— Невероятно. Просто не могу себе представить.
— О, позвольте, объясню вам! Святая Праматерь Софья за ручку приводит в наш мир душу ребенка и отдает ее под опеку материнской души. Вот сейчас — то самое время, когда мы вместе держим ребеночка за руки: я — за одну, а Софья — за другую. Так через душу младенца мне передается божественный свет.
— Как я понимаю вас, миледи…
Владычица пьет чистую воду из прозрачного стакана, нанося удар по своей крепнущей репутации пьянчуги. Владычица одета в строгое лазурное платье с высоким воротом — неудобное и жаркое, но напоминающее офицерский мундир. Ее величество готовилась к беседе с генералом Серебряным Лисом, командующим верного Короне искрового корпуса. Сейчас генерал сидит через стол от нее, и момент идеален, чтобы прервать излияния Валери, заговорить самой. Однако Минерва тянет время, нечто мешает ей раскрыть рот.
— Это огромная ответственность, ваше величество! — изрекает Валери.
— Что именно? Правильный подбор слов на переговорах?..
— Простите?.. Нет же, я веду речь о младенце! Святая Софья вручает мне крохотную душу и словно говорит: «Гляди, как она чиста, прекрасна, священна! Сделай все, чтобы грязь и боль этого мира не коснулись ее!» Пока душа так мала и ранима, я должна стать надежной защитой, броней, окружающей ее. И мой любимый муж поможет в этом. Мы сделаем детство ребенка безмятежною сказкой, чтобы душа не очерствела, не покрылась рубцами и шрамами, не ожесточилась. Вот в чем ответственность, ваше величество!
— О, теперь я прекрасно понимаю.
По лицам видно: Серебряный Лис и леди Лейла, и лейтенант Шаттэрхенд испытывают неловкость. Валери говорит пугающе много, это весьма бестактно в присутствие владычицы. В стенах Малой Чайной дворянин лишь тогда может разразиться длинной речью, если сам император повелел ему. Однако Минерва почему-то не прерывает словесного потока, и окрыленная Валери летит на всех парусах.
— Всякую свободную минуту, ваше величество, я готовлюсь стать ответственной матерью. Перечла все труды Величавой Софьи, ознакомилась с книгами Праматери Эмилии и Праотца Джозефа, которые также давали советы по воспитанию детей. Каждый день беседую со своим духовным наставником — святым отцом Бартоломью. Мы обсуждаем любые ситуации, которые могут сложиться. Если младенец будет плакать слишком часто, если я не смогу понять его желания, если после родов я стану вялой и слабой — как мне давать ребеночку достаточно любви? С помощью отца Бартоломью и священных текстов я нахожу правильные решения.
Ее величество соглашается: найти правильное решение — очень важно. Например, решить, как повести беседу. Серебряный Лис — человек с тройной лояльностью. Служит и Минерве, и тайному ордену, и рад бы служить Адриану, коль скоро тот воскрес. Любой северный лорд на месте Миры давно бросил бы генерала в темницу. Но ей-то не следует быть переборчивой. Серебряный Лис — это три искровых полка, самое крупное соединение из доступных Минерве. С их помощью, несмотря на двуличье генерала, можно решать многие задачи.
— Я уже позаботилась и раздала все распоряжения относительно детской комнаты, колыбельки, набора одежды и пеленок. Знаете, ваше величество, заказывать мебель и платье для ребеночка — это очень вдохновляющее дело! Как будто я собственными руками строю будущее счастье!
— Вы уже заказали платье? — Сухо роняет фрейлина. — Вы же не знаете пола ребенка.
Валери смотрит на леди Лейлу с укоризной: как вы смеете, фрейлина, говорить о младенце таким тоном?
— Миледи, я чувствую, что он будет мальчиком. Наши души сейчас так близки, что я буквально могу ее увидеть. Это сильная, могучая душа — такая, как у моего любимого!
Существуют способы, — думает Минерва, — обеспечить преданность могучих и сильных душ. Например, я пользуюсь услугами всего лишь одной фрейлины. Отчего бы не взять вторую? Отчего бы не приблизить беременную супругу крупного полководца? Изящный двусмысленный ход — одновременно и честь, и угроза. Можете служить трем господам, генерал, но лишь один из них держит вашу жену под рукою.
— Правда, — ведет свое Валери, — я решила убедиться и обратилась к сестре Августине из монастыря Солнечной Агаты. Сестра Августина — урожденная агатовка, она славится даром предвидения. Едва коснувшись ладонью моего живота, сразу сказала: «Несомненно, мальчик! Такая мощь исходит от него, что нельзя ошибиться!»
А я вот могу ошибиться, — думает Минерва. Угроза, даже тщательно скрытая, может настроить Лиса против меня. Не лучше ли поговорить начистоту? Сказать: я понимаю, генерал, что вы не нарушите клятвы ордену. Так давайте же вместе определим круг врагов, которых сможем уничтожить, не навредив вашему Великому Древу. Безопасный шаг, весьма благородный… Но благородство ли требуется сейчас? Всюду правят бал хитроумие и грубая сила.
— Леди Валери, — говорит фрейлина, — младенец прикладывается к груди каждые полтора часа, в том числе и ночью. Сколько бы красивых слов вы ни сказали, большую часть времени сын проведет с кормилицей. А вы будете видеть его пару раз в сутки.
Леди Грейсенд с гордостью задирает нос:
— Я приняла решение, миледи, не отдавать ребенка кормилице. Я сама вскормлю его собственной грудью!
— Неужели?
— Желаете знать, что писала на сей счет Праматерь Софья? Извольте же, слушайте цитату…
Минерва пропускает слова мимо ушей, погружаясь в собственные мысли. Адриан — вот главный вопрос. Вот о ком следует поговорить. Если Адриан не появится, Палата, скорее всего, низложит меня и усадит на трон агатовца, личного врага генерала. Готов ли Серебряный Лис смириться с этим? А если Адриан появится — чью сторону выберет генерал: его или мою? Адриан — великий владыка, я — дитя в сравнении с ним. Но это я спасла солдат генерала тогда, зимою. И на моей стороне закон, а Адриана Палата признала преступником…
— Поймите же, ручеек грудного молока — это поток любви, связующий маму с ребеночком! Преступно нарушать эту священную связь! Многие дворяне так поступают — но их многочисленность не оправдывает их.
— Я сама выкормила дочь, — говорит фрейлина. — Но отчего-то не чувствую потоков любви с ее стороны.
— Миледи, материнство — это самопожертвование! Женщине должно думать о том, что дать ребенку, а не о том, что взять у него. Здоровье и счастье младенца важнее ваших личных желаний. Всегда думайте о важном, миледи!
О важном. Владычица чувствует укол холода. Слова Ворона Короны звучат в памяти: «Скажите Итану о главном: например, как вам важно сохранить престол».
Вот в чем беда, — понимает Минерва. Я не уверена в том, что важно. Я потеряла свой путь, потому и не находятся слова.
Она обводит взглядом гостей. Мужчины давно уже доели, фрейлина готова перейти к десерту и сожрать леди Валери. Генерал заботливо поглаживает жену по спине, а сам глядит на владычицу, в глазах — тревога. Он — придворный с опытом, еще и тайный агент. Не может не догадываться о мыслях Минервы.
