Книга Люди и боги, страница 89. Автор книги Роман Суржиков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Люди и боги»

Cтраница 89

Подруги с облегчением выбрались из толпы.

— Мерзкий человек, — выдохнула Мира, — арестовать бы его.

И поискала глазами констеблей, но Бекка возразила:

— Он не один такой. В последнее время все чаще слышу подобные речи. Кто-то первым придумал, а другие подхватили. Людям нравится верить…

— В то, что все вокруг плохи? Что приятного в такой вере?!

— Она доказывает то, что ты ничем не хуже остальных. Отличная вера для посредственностей.

— Бррр. Янмэй хотела бы, чтобы я прекратила это.

Ребекка положила руку на плечо подруге:

— Не стоит. Идет Вселенский собор, святые матери горят желанием крушить еретиков. Оставьте им эту заботу. Вы не имели дела с ересью, еще натворите ошибок.

Совет южанки прозвучал весьма разумно. И Мира невольно вспомнила прошлую беседу о политике: «Вы отреклись, ваше величество! Этой лошади больше нет. Смиритесь, прекратите игру».

— Миледи, — сказала Минерва, — я не раз вспоминала наш разговор во дворце…

— Я тоже, — перебила Бекка. — Я была глупа, простите меня. Я умею ездить верхом и очаровывать мужчин. Но ничего не смыслю в политике, тут вы во сто крат опытней меня. Простите, что посмела давать вам советы.

Мира взяла ее за руку.

— Ни Адриан, ни Телуриан, ни Юлиана Великая, ни Праматерь Янмэй не последовали бы тому вашему совету. Однако я все сильней подозреваю, что он был хорош.

На том они прервали сложный разговор и до самого дворца болтали о мелочах. Обе вернулись в прекрасном настроении и пообещали друг другу вскоре повторить прогулку.


А в приемном покое Минерву дожидались капитан Уитмор, министр двора и старший судебный пристав.

— Вам не назначено, запишитесь у секретаря, — бросила владычица, раздраженная тем, что ее заметили в столь странном виде.

— Ффаше величество увлеклись маскарадом! Какая милая, юная забава! Я ффсей душой поддерживаю…

Уитмор оборвал словоблудие министра:

— Ваше величество, простите, дело быстрое и несложное. Если вас не затруднит, дайте ответ: что делать с ним?

— С кем? — удивилась Минерва.

Капитан указал на портьеру, из-под которой торчали острые носки сапог:

— Он спрятался, ваше величество. Сказал, что сделает вам сюрприз.

— Сюррпррриз! — взревела портьера, отдергиваясь в сторону.

От неожиданности Мира уронила парик.

— Лорд Менсон?.. Что вы там делаете?

— Это же мой дом!

— Штора?..

Бывший шут обмахнул приемную широким жестом:

— Дворррец!

— Ваше величество, — пояснил пристав, — лорд Менсон решением суда признан невиновным и освобожден из-под стражи. Он сказал: «Доставьте меня домой». Мы спросили: «Где ваш дом?» Ну, и…

— Прикажете прогнать его, ваше величество? — спросил капитан.

Мира замешкалась, а Менсон подбежал к ней и поднял с пола парик.

— О, ты снова стала Глорией! Одобррряю! Умная девица, костлявые лодыжки… Тогда ты мне больше нравилась!

Он нахлобучил парик себе на голову.

— Возьми меня шутом, а? Повеселю тебя, а то ходишь смурная. В наше время владыке без шута — никак!

Стрела-3

1 июня 1775 г. от Сошествия

Фаунтерра, дворец Пера и Меча


Как же звали-то конюха? Нет, не вспомнить — Эрвин крохой еще бегал тогда… В Первой Зиме держали чертову прорву лошадей. Среди толпы конюхов имелся один весьма приметный: старик из Холливела, шаван. На половину головы старик был сед, а вторую, лысую половину покрывала рубцеватая, плохо сросшаяся кожа. Правый глаз вытек, правое ухо оторвано начисто. Говорили, этот шаван выпал из седла: нога запуталась в стремени, и конь протащил его головой по каменистой почве. Мозги старика были под стать внешности. Он не умел считать, даже дважды два; не умел говорить ровно — или бубнил под нос, или орал свирепо, как в битве. Трепетно любил ордж. Притом не напивался никогда: это слугам настрого запрещалось, полпинты в неделю — вот и вся пайка. Свои полпинты старик растягивал по одному глоточку, и весь аж светлел от лучистой печали, словно пил не ордж, а слезы самой Мириам.

Впрочем, наряду со всем безумством, имелись у старика два достоинства. Как никто другой, понимал он и чувствовал коней. Боевые жеребцы — отнюдь не подарок. С каждым сражением их норов портится, конь свирепеет, ожесточается на всех, кроме хозяина. Но старый шаван к любому скакун знал подход. Вот стоит лютый зверь, прямо Темный Идо с хвостом и гривой; подойдет старик, зыркнет единственным глазом, что-то буркнет под нос, махнет рукой — и конь покорно за ним, как ребенок!.. А еще, старик рассказывал степные легенды.

Был он сомнительным оратором: большую часть говорил так тихо, что Эрвин с Ионой слышали через слово. Но это лишь усиливало эффект: дыры от недостающих слов заполнялись детской фантазией, и легенды оживали перед глазами. Все было чуждо, страшно, пленительно. Бешеные скачки наперегонки со смертью, бескрайняя и жуткая свобода, колдовское родство людей с животными, вездесущие хмурые духи. Повадки шаванов были мягче северных, но пугали странностью, невозможностью понять… А в кульминационный миг каждой легенды голос старика вдруг свирепел, наливался силою Степи, гремел подковами, хлестал кнутом, бил стрелою — и попадал прямо в души мелких Ориджинов.

Вот же оно как бывает. Забылось имя самого конюха, даже судьба забылась — вроде, прирезал его кто-то из кайров, а может, сам помер… Но выдуманные герои легенд — до сих пор как живые. Например, шаван Верилья, что значит — Ветер. Он настолько любил свободу, что даже в Степи было ему тесно. Верилья прошел семь земель, разыскивая коня с крыльями, и потратил семь лет, пока приручил крылатого. Затем оседлал его, взмыл в небо — и стал абсолютно свободен, как сами Духи-Странники. Но такая безбрежная свобода оглушила смертного. Что же выбрать, когда доступно все? Верилья растерялся, в смятении выпал из седла и грянулся наземь с высоты облаков… Или, например, шаванка Алиледа — первая красавица Степи и гордячка, каких не видел мир. Ганта Дариан влюбился и захотел взять Алиледу, но она осмеяла его: «Ты хочешь меня, как мальчик, а значит — ты слаб. Стань сильным, тогда поговорим». Ганта Дариан покорил все племена Рейса и Холливела, собрал огромную орду и пошел войною на Империю Востока, и отнял у императора все земли, оставив только столицу с дворцом (поскольку не любил дворцы). Вернулся к Алиледе и потребовал: «Я покорил весь мир, теперь будь моею!» Она рассмеялась: «Ты пошел воевать не по своему желанию, а по моему приказу. Ты безволен и слаб, а я люблю сильных!» И на глазах у Дариана она занялась любовью с диким жеребцом. Дариан зарубил Алиледу и сказал извечное: «Тирья тон тирья»… Или, скажем, ужасающий Гной-Ганта — сын Духа Червя. Он принимал обличье человека, но в бою становилось видно, что он целиком состоит из мух и личинок. Убить его было нельзя: мухи разлетались, а потом собирались вновь. Гной-Ганта пришел в мир, чтобы доказать: нет на свете ничего вечного, все стареет, распадается и гибнет — кроме самого процесса распада. Старость и разложение — единственные всемогущие боги…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация