– Не притворяйся! – сказала она. – Я думала, это был сон, но это не сон. Ты там был, правда? Я знаю, что был! И не делай такое лицо. Ты знаешь, о чём я говорю! – На улице были прохожие, и Эмили затащила Стрижа на дорожку в чьём-то саду, чтобы спрятаться за кустами и не привлекать внимания. – Стриж, пожалуйста! Мне надо знать! – Она схватила его за плечо и встряхнула. – Не притворяйся! Ты перенёс меня на школьный двор и почти заставил забыть, что я была в библиотеке… – Эмили умолкла на полуслове. Она сама понимала, как глупо это звучит. Как бредово. Стриж – её младший брат. Ему всего восемь. Но ведь всё было взаправду. Она ничего не выдумывает; она бы и не сумела придумать такую нелепицу.
Стриж сбросил с плеча руку Эмили и сердито уставился на неё. На его бледных щеках горели алые пятна.
– Я пожалуюсь маме! Что ты снова хватаешься! Юла! Эмили меня обижает!
Наверное, сёстры очень спешили домой, подумала Эмили, с удивлением глядя на Юлу и Лори. Или, может быть, их сегодня отпустили из школы пораньше. Как бы там ни было, вот они, здесь.
– Зачем ты его обижаешь? – Лори тяжко вздохнула. – Что вы всё время друг к другу лезете?
– Я его не обижала…
Эмили нахмурилась. Она была уверена, что на большой перемене что-то произошло, но она совершенно не помнила, что именно. Трудно собраться с мыслями, когда сёстры и брат смотрят на тебя так сердито.
– Там была книга, в библиотеке. И девочка. И Стриж тоже был, я уверена… У меня голова не работает… Мне надо домой.
Эмили сорвалась с места и побежала домой. Она знала, что Юла, Лори и Стриж смотрят ей вслед, но ей было уже всё равно.
* * *
Эмили слышала, как мама беседует с Юлой и Лори внизу. Они говорили о ней. Она не различала слов, только приглушённый гул голосов, в котором несколько раз явственно прозвучало её имя. Наверное, сёстры рассказали маме, что с Эмили что-то не так. У неё разболелась голова, глаза опухли от слёз.
Эмили перевернулась на другой бок, стараясь найти прохладный кусочек на горячей подушке. Что с ней не так? Может, она заболела? Хорошо, если так. Впервые в жизни она чуть ли не радовалась болезни. Это бы объяснило и странные сны, и лица в зеркалах. Может быть, книжка была самой обыкновенной, но из-за гриппа – скорее всего, это грипп – Эмили померещилось, что картинка движется.
Но никаким гриппом не объяснишь, что сделал с ней Стриж… Хотя, возможно, она потеряла сознание? Иногда люди теряют сознание, когда болеют. Эмили уныло уставилась в потолок. Может быть, она серьёзно больна? Может быть, даже с угрозой для жизни?
– Мам… – испуганно позвала она, и внизу стало тихо. Там как будто прислушивались.
– Эмили, у тебя всё хорошо? – спросила мама очень тихо.
– Нет…
– Мама поднялась к ней и присела на корточки у кровати:
– Юла и Лори сказали, что ты чем-то расстроена, но им показалось, что ты хочешь справиться с этим сама и тебя лучше оставить в покое. Что случилось, солнышко?
– Я не знаю… – У Эмили дрожал голос. – Мне снятся странные сны. Я была в школьной библиотеке – или мне это приснилось. Там была книга сказок… А потом Стриж меня перенёс на улицу. Я была в библиотеке, а потом вдруг оказалась на школьном дворе. Но так не бывает. Не может быть. Наверное, у меня грипп, вот мне и мерещатся всякие странности. – Она с надеждой посмотрела на маму. Ей хотелось, чтобы мама напоила её травяным чаем, принесла грелку и тёплый плед. Но больше всего ей хотелось, чтобы мама сказала, что с ней всё в порядке и всё будет хорошо.
– Ты входишь в тот самый возраст, – тихо произнесла мама.
– Какой возраст? – Эмили удивлённо уставилась на неё. Что такого особенного в возрасте десяти лет?
Если только это не связано с тем разговором. О том, как ты меняешься, когда взрослеешь. В пятом классе, в самом начале учебного года, всех девочек собрали в библиотеке и рассказали, как будет меняться их организм, когда они станут подростками. Но там не шло речи о странных снах. Или о зеркалах, в которых вдруг появляются посторонние отражения. После той беседы в библиотеке, когда Эмили пришла домой, она сразу спросила у Юлы и Лори, как это всё происходит. Ей всегда было жалко людей, у которых нет старших сестёр и им некого спрашивать о важных вещах.
– Ты имеешь в виду гормоны? – спросила она у мамы, очень довольная, что ей удалось запомнить, как они называются.
Но мама смотрела на неё как-то странно.
– Нет… я имела в виду другое. Но, может быть, это и вправду гормоны. – Она улыбнулась, но её взгляд оставался встревоженным, напряжённым. И как будто печальным, подумала Эмили, и ей стало ещё беспокойнее.
– Тогда что ты имела в виду? Со мной что-то не так? – Голос у Эмили дрогнул.
– Нет! С тобой всё хорошо! – Мама обняла её и прижала к себе так крепко, что Эмили чуть не задохнулась. – Думаю, ты заболела и поэтому чувствуешь себя странно. Ты самая лучшая. Я тебя очень люблю.
Эмили тоже обняла маму. Она ни капельки не сомневалась, что та говорит правду. Но у неё всё равно было чувство, что происходит что-то странное. И мама не ответила на её первый вопрос.
Но Эмили не хотелось спрашивать снова. Ей хотелось, чтобы её пожалели, чтобы о ней позаботились и сказали, что всё будет хорошо. Для себя она решила так: если она увидит в зеркале кого-то другого, или картины на лестнице попытаются с ней заговорить, или картинка в книжке вдруг оживёт, Эмили просто не будет смотреть. Если не смотришь – то и не видишь. Если не видишь – тогда не страшно.
* * *
Эмили перестала ходить в школьную библиотеку и старательно не смотрела в зеркало на площадке. Было трудно не думать обо всех творящихся с ней странностях, но она как-то справлялась. Стриж – самый обыкновенный мальчишка, её младший брат, надоедливый и несносный, как и все младшие братья. У неё был грипп. По ночам Ворчун по-прежнему спал у неё на кровати, и Эмили не снилось ничего необычного. Кажется, ей вообще ничего не снилось.
Но мысли о странных событиях всё равно не давали покоя. Эмили очень хотелось ещё раз взглянуть на ту книгу в библиотеке. А вдруг её кто-то взял? Вдруг она потерялась? Книга была жутковатой, но и привлекательной тоже, как та странная книжка о гоблинах, которую Эмили очень любила, когда была маленькой. Там было много картинок, и Эмили их подолгу рассматривала, спрятавшись в тесной кладовке под лестницей, где было темно и пахло плесенью, но там она чувствовала себя в безопасности.
Наверное, книжка о гоблинах так и лежит в кладовке, завалившись за старые ролики Юлы, думала Эмили в то субботнее утро, спускаясь со своего чердака. Ворчун плёлся следом за ней, тяжело топая по ступенькам.
Зевая, Эмили вошла в кухню и резко остановилась, сообразив, что папа с мамой умолкли, как только она показалась в дверях.
– Что случилось? – спросила она.
Мама моргнула и улыбнулась:
