— Ладно, иди. Я не скажу отцу.
— Спасибо, брат! Спасибо тебе большущее!
Виттор даже не представлял, во что выльется этот редкий случай, когда он забыл о выгоде.
* * *
— Садись, сын.
— Благодарю, отец.
Виттор постарался выделить голосом, что благодарит отнюдь не за кресло. Отец кивнул, поняв подтекст.
— Да, я позвал только тебя. Дырявый котелок Мартина не сварит того, о чем пойдет беседа. Каким ты видишь рисунок отношений при дворе?
Виттор был готов к вопросу.
— Корона получает треть Предметов из Дара. Защитив Дар, Ориджин защитил интересы Династии. Владыка награждает его за это, а остальным дает урок: мол, помни, кому ты служишь, и служи хорошо. Айден Альмера бесится, поскольку его затмили. А нас принимают за общим столом — и это уже неплохо.
— Позиция Церквей?
— Приарх болен, Галлард Альмера метит на его место, потому лезет из кожи, показывая благочестие. Если ему что-то не нравится, он терпит и молчит. А архиматерь Эллина чувствует полную уверенность. Ее положение настолько прочно, что она не утомляет себя мирскими играми.
— Я бы сказал, именно потому и прочно, что она не заигрывает с Короной и Домами. Эллина сама по себе, ни в чем не нуждается — потому ее нечем взять. Но речь не о ней. Тщательней разбери треугольник: император, Айден Альмера, Десмонд Ориджин.
Виттор озадачился. Казалось, главное об этом треугольнике он уже сказал.
— Отец, я уже докладывал вам, что герцог Десмонд нашел в Даре нечто любопытное и пытался тайно показать это императору. Владыка велел ему говорить в присутствие Айдена Альмера, Десмонд отказался. Тем самым он проявил дерзость, но владыка спустил. Это лишь подтверждает картину, описанную выше: Десмонд в фаворе, Айден теряет…
Уже по лицу графа Виттор понял, что ошибся, и прикусил язык.
— То, что ты говоришь, было бы недурно для Мартина. А твой разум способен на большее. Скажи-ка, когда, по-твоему, Ориджин раскрыл владыке свою тайну?
— Разве это важно?.. Мало ли когда, они общаются каждый день.
— Две подряд, — хмуро отметил отец.
Виттор покраснел:
— Простите, милорд. В чем я неправ?..
— Сам подумай.
Он задумался. Когда Ориджин раскрыл тайну? Да когда угодно… Нет, неверно. Ориджин все время в центре внимания, он не мог поговорить с Телурианом наедине. Мог передать записку — но тогда владыка бы отреагировал. Например, послал бы своего офицера в ложе Дара — а этого не было. Значит…
— Отец, выходит… Ориджин так ничего и не сказал Телуриану?!
— Исправляешься. А почему не сказал?
— Он… не имел такой возможности. Владыка ее не предоставил. Но это очень странно! Почему император отказался узнать секрет?
— Используй, что знаешь, продавай, что имеешь. — Граф Винсент усмехнулся, произнося любимую поговорку. — Мы видим редкий случай, когда Десмонд Ориджин попытался продать что-либо кроме мечей. Он сделал это очень неумело и получил оплеуху. Результат был бы иным, если б Десмонд сразу предложил секрет владыке. Но ты помнишь, как он заявил при встрече: «Хочу увидеть приарха Рамира!» Читай между строк: «Приарх точно купит мою тайну, ему бы я ее продал в первую очередь. Раз нет приарха, тогда, владыка, уступлю и тебе, если заплатишь как следует».
— Отец, он не просил оплаты. Только хотел отложить праздник и посетить ложе вдвоем с императором.
— Сегодня ты — кромешный дурак. Это и есть оплата! Сам представь, осел: праздник Дара отложен, три Великих Дома — Альмера, Нортвуды и мы — сидят и ждут, пока владыка на пару с Ориджином осмотрит ложе! Если б Десмонд держал свечку, пока Телуриан имеет свою болотницу, — и то было бы менее интимно! Ориджин хотел абсолютную, уникальную привилегию, но Телуриан отбрил его, да так изящно, что все вокруг приняли это за почесть.
— Милорд, простите мою глупость, я приложу все усилия, чтобы исправиться. Только позвольте спросить.
— Позволю, если вопрос не будет ослиным.
— Умно ли со стороны владыки отказываться узнать тайну? Используй то, что знаешь… Разве нет?
Граф Винсент помолчал немного.
— Руку на стол.
Виттор побледнел бы, не будь он от рождения бел, как снег. Его ладонь легла на столешницу, отец поставил рядом тяжелое пресс-папье.
— Без стимулов ты не желаешь думать. Новую глупость я не спущу, так что отвечай разумно. Кто принес Ориджину известие из ложа Дара?
— Кайр Артур Хайрок.
— Кто это?
— Капитан, командир охраны ложа.
— А кем он не является?
— Ммм… генералом… агатовцем… — промямлил Виттор. Его озарило, когда отец поднял пресс-папье: — Епископом или лордом Великого Дома! Тем, кто часто видит Священные Предметы!
— Можешь при желании, — кивнул отец. — В ложе есть нечто странное с точки зрения Артура Хайрока. Любой Предмет мог показаться ему странным: Предмет, летающий в воздухе, Предмет, плачущий, как баба, Предмет в форме собачки! На самом деле, нет никакой тайны. Есть что-то диковинное — но в ложе Дара диковинно все! Если бы владыке показали это «чудо», он рассмеялся бы: «Такая же невидаль, как рогатый бык!» Но герцог Десмонд уже получил бы свою конфету, весь двор уже увидел бы, как он близок с императором. Это было бы чертовски хитро — если бы сам Десмонд не испортил все вопросом о приархе. Итак, сын, какой ты получил урок?
— Торгуй тем, что имеешь, отец. Телуриан обладает умом и властью, и применяет их с успехом. Ориджин пытался продать то, чего не имеет, и попал впросак.
— Чего именно он не имеет?
— Ни тайны, ни хитрости, отец. Первое — ладно, пострадал он за второе.
Граф Винсент отодвинул пресс-папье, едва не ставшее орудием.
— Хорошо, закрепим урок. Завтра начинается праздник у ложа Дара. Владыка приказал свите завтрашним утром выезжать к ложу. Только что прискакал курьер от графа Нортвуда: медведи явятся в Уэймар нынешним вечером. Как думаешь, что скажет старый Нортвуд владыке при вечерней встрече?
— Ваше величество, премного благодарю, что вы подождали нас.
— А что ответит Телуриан?
— Ничего. Он прикажет выехать прямо сейчас, чтобы к вечеру не быть в Уэймаре.
Граф Винсент одарил сына улыбкой.
— Подойди.
Когда Виттор приблизился, отец потрепал его по загривку:
— Молодец. Не дурак.
Виттор не сказал отцу, что все еще верит в тайну Ориджина. Он имел лишь один мелкий довод в пользу тайны и два весомых аргумента против. Во-первых, было пресс-папье. Во-вторых, граф Винсент Шейланд никогда не ошибался в двух вопросах: в деньгах и людях.
