— Кто, кроме лесных хрюшек, ест грибы на завтрак?.. Гуляш в жару — это прекрасно, если вы больны, и лекарь велел пропотеть… Омлет с козьим сыром — находка для разведчика! Можно подать ароматический сигнал!
Вместе с Адрианом трапезничали леди Магда и Хьюго Деррил. Барон не уставал обстреливать Хармона такими взглядами, что бедный торговец спотыкался и ронял миски с подноса. За столом владыки питались и его новые гвардейцы — Бирай с дюжиной шаванов. Почему-то Хармон был обязан кормить их тоже. Правда, шаваны не были переборчивы в еде, зато ржали по-конски при каждом его неуклюжем движении. А неуклюжих движений Хармон совершал примерно столько же, сколько движений вообще.
На кухне дело шло не лучше. Поваром оказался отставной вояка рыцарского званья, он боготворил барона Деррила — и, соответственно, презирал торговца. Повар как мог портил Хармону жизнь. Если Хармон рано приходил с заказом, повар гнал его прочь: «Не стой над душой, каналья!» Если поздно — кричал: «Какой заказ? Все уже сварено, подавай что есть!» Если Хармону все же удавалось разместить заказ, повар всегда отвечал: «Где я тебе это возьму?» Ответ мог с равным успехом значить как: «Все продукты есть, сейчас сварю», — так и: «Ничего нет, беги на склад, выпрашивай!» Леди Магду и барона Деррила обслуживали ординарцы, повар сначала подпускал их к котлу, лишь затем торговца. Однако император должен был получить свое блюдо первым, так что ординарцы шествовали чинно и важно, а Хармон несся сломя голову, чтобы их обогнать. А после подачи каждого блюда следовало еще одно мучение: дегустация. Хармон должен был отведать всего, что ест император, но ни в коем случае не из тарелок Адриана. Владыка, конечно, ждать не желал, так что Хармон метался, как ужаленный: приносил, ставил блюдо перед Адрианом, кланялся, бросал черпак пищи в свою тарелку, проглатывал с прытью голодной свиньи и галопом уносился на кухню, за новым блюдом. А шаваны ржали ему вслед: «Быстрее, министр, не опоздай в министерство!» О его карьерных мечтаниях знали уже все, от ганты Бирая до последнего наемника из Святых Страусов.
Низа помогала торговцу, как могла. Она взяла на себя две нелегкие задачи: убирать и мыть Адрианову посуду, а также — с рассветом будить Хармона и вытаскивать из постели. Низа помогала и на кухне: сумела наладить общение с поваром и растопить его ледяную душу. Больше того: женским чутьем она порою угадывала, чего именно хочет владыка в данный час при нынешней погоде. Правда, она никогда не пробовала большинства блюд из списка, но по самому звучанию слов ухитрялась выбрать подходящее. Однако успехи Низы не сильно облегчали жизнь Хармону. Все вокруг заметили, что помощница чашника расторопнее и ловчее, чем он сам. Над ним стали смеяться еще чаще: «Недолго тебе в министрах ходить! Тебя уволят, девку назначат!»
Чем и когда питался сам Хармон? Ясно, чем: объедками со стола владыки, разделенными на двоих с Низой.
Впрочем, гадкая его должность давала одно преимущество: Хармон знал, что делается на совещаниях. Все офицеры наемников были южанами, а леди Магда — пускай не шиммерийка, но тоже любила поесть и выпить. Император, в угоду вкусам двора, проводил военные советы за столом — как правило, ближе к полуночи. Не сказать, что Хармон особенно радовался своей привилегии. К вечеру он уже валился с ног и мечтал только о мягкой перине, ан нет, снова скачи галопом, носи вино для ненасытных глоток. Но одного не отнять: он узнавал военные новости из первых уст.
На советы собирались такие люди: Адриан с гантой Бираем, леди Магда с бароном Деррилом и три командира наемных бригад со своими старшими офицерами. Наемничьи вожди представляли ту еще картину. «Лучшая забава — люди», — говаривал когда-то Хармон Паула. Сейчас он славно позабавился бы, если б не был загнан, как почтовый конь.
Один наемный отряд звался полком Пасынков. Командовал им коренастый дородный южанин, отрастивший на себе все виды волос, какие только можно встретить на человеке. Усы срастались с бородой, борода — с бакенбардами, пышная седая грива спадала на плечи и заплеталась в четыре косицы, а под рубахой на груди темнели густые кудри. Этот тип носил булаву, отделанную каменьями, и называл себя Папой — либо Строгим Папой, когда нужно полное имя. Ко всем, кто ниже его чином, Папа обращался: «сынок».
Бригадой Святого Страуса командовал некий капитан Уфретин. У него были совершенно дикие глаза, сплошь покрытые красными жилками, глядящие сквозь собеседника куда-то вдаль. Хармон не видел случая, чтобы Уфретин смог минуту просидеть не шевелясь. Он подергивался, почесывал грудь и предплечья, теребил пуговицы, болтал вино в кубке, пока оно не расплескивалось, а тогда начинал рисовать пальцем в лужице.
Третий вождь — полковник Хорей, командир Палящего Солнца, — выглядел достойным пожилым аристократом. Белоснежный мундир, сверкающие пуговицы, застегнутые вплоть до воротничка, изящная шпага, карманные часы на цепочке. Полковник Хорей был бы светлым пятном среди наемничьей своры, если б не два обстоятельства: беспросветно тоскливое лицо и старая альтесса. Ну да, это Шиммери, тут все ходят с любовницами — но обычно выбирают таких, чтобы не стыдно показать. Селина, альтесса Хорея, давно позабыла тот день, когда еще могла притвориться девушкой. Страсти в ней сохранилось так мало, что язык не поворачивался назвать ее любовницей. Скорей, это был адъютант в юбке. Они с полковником умели общаться взглядами, что, похоже, бесило остальных.
На первом совещании владыка Адриан сообщил: захваченного искрового оружия хватает, чтобы оснастить целый полк. Хорей тут же заявил, что это должен быть его полк, ведь он — лучший в Шиммери. Леди Магда потребовала искру для своего путевского полка, ведь это она захватила очи. Уфретин и Папа не имели аргументов, потому стали спорить особенно громко. Адриан прервал хаос взмахом руки и сказал:
— Нецелесообразно оснащать искрой один полк целиком. Полезней будет выделить в каждом батальоне по две или три роты, блестяще вооружить и обучить их, и сделать ударным ядром. Это сильно повысит боевую эффективность каждой части.
Все согласились с ним, но тут обнаружилась проблема: кто станет обучать искровиков? И сам Адриан, и все присутствующие офицеры умели обращаться с искровым оружием. Но — с благородным: шпагами, кинжалами, самострелами. Главное орудие пехотинца — искровое копье, а никто из офицеров его в руках не держал. Адриан сказал, что отставные имперские солдаты иногда идут на службу в наемничьи бригады. Нет ли здесь таких? Хорей первым вспомнил в своем полку нескольких бывших искровиков. Папа и Уфретин сказали: у нас, мол, тоже такие имеются. На следующий день был назначен смотр.
Смотра искровиков бедняга Хармон, конечно, не видел. Он вообще мало что видел, кроме тарелок с пищей и тарелок без пищи. Но судя по тому, что услышал на совещании, смотр имел успех. Владыка Адриан отобрал дюжину опытных копейщиков, имевших дело с искрой, и назначил их инструкторами. Каждый получил для начала по пятьдесят учеников, так что через месяц армия Адриана и Магды получит уже шестьсот искровиков. Впрочем, главный разговор шел не об этом.
Владыка Адриан окончил серию допросов — и узнал нечто. Нечто касалось Бездонного Провала и деятельности тайного ордена, говорящих Предметов, Звезды и еще — каких-то садовников. Нечто было настолько… Великим ли? Радостным? Обнадеживающим? Тут в точности не понять, поскольку Адриан так и не раскрыл сути. Он сказал:
