деревяшки. Роуз была уверена, что дворец таким быть не должен. Здешний дворец, странным образом напоминавший крепость на невесомых арках, излучал чудесные и манящие чары. Он обещал изменить жизнь любого, кто переступит его порог.
– Она так болезненно бледна. Было бы крайне нежелательно, чтобы ей сделалось дурно в присутствии дожа. Возможно, ей стоит подождать здесь с Франческо? – Лорд Линтон обеспокоенно смотрел на Роуз сверху вниз, как понурый аист.
– О, нет! Нет! Все хорошо, просто дворец… Я нас не опозорю, сэр, честно! – Роуз быстро отвернулась к воде и ущипнула себя за щеки, чтобы они порозовели.
– Несомненно артистический ребенок. Следите, чтобы она не бросилась в воду. Она не увлекается поэзией? – поинтересовался лорд Линтон, будто подразумевая, что поэзия заразна.
– Нисколько, – ухмыльнулся Фредди.
Когда они поднялись по лестнице, ведущей ко дворцу, их принялись передавать по цепочке от одного служителя к другому, проводя через бесконечную анфиладу все более роскошных комнат, позолоченных и расписанных удивительнейшими сценами.
– Почему у людей на картинах так мало одежды? – злым шепотом спросила Роуз у Фредди и сердито щелкнула пальцами перед носом у Билла. Его взяли с собой, чтобы прибавить всей компании внушительности – для этого он позаимствовал в посольстве ливрею, но теперь таращился на легкомысленно одетых дам и портил все впечатление.
– Они мифические, – туманно отозвался Фредди. – Им хватает шарфиков.
Роуз отводила глаза и старалась не дать Белле увидеть картины, но ту больше беспокоило, не помялось ли ее лучшее голубое шелковое платье за время поездки в гондоле. Впрочем, даже она ахнула, когда они вошли в тронный зал. Каждый дюйм зала был покрыт позолотой или гигантскими фресками – даже потолок, а пол был выложен замысловатыми узорами из мраморных плит. В дальнем конце зала на возвышении сидел дож, сонно глядя на придворных, которые спорили перед его троном.
Оправившись от первого потрясения и ощущения собственной незначительности в этом огромном разноцветном зале, напоминавшем музыкальную шкатулку, Роуз начала оглядываться по сторонам, пока они медленно продвигались вперед. Она с удивлением обнаружила, что не меньше половины присутствующих были в масках. Кто-то в белых, закрывавших все лицо, оставляя лишь таинственно блестящие глаза; кто-то – в раскрашенных и усыпанных драгоценными камнями полумасках. Все маски так плотно облегали лицо, что казалось, будто они двигаются.
