— А остальные? Вы сказали: девять отрядов работают с вами, — но перечислили только четыре.
Банкир печально качнул головой:
— Ваше величество, уже целый год Поларис не знает покоя. Сейчас золотое время для наемников. Все лучшие отряды уже кем-нибудь наняты, а тех, кто не имеет контракта, я не стану рекомендовать вам. Впрочем…
— Слушаю внимательно, сударь.
— Многие наемные отряды готовы расторгнуть контракт ради более выгодной сделки. Если ваше величество может позволить себе заплатить щедро, то, например, Морские Крысы и Святой Страус, вероятно, примут ваше предложение. Кроме того, я вспомнил об отряде Черного Флага. Это пираты Дымной Дали, которых полгода назад нанял на службу граф Шейланд. Но бойцы Черного Флага проявляют… хм… некоторую вольность в служении графу: несколько раз на их счет поступали суммы из других источников. Если ваше величество пожелает…
— Вы очень обяжете меня, сударь. Будьте так добры, свяжитесь с названными вами отрядами и предложите им службу от моего имени. Оплату назначьте сами, она должна быть весьма заманчивой. Я хочу приобрести всю верность, сколько могут предложить наемники.
— Позвольте уточнить, ваше величество… — банкир отер лоб платком, — какого рода задания нужно будет выполнить? Я не хочу проявить дерзость, но капитаны бригад, несомненно, спросят…
Минерва одарила его улыбкой:
— Работа самая приятная, какую можно представить. Нужно всего лишь поддерживать порядок на одном небольшом острове посреди реки. Это прекрасное место: много садов, фонтаны, дворец…
Банкир потеребил платок в руках, тихонько откашлялся:
— Ваше величество, я могу провести переговоры инкогнито. Но все денежные переводы находятся под контролем… Агенты протекции и Ориджина следят за вашими счетами…
— Вы выдадите средства моей фрейлине на закупку платьев и драгоценностей. Я желаю обновить весь гардероб!
— Понимаю, ваше величество.
— Посему, отныне и впредь мы будем говорить лишь о швейных мастерских, тканях и платьях. Кстати, прошу вас как можно скорее прислать мне выкройки.
— Выкройки, ваше величество?..
— Вы, мужчины, слишком непонятливы. Выкройка — это схема платья, где указано расположение всех частей одежды, численность пуговиц, направление стежков…
— Простите мою непонятливость! Сегодня же вы получите выкройки в наилучшем виде, чтобы скорее приступить к пошиву.
Едва Конто вышел, Мира позвала Шаттэрхенда:
— Человека в штатском — за ним. Хочу знать, куда пойдет и с кем поговорит.
— Ваше величество… мои люди — гвардейцы, а не ищейки…
— Не все, лейтенант. Четверо сегодня были уволены. Они, возможно, хотят восстановиться, а я хочу знать, куда пойдет банкир.
— Слушаюсь, ваше величество. Разрешите доложить: леди Ребекка прибыла.
***
Отец говорил: с людьми бывает две беды. Одни не меняются, хотя следовало бы; другие меняются, хотя ты любил их прежних.
С Беккой Литленд произошло нечто… За последние три недели Мира множество раз виделась с южанкой и все пыталась понять: что же переменилось? Все лучшее осталось в Бекке: искренность, живость, доброта, чувство юмора. Южанка по-прежнему была верным другом, вопреки всему. В первый же день она сказала Мире: «Ваше величество, я обязана предупредить. Родители велели мне не отходить от вас ни на шаг и использовать нашу дружбу для политических игр. Я не намерена этого делать, но если сам факт смущает вас — скажите одно слово, и я исчезну». В ответ Мира раскрыла объятия: «Я почти год ждала встречи. Для тебя я — леди Минерва. Никаких величеств». И они начали общаться почти как прежде… Почти.
Бекка делала все, чего Мира ждала от нее. Поддерживала и в забавах, и в трудные минуты; говорила и на легкие темы, и на самые серьезные; высмеивала недругов Миры, а когда нужно было — и ее саму. Вместе с фрейлиной Бекка отучала Миру от спиртного. До слез хохотала в тот день, когда Мира деланно напилась, а Ориджин поверил. Расспрашивала про ужасы Уэймара и искренне, как своего врага, возненавидела Мартина Шейланда. Поддерживала Миру в Палате, хвалила ровно с той пропорцией иронии и лести, чтобы слова придавали сил. Бекка даже советовала не доверять Леди-во-Тьме! Мира поведала подруге план засады в гробнице: «Мы приманим и взорвем еретиков, а Персты Вильгельма останутся! Я стану хозяйкой Перстов, ты представляешь?! Герцог повесится от зависти!» И Бекка отвечала: «Тебе не о герцоге стоит волноваться. Что может он — ты знаешь. А на что способна старуха-ведьма? Это она предложила план засады? Не слишком ли заманчиво звучит?» Словом, Бекка имела все, чего можно ждать от друга и вассала. Вот только она была теперь не совсем Беккой.
С малых лет Мира не могла терпеть слова: «Ты повзрослела». Старшие говорят это юношам, не вкладывая никакого смысла, кроме: «Ты как-то изменилась, мне лень разбираться». Мира думала о себе иначе: я не «взрослею», я учусь. За последний год научилась многому: раскрывать интриги, распознавать ложь, видеть мотивы, не доверять, хитрить… Но это — лишь навыки, как грамотность или фехтование. Под ними, в глубине — все та же Минерва: тщеславная, саркастичная, обидчивая, умная. А Бекка — нет. В самой сущности южанки изменилось нечто, но так глубоко, что Мира не могла досмотреться.
Она выспрашивала: «Что с тобою было? Как ты пережила осаду? Случилось нечто страшное?» Бекка отвечала, мол, да, война — ужас, треть Литленда опустошили, сожгли несколько городов, трупы, раненые, голод… не стоит об этом, дорогая Минерва, мне хватило этого в Литленде, теперь хочу забыть. Мира знала: Бекка не то чтобы лжет, но огибает суть, говорит так, чтобы не выдать главного смысла. «Что в тебе изменилось?» — спрашивала Мира напрямую, и Бекка роняла с печалью: «Повзрослела». Мира фыркала: «Это отговорка!». Бекка соглашалась: «Пускай так, тебе виднее». Однажды Мира набралась смелости и ткнула в ту точку души, где должна была находиться глубокая рана: «Что ты чувствуешь к Морану?» Зная Бекку, Мира ждала взрыва, подобного тому, который развалил гробницу. Но подруга лишь пожала плечами: «К Степному Огню? Ничего». Мира опешила: «Как — ничего? Он же напал на твою землю! Если ты его не любишь, то должна ненавидеть!» Бекка повторила: «Ничего. Пока мы не виделись, я научилась этому: чувствовать ничего».
Мира так и не поняла, в чем состояла перемена, да и важно ли это? Бекка — верный, надежный друг, и сейчас это главное.
Лейтенант Шаттэрхенд, Лейла Тальмир и Ребекка. Все трое были напряжены, как каждый придворный этим днем. Мира предложила им вина и начала с шутки:
— Леди Лейла, спасибо за тот случай, когда вы подслушали мой разговор. Благодаря вам я озаботилась картой слуховых отдушин, и теперь точно знаю, где мы можем говорить без опаски.
Никто не улыбнулся. Мира хмыкнула:
— Ладно… Что ж, давайте всерьез. Как вы знаете, со вчерашнего дня я — временная правительница. Меня это не устраивает. Надеюсь, как и вас.
