Тогда Джоакин ахнул. Едва он сфокусировал взгляд на башмаке, как тот замерцал по контуру голубоватым светом. Не веря тому, что видит, он перевел глаза на остов пня — и тот сразу очертился голубым силуэтом. Камень в стене — снова подсветка, каждая неровность видна, даже сколотый уголок. Дупло в дереве — и то замерцало! Странное дело: абрис дупла сиял голубым, но внутри — такая же темень, как и раньше.
— Вы это видите?.. — выдохнул Джо.
— Забываешься, солдат.
— Виноват, милорд. Позвольте спросить!
— Позволяю.
— Вы видите это свечение, милорд?
— Никто не видит, кроме тебя. В реальности ничто и не светится. Сияние возникает прямо у тебя в глазу. Так Предмет показывает тебе, что он нацелен на ту или иную мишень.
Мартин уже забыл свою обиду.
— Эй, а ну-ка я. Лецирп!.. Что там све… Ого! Твою Праматерь, ничего ж себе!
— Милорд, позвольте уточнить. Перст Вильгельма целится в то, на что я смотрю?
— В режиме прицеливания — да. Когда фокусируешь взгляд на чем-либо, Предмет считает это мишенью, о чем и сообщает тебе с помощью подсветки.
— А если я направлю руку в другую сторону? Могу же смотреть вперед, а руку — назад?
— Попробуй.
Джо завел руку за спину — и подсветка вокруг дупла тут же погасла. Направил руку в сторону дерева — засветилось. Медленно повел в сторону — какое-то время дупло еще мерцало, но когда рука ушла слишком вбок, мерцание исчезло.
— Предмет способен видеть цель в пределах плюс-минус двадцать пять градусов от оси твоего предплечья.
Ни Джо, ни Мартин не поняли.
— Виноват, милорд. Какие градусы? Что это значит?
— Дурачье. Поставь ладонь прямо. Растопырь пальцы. Что находится в секторе между указательным и безымянным, в то Предмет может прицелиться.
Джоакин вытянул руку перед собой. Поводил глазами — точно! Все, что он видел между пальцами, подсвечивалось от взгляда. По сторонам царила темень.
— Если я веду огонь по далеким целям, то между пальцев поместится целый отряд, милорд!
— Совершенно верно. При бое на большой дистанции лучше положить руку на упор, чтобы не дрожала, и вести прицеливание только глазами. Вот так.
Лед поднял три куска штукатурки и зашвырнул через двор. Они упали на приличном расстоянии — в нескольких ярдах друг от друга. Лед присел, положив руку на бочку.
— Иного! Иного! Иного!
Три шара пламени сорвались с его пальцев и разлетелись веером: один прямо, второй левее, третий правее. Три огненных пятна вспыхнули там, где только что лежали куски штукатурки.
— Милорд, — попросил Джо, — укажите цель.
— Башмак, — сказал Лед. — Огонь по готовности.
Джоакин поднял руку и нашел глазами цель. Башмак очертился голубым силуэтом.
— Иного!
Миг спустя башмака не стало.
— Крышка от бочки у стены трапезной.
Джо нашел ее взглядом, но свечения не было. Слегка повернул руку — силуэт возник.
— Иного!
Искры, горсть угольков.
— Пучок травы у колодца.
Джо вел рукой и глазами вместе. Пучок травы засиял по контуру, едва взгляд упал на него. Рисунок филигранно точен: каждая травинка прочерчена, каждый стебелек.
— Иного!
— Ворона на крыше.
Движение руки и глаз. Птица сияет голубым от клюва до хвостовых перьев.
— Иного!
— Доска у стены собора.
Движение, быстрый поиск, силуэт…
— Иного!
— Гнилое яблоко.
Движение, поиск…
— Иного!
— Кирпич.
— …Иного!
— Бутылка.
— …Иного!
Это было идовски просто. Поражение цели не стоило никакого труда. Свечение, казалось, опережало глаза и руку. Джоакин слышал команду — и вдох спустя цель светилась, еще вдох — и ее уже не было на свете. Это завораживало и опьяняло. Чувство безграничной мощи наполняло Джоакина. Он был уже не воином, а рукою бога: одним взмахом убирал из мира все, что казалось ненужным. Он мог все, он не знал ни преград, ни запретов. Он достиг всего, о чем может мечтать воин. Он хотел лишь одного: чтобы Лед не прекращал называть цели.
— Пустой мешок.
— …Иного!
— Оторванный ставень.
— …Иного!
— Голова Мартина.
Бездумное движение, прицел. Голубой силуэт очертил лицо графского брата — а затем Лед быстрым ударом отвел руку Джо к облакам.
— Чувство могущества, порождаемое Перстом, может затуманить рассудок. Известны случаи, когда стрелок увлекался настолько, что прекращал даже слышать приказы офицера. Новичкам не следует вести огонь длинными сериями. Произведя четыре-пять выстрелов, необходимо моргнуть и сделать глубокий вдох.
Джо моргнул. Лишь теперь заметил, как пересохли глаза. Открыл флягу, плеснул себе в лицо. Кажется, очнулся.
— Простите меня, лорд Мартин. Я даже не думал…
— Солдат не просит прощения за выполнение приказа офицера. Ты был готов поразить цель, названную мной. Так и должно быть. Если бы ты пристрелил Мартина, вина лежала бы на мне.
— Вы свихнулись оба?! Никто меня не пристрелит! Если что, брат вас живьем сожрет! — Мартин дико сверкнул глазами. — И вообще, моя очередь!
Шейланд справлялся гораздо хуже Джоакина. Его взгляд дико скакал с предмета на предмет, из-за чего выстрелы часто уходили мимо. Рука дрожала, и даже правильно нацеленный огненный шар иногда сбивался с пути. Мартин много болтал: попав, вскрикивал от радости; промахнувшись, ругался. Лед велел ему заткнуться, Мартин продолжил бурчать, а точность боя снизилась. Лед назвал очередную цель — отломанную ручку от лопаты. Мартин провел Перстом прямо над нею, не заметил и стал вертеться вокруг себя. Когда Предмет повернулся в сторону Льда, тот пнул Мартина по яйцам и выкрутил его руку к небу. Пока Мартин корчился и завывал от боли, Лед держал его на весу и говорил:
— Активный Предмет наводится на человека только в том случае, если человек является мишенью. Рука с активным Перстом, направленная на человека без моего приказа, будет сломана.
Чего скрывать: Джоакин радовался неудачам Шейланда. Персты Вильгельма будто говорили: Джоакин Ив Ханна — блестящий воин, избранный богами. Мартин Шейланд тоже может послужить священным целям, но он — неуклюжее, грубое орудие, вроде молотка или лопаты. А Джоакин — разящий клинок богов!
Лед, конечно, тоже понял это. Но на всякий случай полезно будет привлечь его внимание каким-нибудь умным вопросом.
