— Ну…
Виттор хлопал его по плечу:
— Можно купить мечи, славу, радость мещан, флажки в окнах. Все на свете можно купить, кроме одного.
— Чего?
— Вырастешь — поймешь, братишка.
Тем временем их отец вел нелегкие переговоры с Десмондом Ориджином и его вассалами. Граф Винсент хотел вместо денежной оплаты предложить герцогу несколько Предметов, герцог желал того же самого. Поскольку оба тщательно скрывали свое желание, договориться было сложно.
Первая Зима испытывала финансовые затруднения. Ориджины ввязались в войну именно ради денег — и ради репутации, конечно. Однако увидев сотню прекрасных Священных Предметов, герцог Десмонд возжелал получить хотя бы несколько. Преумножить фамильное достояние, снискать любовь богов, войти в историю Севера — это стоит дороже денег, с точки зрения Ориджина. Но просить несколько Предметов сейчас, когда все Предметы по факту и так в руках северян, — это слишком пахнет шантажом. А шантаж по отношению к союзнику — бесчестная подлость, с точки зрения Ориджина.
Со своей стороны, граф Винсент владел до войны тринадцатью Предметами, и ни один не принес ему выгоды. Он был бы рад отдать несколько бесполезных святых штуковин вместо весьма полезного бочонка золота, но не мог сказать этого в открытую. Герцог должен считать, что граф отдал ему самое дорогое, а не сбагрил ненужный хлам.
Потому несколько дней оба лорда ходили вокруг да около. Граф Винсент без конца нахваливал Священные Предметы, славил богов и их дары, и предлагал Ориджину деньги, называя раз от раза все большую сумму. Герцог Десмонд отвергал золото, утверждая, что пришел воевать только ради славы, а его вассалы тем временем все громче восхищались Предметами. В последний день перед прибытием владыки граф Винсент решился предложить:
— Милорд Ориджин, я не посмел бы сказать этого, чтобы не прогневить богов… Но бессонной ночью Праматерь Вивиан послала мне намек, и лишь поэтому я решаюсь. Славные деяния вашего войска, спасшего от поругания Дар богов, заслуживают большей награды, чем низменное злато. Быть может, я могу предложить несколько Священных…
Он осекся и умело покраснел. Герцог Десмонд немедленно возразил:
— Я не могу принять такой дар, милорд. Праматерь Агата будет возмущена моей дерзостью.
— Ваша светлость, давайте испросим совета у святых отцов!
Они призвали на помощь нескольких епископов и мать-настоятельницу агатовского монастыря. Духовные особы, посовещавшись около часа, сообщили, что в данном случае Праматери не будут против, а боги не разгневаются. Феодалы радостно ударили по рукам. Герцог Десмонд даже позволил себе улыбку и повелел всему войску, кроме вахтенных, отдаться празднованию.
Виттор вовремя оказался рядом и предложил свое общество одному из военачальников герцога — полковнику Блэкберри.
— Вы не знаете лучших мест Уэймара, милорд, а я почту за честь стать вашим провожатым!
Дело было не в Блэкберри, точнее, не столько в нем, сколько в его грее — Рихарде Софии Джессике рода Агаты. Грей, конечно, пошел за господином, а Виттор взял с собой Мартина: «Учись, братишка! Смотри и слушай».
Часа хватило Виттору, чтобы все понять на счет полковника. Тот был славен, многоопытен, самодоволен — и совершенно лишен фантазии вне военной сферы. Все его воинские мечты уже воплотились, а о чем еще можно мечтать, Блэкберри не знал. Потому герцог и доверил ему сына: полковник никогда не предал бы Ориджинов — просто не смог бы придумать, зачем.
Виттор привел его в трактир, где собираются ветераны, и стал расспрашивать о ратных подвигах. Полковник отвечал охотно и довольно громко — говорить тихо он разучился еще в чине лейтенанта. Посетители трактира навострили уши. Полковник заметил это, присмотрелся к публике, признал в ней служивый люд и повелел:
— Сдвиньте столы, воины. Кто желает слушать, присоединяйтесь к нам.
Как любой, кто уверен в своей важности, Блэкберри любил поговорить. Теперь ему хватало слушателей, и он не нуждался ни в братьях Шейланд, ни в Рихарде. Улучив хороший момент (полковник как раз упомянул женщин), Виттор спросил:
— Милорд, скажите кстати, позволено ли греям иметь ммм… сношения с дамами? Я знаю один весьма недурной цветник, быть может, лорду Рихарду будет небезынтересно…
— Да, ступайте, — легко согласился полковник.
Из вежливости Виттор оставил с ним Мартина, а сам увел Рихарда из кабака. На улице Ориджин сразу заявил:
— Не пойду в бордель. Нечего мне там. Когда хочу женщин, я беру дочек графов.
На взгляд Рихарду было лет двенадцать. Вероятно, единственным его плотским опытом была сиська кормилицы.
— Конечно, милорд, — согласился Виттор. — Простите мое глупое предложение.
— Нет, я рад, что вы меня увели. Засыпаю, когда слушаю байки Блэкберри.
— Он — славный полководец, — на всякий случай ввернул Виттор.
— Да конечно, ясное дело, — отмахнулся Рихард. — Идемте в какое-нибудь достойное место.
Виттор прикинул, что может на языке младшего Ориджина зваться «достойным». Вряд ли церковь или собор — Рихард не слишком-то излучал благочестие. Вряд ли другой кабак — маловат он, чтобы ценить выпивку. Точно не театр.
— Могу предложить прогулку по стенам Уэймара, либо старый маяк.
— Старый маяк? — спросил Рихард.
— С него прекрасный вид на озеро. Но маяк изрядно поврежден, мало кто сумеет залезть…
— Туда и пойдем!
По дороге Рихард болтал почти без умолку: о войне, о Первой Зиме, об испытании на кайра, о ковке мечей, о технике боя. Виттор направлял его вопросами и думал: мало. Среди всяких кайров да полковников грею Рихарду редко удается поболтать, сейчас-то он отводит душу, но этого мало для настоящей симпатии. Он должен уехать в Первую Зиму с уверенностью, что Виттор — его друг. Такой, чтобы законы чести, нерушимое слово, рука помощи — и все прочее, во что верят северяне.
Виттор осторожно прощупал почву:
— Полагаю, милорд, вам очень повезло с братом. Говорят, молодой лорд Эрвин весьма умен…
Рихард фыркнул. Тут же спохватился:
— Эрвин — агатовец. Не бывает глупых внуков Агаты.
— Милорд, вы сказали: агатовец, но не сказали: Ориджин. Что-то помешало вам назвать Эрвина гордым именем вашей семьи?
— Слава моей семьи выкована легендарными воинами! — отчеканил Рихард.
Виттор помолчал, изобразил недоумение. Сработало — Рихард вновь заговорил. Он был из тех, кому важно сказать, а не услышать.
— Я завидую вам, лорд Виттор. Ваш брат Мартин ведет себя весьма достойно. Когда вы рядом, он молчит и слушает вас. Таким и должен быть младший брат!
— Свое место в мире прими с достоинством, — мудро заметил Виттор.
— Вот именно! Эрвин даже этого не умеет, не говоря уж про остальное! Он, вроде, хочет стать священником. Буду рад, если отец пошлет его в монастырь. Там его научат… всему.
