Пошли вдвоем искать подарок. Ходят по базару, смотрят одно, другое — но барышне все не нравится. Сама она ничего не предлагает, а только губы кривит: ленты — слишком узкие, конфет в коробке — мало, шляпка — дурацкая, зеркальце — с трещинкой.
— Может, чулки? — говорит парень.
— Фу, какой это подарок!
— Может, красивую открытку?
— Да кому она нужна!
Он уже теряет терпение:
— Тогда сама что-нибудь предложи. Я тебя ради совета позвал, а ты только фыркаешь!
Она и отвечает:
— Что тут предложишь, коль у тебя только три агатки? Иди елену заработай, тогда, может, что-то посоветую.
— Но разве деньги — главное? Я же хотел любовь выразить, душу раскрыть!
— Зачем девице твоя любовь нищенская? Без денег от души мало толку.
Парень обиделся на нее, а потом разозлился, а потом и вовсе передумал признаваться в любви.
Пришел к своей тетке, говорит в сердцах:
— Ты мне все испортила! Поговорил я с девушкой — и что? Никакого подарка уже не хочется!
Тетка отвечает:
— Значит, три агатки у тебя остались. Купи мне ханти за совет.
Истории Шкипера имели одно свойство: никогда они не приходились к месту. Расскажет — все почешут репы: что, собственно, седой имел в виду?
Понимая свое несовершенство как рассказчика, Шкипер предпочитал не говорить, а слушать. Если кто из команды заводил какой-нибудь рассказ, седой пересаживался ближе и ловил каждое слово. Пускай история была самой захудалой, сто раз пережеванной, всему Северу известной — Шкипер все равно слушал и благодарил. Потомок спьяну завел свою шарманку про мириамское наследство — матросы хотели навешать тумаков, а Шкипер: «Нет, братья, погодите, мне любопытно». Боцман Бивень начал про кругосветку — ну и наглец же, ведь Ворон Короны давно разоблачил это вранье! Но Шкипер каждое слово впитал и запомнил, а потом еще сыграл на дудке в благодарность. А больше всего удовольствия седой испытал, узнав историю «Морской стрелы». Рассказал ему капитан Джефф Бамбер, который знал от штурмана из нортвудской команды, а тот — от Гобарт-Синталя, а купец — от лорд-капитана Кортни, а он — от вождя каннибалов, а тот — вовсе неясно от кого… Словом, источники сведений не назовешь надежными, и Джефф извинился перед Шкипером:
— Простите, я не уверен, что все именно так и было. За что купил — за то продаю.
— Премного благодарю вас, капитан, — ответил седой. — Факты — это одно, рассказ — другое. Истории ценны отнюдь не достоверностью.
В отличие от шкипера, леди София Джессика мало общалась с моряками, и не высокомерие было тому причиной. Появляясь на палубе, герцогиня всегда имела пасмурный вид, любила печально глядеть в даль за кормою, на все вопросы отвечала кратко и скорбно:
— Что-то нездоровится, пройдет… Как спалось? Да как всегда в мои годы… Чаю? Ах, зачем…
Но если она надеялась скрыть что-либо от команды шхуны, то не на тех напала! Моряки хорошо знали, как выведывать тайны высшего света — недаром странствовали с Вороном Короны. Они нашли слабое звено в виде глуповатого грея, склонного похвастать. Сыграли с ним в кости на истории, высмеяли как следует: «Путешествуешь с герцогиней — а ничего не знаешь! Наверное, плохой ты воин, раз от тебя все в тайне держат». Грея задело. Он поговорил с другими греями и со своим хозяином. Последний дал ему пинка за собирательство сплетен, но грей был парнем упрямым. Прислуживая в офицерском салоне, навострил уши, задержался под дверью — и узнал такое!.. Той же ночью с горящими глазами выкладывал в кубрике:
— Вы подумайте, парни: герцог Ориджин собственную мать услал за тридевять земель! Она ему, герцогу, что-то сказала не то. Может, замечание сделала или еще чего. И он ей: «Езжайте-ка, матушка, на Фольту!» Она ему: «Как же так? Мой муж ненаглядный хворает! Ему присмотр нужен, куда я поеду!» А герцог Эрвин в ответ: «Раньше надо было думать, прежде чем сына упрекать. Всему виной ваш язык, маменька. Извольте сесть в корабль и сушить весла…» Или отдать швартовы? Как там у вас говорят?..
— Поднять якорь, — сказал Соленый.
— Врешь ты, рыбье брюхо, — сказал Ларри. — Чтобы собственную мать…
— Вот вам спираль, что не вру! Своими ушами слышал. Кайры говорят леди Софии: «Тяжело вам без мужа?» А она в ответ: «Ооох, тяжело, вся подушка в слезах. Да что поделать, приказ герцога — закон. Даже если герцог — мой сыночек…»
Моряки еще подразнили грея так и сяк, раскрутили на всякие подробности, а следующим днем взялись за проверку. Ненавязчиво, без лишнего нажима стали подходить к миледи и проявлять вежливость.
Капитан Бамбер сказал:
— Леди София, я сочувствую вам по случаю разлуки с супругом.
— Что и говорить… — только вздохнула герцогиня.
— Водная стихия — первейшая в мире разлучница. Пока ты в море, носишь любимых в своем сердце и молишься, чтобы встретиться снова.
— До чего красиво сказано! — леди София обронила слезу. — Вы правы, капитан, я так и поступаю.
Потомок задал вопрос:
— Ваша светлость, позвольте поинтересоваться, как поживает ваш благородный сын?
— Спасибо за заботу, — она даже слегка поклонилась, — весьма трогательно с вашей стороны.
Моряк возразил:
— Нет-нет, миледи, это не пустая вежливость. Мне взаправду интересно. Мы-то с кайром Джемисом, первым вассалом вашего сына, не одну миску похлебки съели. Так что герцог Эрвин нам родней и ближе всех других лордов. Скажите, все ли с ним хорошо?
— Ох, лучше и не бывает… Он весь в политических делах, государственных заботах. Совсем не имеет времени на семью…
Боцман Бивень — самый наглый лжец в команде — взял на себя наиболее трудную часть.
— Ваша светлость, хочу с вами поделиться немножко. Знаете, я-то на Фольте бывал три дюжины раз. Каждую там улочку излазил, в каждом кабачке выпил. У меня и прозвище раньше было — Фольтиец. Ну, до того, как Бивнем прозвали. Так вот, подметил я одну штуку: фольтийцы очень любят обо всем договариваться лично. Встретятся вдвоем — с глазу на глаз, мужчина с мужчиной — и обсуждают все, что надо. Но если кто-нибудь вместо себя пошлет жену или сестру, или, например, матушку — никакого толку не будет. Скажут: э, нет, это не по-фольтийски!
Кайр Гленн из эскорта миледи схватил Бивня за грудки и пронизал таким взглядом, что боцман выпрыгнул бы за борт — если б не был схвачен за грудки.
— Ты намекаешь, что герцогиня София — плохая переговорщица? Взвесь-ка получше свои следующие слова!
Боцман замахал руками:
— Нет-нет, что вы! Леди София очень прекрасно говорит. Лично я бы ее все время слушал! Я ж не о миледи, а о Фольте. Такие у них обычаи, что поделаешь. Нужно иметь очень уважительный повод, чтобы вместо себя прислать женщину на переговоры.
