Магда метнула на Хармона взгляд, полный торжества. Сердце торговца запело: Низа спасена, а он — свободен! Адриан обратился к шаванам:
— Сыны Степи, я уважаю вас как дерзких и храбрых воинов, высоко ценю вашу преданную службу. Но разве вы забыли, что Рей-Роем сейчас владеет Моран Степной Огонь, который вел орду против меня? Если даже я устану от Фаунтерры, неужто сделаю новой столицей логово мятежника и бунтаря? Ганта Бирай, по-вашему, я — идиот или самоубийца?
Владыка продолжил речь, не дожидаясь ответа. Теперь он смотрел на полковника Хорея:
— Всякий человек может стать хорошим воином, независимо от происхождения. Простой лучник или копейщик может показать в бою больше отваги, чем первородный рыцарь. Это касается любого ремесла: не сословие делает человека мастером, а талант, упорство и годы тренировок. Я верю, что будущее — за профессиями, а не сословиями. Но упразднить рыцарство!.. Полковник, я говорил о светлой и радостной цели. Светлой и радостной! Видимо, вы долго размышляли: «Что может сильно порадовать владыку? Что же?.. Ах, да, очевидно: гражданская война на весь континент!»
Хорей смутился, раскрыл рот для извинений, но император уже повернулся к Магде:
— Миледи, с чего вы взяли, что я хочу полететь на Звезду? Из какого источника почерпнули эту дивную идею? С какого направления она атаковала ваш разум и так легко пробила защиту?
Широким жестом он обвел всех:
— Господа, по милости богов человеку дан полезнейшей инструмент ума. Он зовется — критическое восприятие. Заклинаю вас: почаще пользуйтесь им! Постройте крепкие стены вокруг вашего мировоззрения. Очистите замок вашего рассудка от шпионов, диверсантов и мародеров. Не впускайте врага без боя, каким бы хитрым он ни был!
Стол притих. Все взгляды смущенно уткнулись в тарелки. Пристыдив офицеров, как неразумных школяров, владыка и сам склонил голову в раскаянии:
— Признаю: сего досадного инцидента не случилось бы, если б я внес полную ясность. Простите меня, господа: я не могу этого сделать. Есть множество причин, я назову самую вескую из них: эта тайна — не моя. На протяжении семнадцати веков сотни тысяч человек бережно хранили ее, порою — ценой собственной жизни. Сейчас, кроме посвященных адептов ордена, лишь я один знаю тайну — и дал клятву беречь ее, как свою. Раскрыв тайну, я уничтожу старания всех поколений монахов. Орден не простит мне этого — и примкнет к стану моих врагов. Верно, граф?
Второй из Пяти ответил с торжественным видом:
— Ни одна тайна в истории не соблюдалась столь свято, как цель нашего ордена.
На этом диспут окончился. Раскаяние Адриана обезоружило офицеров, а его аргументы окончательно убедили их. Слово императора нерушимо. Если он дал клятву беречь тайну — тут уж ничего не поделаешь. Магда робко уточнила, когда же цель будет раскрыта, — и получила такой ответ: лишь совет магистров ордена единогласным решением может снять печать с уст Адриана. Хармон бросил на Магду жалкий, просящий взгляд: мол, вы же видите, миледи, я сделал все что мог… Она дернула уголком рта, с намеком на ухмылку. Попросила у барона механические часы и демонстративно глянула на циферблат. Намек был предельно ясен: четвертый день истекает в полночь, через пару часов.
Хармон облился холодным потом. Что можно успеть за два часа? Как узнать тайну, если император поклялся ее хранить? Не выспросишь, не купишь, не подсмотришь. А время убегает!
— Сударь, будьте внимательнее! Я не люблю повторять приказы.
Хармон не сразу понял, что владыка обращается к нему.
— Виноват, ваше величество! Чего изволите?
— С моря дует прохладный бриз. После ужина подайте мне грог. Принесите в мой шатер.
— К которому часу, ваше величество?
— Сейчас. Пускай ждет меня там.
Грог. В шатер. Сразу.
Мысль опережала ноги Хармона, а мчался он — почти как стрела. Сперва на кухню:
— Повар, грогу для владыки. Быстро!
— Раскомандовался, каналья.
— Так и скажу ему.
— Ладно, сделаю… Стой, куда ты?
Вылетев из полевой кухни, Хармон поймал баронского ординарца.
— Сегодня ты уберешь за императором.
— С какого перепугу?
— С того, что я дам тебе эфес!
Со всех ног обратно в столовый шатер, подать десерт, продегустировать. Принести чай, хлебнуть. Прикинуть, сколько времени в запасе: пока Адриан съест медовый пирог, выпьет чай, поболтает с кем-нибудь — за ужином он любит завести беседу. Минут двадцать имеется.
Назад в кухню, схватить кувшин грога, кубки. И — к шатру императора, бегом!
Там несли вахту Косматый и Гурлах.
— Куда?..
— Владыка приказал грог.
— Владыки нет в шатре. Еще с ужина не вернулся.
— Я знаю. Он сказал — подать заранее.
Часовые не усомнились в его словах. Хармона и Низу воспринимали как членов отряда — того, старого, штурмовавшего монастырь. Над ними посмеивались, но доверяли.
— Кстати, министр, где твоя подружка? Давно ее не видать!
— В Лаэм поехала за особыми специями.
— Ишь ты! Ну, главное, чтобы успела. А то ж завтра уплываем.
Главное — успеть, это уж точно!
— Я в шатре владыку подожду.
— Зачем подождешь?
— Так я же — дегустатор! Должен у него на глазах грога хлебнуть.
— Гляди, весь не выхлебай! Га-га.
Гурлах откинул полог, затем — второй. Хорош шатер: двуслойный, защищенный от жары и от холода. Хармон нырнул в сумрак, поставил грог, нашарил и затеплил лампу, и тогда подумал: а что мне тут делать? Раньше-то вопросов не возникло. Увидел шанс попасть в шатер — схватился, попал. А теперь-то что?
Лучше всего, конечно, было бы, если б в изголовье владыческого ложа валялся дневничок, а в нем легко нашлась нужная страница: «Святые боги, что же я узнал от Второго! Оказывается…» Второй вариант: столик с писчими приборами, на промокательной бумаге — отпечаток чернил: «Верные искровые генералы, призываю вас на помощь вместе с войском, поскольку имею вот какой план…» На худой конец, у императора должен быть сундучок — этакий ларец с тайнами. Заперт на замок, но не слишком сложный, чтобы Хармон смог расковырять гвоздем. А в ларце — записи шифром, но опять же, не слишком хитрые, чтобы торговцу хватило ума быстренько расшифровать.
Однако реальность сокрушила его надежды. В изголовье лежал не дневник, а рукописный том: «Анализ и синтез» Праотца Эвриана. Пролистав книгу, Хармон не нашел между страниц ничего постороннего. На походном столике действительно имелись писчие приборы. Но листки для записей, как и промокательная бумага, хранили девственную чистоту. Что до ларца с тайнами, то его не было и в помине. Стоял обычный сундук с вещами — не запертый и не шифрованный. Ничего тайного, кроме императорских подштанников, в нем не обнаружилось.
