Это еще для чего?
Ей, ясное дело, захотелось остаться и выяснить, что происходит, но Бартон, широко улыбаясь, уже прикрыл за ней дверь, отрезав ее от происходящего в комнате.
С минуту она постояла прислушиваясь, но побоявшись, что кто-то выйдет из комнаты и застанет ее на пороге, поспешила запахнуться в халат и отправиться восвояси.
В доме стоял обжигающий холод, словно и не весна на дворе, а самый настоящий февраль.
Брр, до костей пробирало! Казалось, проведи пальцем по стенам, ощутишь покрывавший их иней.
И девушке стало не по себе… Она, торопясь, взлетела по лестнице, чуть замедлилась в коридоре (не хотела разбудить девушек топотом своих ног) и, ворвавшись к себе, выдохнула от облегчения. Запалила свечу, не желая быть в темноте, и, скидывая халат, вдруг удивилась, рассмотрев пятно алого цвета на своей белоснежной сорочке. Оно расплылось на животе и все еще было свежим на ощупь…
Неужели она поранилась при падении? Но как в этом месте?
Эмилия приподняла сорочку и осмотрела себя: ни царапины. Тогда чья это кровь? И ответ пришел моментально: это мисс Грейнджер, упав на нее, заляпала девушку кровью. Своей.
Но отчего у больной в сильной горячке кровоточащая рана? Бартон опять ее обманул…
«Вот ведь балда, — отругала себя мисс Хартли, — поверила этому хитрому лису на слово». А следовало проверить, осмотреть мисс Грейнджер, пока они были одни. Ну какой с нее после этого толк? Ведет себя хуже ребенка.
Расстроенная, она сменила сорочку и залезла в постель. Хотелось забыться и отдохнуть: как-никак граф обещал допустить ее завтра в святое святых этого дома — в свою таинственную лабораторию. И что она там увидит, интриговало невероятно… Не хватало только снова проспать.
Ночи в Линдфорд-холле выдавались какими-то беспокойными…
Уставшая, она все-таки долго ворочалась с боку на бок, прокручивая в голове то одно, то другое, и уже в полудреме, вдруг припомнив ряд чемоданов у стены в той самой комнате, где сейчас лежала больная, Эмилия отчетливо различила на одном из них имя.
Блэйк.
Так вот почему это имя показалось знакомым: Эмилия уже видела его прежде. Один из брошенных чемоданов принадлежал некому Блейку… Скорее всего, ныне пропавшему.
Но именно этого Блейка и звала мисс Грейнджер…
С кашей из самых невероятных догадок, одна страннее другой, девушка, наконец, и уснула.
19 глава
Утром, едва проснувшись и приведя себя в должный вид, Эмилия первым делом отправилась в комнату своей ночной пациентки. Она решила, что таится нет смысла: если ее и заметят, она скажет, что хотела проведать мисс Грейнджер. В этом не было ничего предосудительного… Разве нет?
Оказавшись у двери, она вежливо постучала, но так как никто не ответил, надавила на ручку, намереваясь войти, и… дверь не поддалась. Она опять была заперта!
— Мистер Спенсер? — раздался голос у нее за спиной, и Эмилия, вздрогнув от неожиданности, обернулась.
— Доброе утро, сэр. — Смутилась она. — Я здесь, чтобы проведать мисс Грейнджер.
— У вас доброе сердце, — похвалил ее граф. — Но, боюсь, мисс Грейнджер больше не с нами… — Нет-нет, это не то, о чем вы подумали, — поспешил он заверить побледневшего вдруг секретаря. — Просто доктор счел нужным забрать больную с собой и увез ее этой ночью.
— Увез ее в таком состоянии? — удивился молодой Спенсер. — Я полагал, ее нельзя было трогать.
Граф плечами пожал.
— Доктор счел пользу от ее пребывания в стенах его дома и под бдительным присмотром сиделки больше вреда, возможно, причиненного перевозкой. Так что они отбыли на рассвете…
Эмилия посмотрела на графа, вряд ли и вовсе спящего этой ночью, и поразилась его бодрому виду, подчеркнутому идеально белой сорочкой, галстуком точно в тон бордовой жилетке и до блеска начищенным туфлям, в которых, как Спенсеру показалось, он рассмотрел свое отражение. Кроме как алхимической магией, в коей графа за глаза обвиняли, объяснить подобный феномен ей было нечем.
Мисс Хартли кивнула.
— В таком случае я лишь надеюсь, что мисс Грейнджер поправится, — сказала она. И добавила: — Возможно, позже, когда отбудут неве… ваши гостьи, сэр, я мог бы ее навестить. Не подскажете имя доктора, пользующего мисс Грейнджер? Это ночью нас не успели представить.
Граф Дерби ответил с долей насмешки:
— Как я уже и сказал, у вас слишком доброе сердце, мой друг. Уверен, мисс Грейнджер не нуждается в вашей заботе, но, если желаете, доктора зовут Реми, Алан Реми из Слэмби.
— Не из Килеха?
— Нет, из Слэмби, — терпеливо повторил граф. — Что-то еще, мистер Спенсер?
— Нет, сэр, благодарю, — как можно уверенней отозвалась Эмилия, хотя тон собеседника заставлял ее покрываться мурашками. Если не страха, то волнения определенно…
И она уже развернулась, чтобы уйти, когда граф удержал ее:
— Послушайте, Спенсер, скажите мне честно: мисс Холланд проявляет к вам интерес?
— Ч-что?! — опешила девушка. И поняв, наконец, суть вопроса, поспешила уверить: — Нет, сэр, конечно же, нет. — Замотала она головой.
— Возможно, вы поощряли ее…
— Нет, сэр, никоим образом. — Вот теперь Эмилия совершенно не по-мужски покраснела. И отругала б себя, да думала о другом: об обвинении графа, способном лишить ее должности. — Если я и казался добрее к ней, чем к другим, то лишь в силу ее более покладистого характера, мистер Дерби. Она, сказать честно, из троих ваших… гостий самая милая, сэр.
— Милая, значит? — Глаза графа блеснули лукавством. И будь девушка менее перепуганной, догадалась бы, что граф просто-напросто задирает ее. Без заднего умысла. — Да успокойтесь вы, Спенсер. Я просто заметил, какими глазами она на вас смотрит, вот и подумал…
— Сэр, она леди, я же всего лишь сын приходского священника. Я б никогда не посмел…
Эмилия ощущала, как жарко горят ее щеки, как бурно вздымается грудь и зудят кончики пальцев от желания прижать их к щекам и — бежать. Прочь от графа с его неуместными предположениями!
Граф же сделал лишь хуже: опустил руку ей на плечо, как и ночью во время их прошлого разговора.
— Право слово, мой друг, вам нечего волноваться: я буду лишь рад, если часть девичьего внимания вы разделите со мной хоть отчасти, — произнес, находясь в такой непосредственной близости от секретаря, что тот ощутил аромат его пряного одеколона — цитрус, кожа и… немного сандала — даже в носу защипало.
— Сэр… я бы… я бы никогда не посмел. Сэр… — Эмилия отстранилась на ватных ногах, и рука графа упала с плеча, на котором тепло от ладони продолжало огнем полыхать.
Эдвард Дерби, то ли уловив ее настроение, то ли сжалившись, наконец, свернул тему, сказав, что ждет его после завтрака и краткой беседы с мисс Джонстон в лаборатории, как они и условились. После этого подставной Даррен Спенсер сбежал так поспешно, что граф, глядя в след нервному секретарю, продолжал улыбаться, размышляя о том, что плечи у паренька совершенно девчачьи. Сегодня, правда, чуть меньше, чем ночью — ночью он вовсе, различив под халатом худенькую лодыжку, устыдился своей утренней выходки (мальчик был совсем хрупкий, пусть временами и дерзкий) и сам себе удивился, когда принес ему извинения.
