— Тьма! Да вы совсем не так поняли! Я не знаю, хочу ли вас. Может, и хочу, но только похотливый безумец стал бы думать об этом, когда вокруг гибнут люди! И если вы намерены уйти прямо сегодня, то я…
— Что — вы?
— Не поеду с вами. И дело совершенно не в вас. Граф Шейланд — первый лорд, кто был со мной действительно добр. Честно помог мне, без подвоха. А Ориджины — редкая дрянь, подлецы и убийцы, мнящие себя какими-то… сверхлюдьми. Я не брошу графа именно сейчас, когда он схватился с ними. Потом, если выживу, сделаю с вами все, чего нельзя… или что можно… как вы там сказали?
Хаш Эйлиш рассмеялась и быстро, мельком поцеловала его в губы.
— Благодарю, сир Джоакин. Вы дали то, чего я хотела.
— Один поцелуй? Всего-то?..
Хохоча, она погладила его по щеке. Без страсти, снисходительно, слегка обидно.
— В гадательных картах есть такая фигура — дурачок. У него пустая голова, зато доброе открытое сердце. Он принимает решения сердцем, поскольку больше нечем. В простых ситуациях, где имеется логичный ответ, дурачок всегда ошибается. Зато в сложных, где мудрецы дают маху, дурачок попадает в цель.
Джоакин выпучил глаза:
— Это я — дурачок? И вы хотели, чтобы я решил… победит Шейланд или Ориджин? Тьма, я что для вас, карта из колоды?!
— Не зазнавайтесь, — подмигнула Хаш Эйлиш.
Она попятилась с явным намерением исчезнуть, но наткнулась на Айви, возникшего за ее спиной.
— Миледи, милорды зовут вас. Джо, тебя тоже.
* * *
Войдя в кабинет графа, Джоакин сразу заметил перемены. Кинжал исчез из груди Ионы, как и стрела из ноги. Она была бледна, словно снег, и дышала так слабо, что не приметить глазом. Но Джо повидал достаточно трупов, чтобы понять: она — не труп. По крайней мере, пока.
Другая перемена случилась в самом графе. Он восседал в кресле, вальяжно откинувшись на спинку. Вместо прежнего одеяния теперь на нем был траурный черный костюм. Над теменью платья маячило призрачное белое лицо графа. Он усмехался.
— Господа, мне пришлось переодеться. Моя леди-супруга, видите ли, при смерти. Следует выглядеть подобающе.
Закатники склонились над Ионой. Хаш Эйлиш потрогала жилу на шее, затем откинула простыню и осмотрела грудь. На месте ножа остался вздутый алый рубец. Кровотечения не было и в помине.
— Ваше искусство, граф, вызывает восторг!
— Пустое, — Шейланд небрежно развел руками. — Как верный муж, я просто обязан был сделать все для спасения супруги. Но, к сожалению, моя душенька потеряла ужасно много крови. Жизнь бедняжки сейчас в руках богов.
— Пускай же они будут милостивы!
Лорд Мартин, стоящий за плечом брата, уточнил с ухмылкой:
— К нам.
— Господа, вы удовлетворены? — осведомился граф.
— Сделанное вами выходит далеко за грань возможностей медицины, — уважительно кивнул Лахт Мис. — Но мы надеемся, что вы исполните и вторую нашу просьбу.
Вместо ответа граф выдержал паузу и повернулся к Джоакину, иронично поднял бровь:
— Ну, сир Джоакин с Печального Холма, вы собираетесь бежать?
Он пожал плечами:
— Бежать не намерен. Могу уйти, если не договоримся.
— Желаете геройски погибнуть в борьбе со злом? Или уповаете на победу?
— Не вижу причин умирать, милорд.
— Откуда такая уверенность?
— От Предметов, милорд. Герцог Ориджин — всего лишь человек, и отнюдь не самый сильный. На вашей стороне нечто гораздо большее.
— Хе-хе. Вот тут вы правы, сударь. Даже не представляете, насколько.
Граф обратил взгляд к своему рыцарю:
— Айви?..
— Джоакин имел возможность сбежать, но не воспользовался. Я ему верю, милорд.
— Мартин?
Младший Шейланд повел носом, будто пес.
— Чутье говорит: Джо — хороший парень, от него будет польза.
Граф кивнул:
— Сир Джоакин, мы не против принять вас на службу. Назовите вашу цену. Надеюсь, вы уже сложили ее?
— Вполне, милорд. — Джоакин поиграл желваками, набираясь наглости. — Я хочу Перст Вилгельма.
— Я обдумаю это. Перстами сражаются те, кто проявил определенные качества. Вы показали только некоторые из них.
Джоакин покраснел — не от сказанного, но от собственной дерзости. В горле пересохло, он сглотнул комок, закашлялся, но все же произнес:
— Милорд, позвольте уточнить. Я хочу Перст Вильгельма в свою собственность. После войны, когда мы разобьем Ориджина, я оставлю Перст себе.
Граф поднял брови — и рассмеялся:
— Ай, хорош! Вы возмужали, сир Джоакин. Выросли прямо на глазах!
Смех внезапно угас. Граф выдержал долгую паузу, холодно глядя на Джо. Затем кивнул:
— Я согласен. После победы Перст — ваш.
Джо так растерялся, что не нашел слов.
— Я рад… служить… слава…
Граф усмехнулся его потугам и поднял ладонь:
— Давайте не строить из себя то, чем мы не являемся. Сделки скрепляют рукопожатием, а не пафосными речами.
Джо приблизился и сжал холодную белую ладонь графа.
— Мы… договорились, — очень медленно произнес Шейланд.
— Да, милорд.
Тогда граф отпустил его руку и наконец дал ответ закатникам.
— Сударь и сударыня, простите, что отвлекся. Вы желали кое-с-кем поговорить, верно?
— Это не просто желание, а мечта, милорд. После такой беседы мы вернемся в Сайленс, полные вдохновения. Наш господин, генерал Орис, будет счастлив, что его послы удостоились подобной чести.
— Так извольте же.
Граф открыл ящик стола и извлек широкий молочно-белый браслет. Надел его и что-то шепнул — слов не разобрать, но губы шевельнулись. Браслет озарился сиянием. Послы Закатного Берега подались к графу с выражением трепетной надежды на лицах.
Вмиг у Джоакина мелькнула мысль: сейчас граф испепелит их! Закатники посмели давить на него, он отомстит. Секунда — и ничего не будет, кроме черных костей. Но потом Джо заметил: это не Перст Вильгельма, и даже не очень похож. Иной цвет, иной размер, одно только сходство — так же одевается на руку.
И граф, конечно, не произвел выстрела, а просто сказал:
— Вызываю.
Ничего не произошло. Он повторил: «Вызываю». Выждал целую минуту — и повторил снова. Результата не было. Гнев проступил на лице графа, но вдруг браслет засветился ярче и издал звуки человеческой речи:
— На связи.
Голос — сухой, жесткий, неприятный — шел прямо изнутри Предмета. Хаш Эйлиш и Лахт Мис затаили дыхание, услышав его. Но кем бы ни был тот человек из браслета, граф говорил с ним, как со своим слугой:
