— То есть он исполняет свои обязательства, а вы нет?
— Обязательства, черт возьми, могут быть разными, — взвился Дерби, — и мое в первую очередь здесь, в Линдфорд-холле.
Мисс Хартли вскинула бровь в безмолвном вопросе: мол, не поделитесь ли конкретнее, в чем оно заключается. И собеседник это заметил… Дернул поводья нервной рукой и отвернулся, не выдав ни слова.
А Эмили продолжала лучиться улыбкой. Граф походил на подростка, бунтующего на весь мир…
— Вы снова лыбитесь, Спенсер, — констатировал граф сквозь зубы. — Чем я снова развеселил вас?
— Я представил, сэр…
— Осторожнее, Спенсер.
— Я представил, сэр, как о вас шепчутся в Лондоне: «Молодой, состоятельный, вхожий в лучшие дома Лондона, и вдруг поселился на острове… Где-то в Шотландии. О-ля-ля! Там ведь дикие земли. Варварство, темнота. А в доме, мы слышали, и того хуже: ни слуг, ни порядка, граф дни напролет проводит в лаборатории. Чем он там занимается? Сомнений нет, Эдвард Дерби лишился рассудка». Ваш дед в суде выиграет, — заключила она уверенным тоном. — И рассмеялась вдруг в голос, заметив выражение лица собеседника.
Поначалу свирепое, гневное, оно вдруг сделалось совершенно растерянным и наконец — зачарованным. Такое бывает, если в бутоне едва распустившейся лилии вдруг рассмотришь миниатюрного фэйри… Веселясь, мисс Хартли не сразу это заметила, а когда поймала тот взгляд — к счастью, отчасти заретушеванный темнотой — ее смех, еще секунду назад колокольчиком раздававшийся в воздухе, оборвался в ту же секунду.
Она сглотнула, потупившись, испугалась, что позволила себе больше, чем надо.
— Простите, сэр, — наконец повинилась она, разрывая удушливый кокон мучительной тишины. — Я забылся. Мне не следовало…
— Забудьте, — кинул недружелюбно граф Дерби и галопом понесся вперед, вынуждая и Эмили подстегнуть коня каблуками. Тот, правда, снова взбрыкнул — характер у животины был точно как у хозяина — но припустил следом с азартом и страстью, но когда из ближайших кустов вспорхнула какая-то птица, он вздыбился на скаку, дико заржал и… скинув Эмили прямо в траву, понесся в ему одному ведомом направлении.
Всё случилось так быстро, в долю секунды, что, казалось, ей это приснилось: мисс Хартли лежала в траве, глядела в звездное небо и пыталась восстановить вышибленное дыхание.
«Вот так всегда с этим Скаем, — думалось ей, — только чуть успокоишься, возьмешь себя в руки, а он — бац! — сшибает с ног и лишает дыхания».
Вскоре послышался топот копыт и, как ей показалось, взволнованное:
— Сперсер, вы живы?
Эмилия приподняла голову, села, прислушиваясь к себе.
— Кажется, да, сэр, но я не уверен.
Граф то ли выдохнул, то ли фыркнул:
— Вас на секунду невозможно оставить: сразу что-то случается. Как это вышло?
— Птица, сэр, конь испугался и сбросил меня.
— … И сбежал.
— И сбежал, — покорно подтвердила мисс Хартли, поднимаясь на ноги.
Граф Дерби глядел на нее в темноте, с каким выражением, она, к счастью, не видела.
— До имения полчаса быстрым галопом, — произнес он.
— За час я дойду.
— В темноте? Совершенно один? Чтобы после сказали, что я потерял вас дорогой? И напридумывали вдобавок…
Мисс Хартли торжественно пообещала:
— Я дойду, сэр, не стоит и волноваться.
Граф повторил едва слышно: «Не стоит и волноваться», и голос его звучал раздраженно. Еще бы, она виновата: не удержалась в седле, что едва ли не стоило её жизни, а еще упустила графскую лошадь.
— Руку давайте, — расслышала она сквозь густой поток своих мыслей.
И увидела руку, протянутую ей графом…
— Простите? — пролепетала она, интуитивно заведя руки за спину.
— Руку давайте, — повторил граф в том же тоне, несколько раздраженном. — Поедем вместе. Вам будет весьма неудобно, но, по крайней мере, я верну вас назад и буду уверен, что вы в безопасности.
— О, я в безопасности! — перепугавшись самой перспективы совместной езды, воскликнула девушка. — Через час буду дома. — Ночь пугала ее много меньше графской руки, протянутой с лошади. — Я обещаю!
Граф разозлился сильнее:
— Мне вас насильно тащить? — пробасил он. — Иногда, Спенсер, мне хочется вас придушить. Не доводите меня!
— Сэр…
— Руку!
Мисс Хартли сглотнула и протянула ладонь. Граф схватил её и рывком взгромоздил девушку на круп лошади позади себя.
— Держитесь крепче, если голова дорога, — посоветовал он и тронул поводья.
32 глава
Хочешь не хочешь, а пришлось обхватить графа за талию и вдохнуть знакомый уже аромат корицы и бергамота. Он показался уютным, как старое кресло в протопленном доме, как… вдруг исполнившаяся мечта, о которой грезил долгие годы. Глаза прикрылись сами собой, в голове зашумело… Скользнула по позвонку обжигающая волна.
Телу стало легко, невесомо… А под пальцами зачастило неутомимое сердце. Отсчитывало удары так быстро, словно вторило лошадиным шагам… Впрочем, даже скакали они не так быстро, как оно билось, — граф, должно быть, боялся, что она свалится с лошади — и мисс Хартли, ловя каждый стук, словно символ азбуки Морзе (без возможности расшифровки) вдруг заметила, что клюёт носом, тычась отяжелевшей от усталости головой графу между лопаток.
Она с усилием подняла голову и сказала:
— Я обязательно отыщу вашу лошадь, сэр. Завтра же утром этим займусь!
Граф ответил не сразу: сердце замерло, отсчитало три быстрых удара, снова замерло — и только тогда прозвучало:
— Уверен, она уже в Холле. И перепуганный Бартон собирает поисковую экспедицию! — Он усмехнулся.
Эмилия ощутила вибрацию всей щекой, прижатой к его сюртуку… Как это вышло, она снова не помнила. Приподняла голову очередным усилием воли и улыбнулась:
— Должно быть, мисс Хортон возьмет с собой лук, а мисс Джонстон…
— … Свой острый, как лезвие, язычок.
— А мисс Амелия…
— Все еще влюбленная в вас?
Удар… точка… три быстрых удара… вибрация грудной клетки…
— Что вы, сэр, они все влюблены только в вас.
— Ну а вы… в кого вы влюблены?
— Я, сэр?!
— Да, Спенсер.
— Я… работаю, сэр.
Четыре удара… выдох, как точка… удар…
Под мерный шаг лошадиных копыт, под одурманивающий аромат корицы и бергамота, под монолог графского сердца с ее собственным пульсом мисс Хартли и задремала, сцепив пальцы крепче в замок и умостившись щекой между тёплых лопаток. Поёрзала, уютно пристраиваясь, и уже не заметила, как притихшее будто в панике сердце, зачастило с утроенной силой. Его обладатель сглотнул и выругался сквозь зубы… «Безумие», «наваждение» и «проклятый остров» прозвучало несколько раз кряду. А после нет-нет да повторялось в продолжении всей дороги, пока Дерби с секретарем добирались до дома…
