Во дворе, у конюшен, граф извернулся и потряс Спенсера за плечо.
— Мистер Спенсер, пора просыпаться, — сказал он, придержав его голову.
Кожа под пальцами была нежной и гладкой, навевающей ну совсем неуместные мысли. Словно других, под стать им, было мало… Эдвард Дерби перекинул ногу через голову лошади, соскользнул вниз, подхватив спящего секретаря, и замер с ним на руках, не зная, как быть. Выглядел по-дурацки, что злило больше всего… И чувствовал себя также.
Что, если кто-то увидит его со Спенсером на руках? Ни Бартон, ни эти докучливые девицы его не поймут. Ещё на смех поднимут…
Скрипнув зубами, граф заприметил кадку с водой, из которой конюх поил лошадей. Недолго думая… только самую малость засомневавшись, Дерби поднес Спенсера к бочке и… макнул его головой в воду. Несильно, жаль его стало, но и этого оказалось достаточно, чтобы взъерошенный секретарь распахнул большие глаза, охнул, захлебнувшись рвущимся из груди возмущением, и, замахав руками, как мельница, заехал графу по носу, а после, выпущенный из рук, едва не упал прямо на землю. С трудом устоял, отскочив в сторону и утирая текущую за шиворот воду…
Граф, между тем, держался за ушибленный нос. Так они и стояли, глядя друг другу в глаза, пока не послышался голос Бартона:
— Наконец-то вы здесь, сэр. Я уже волновался! — И заметив физиономию графа: — Что случилось, сэр? Что с вашим… кхе, носом? Вас сбросила лошадь? — Слуга, кажется, потешался. — Или… — он перевел взгляд на Спенсера.
— Никаких «или», — оборвал его граф. — Где девушки? Ничего нового не стряслось?
— Все спокойно, сэр, — уверил дворецкий. — Юные мисс с компаньонкой расположились в зимней гостиной. Читают-с…
Граф удивился:
— Читают?! А с ужином как же?
— Девицы отказались от ужина. Говорят, что не голодны… Вас дожидаются. Для разговора.
Граф Дерби, благо, что было темно, возвел очи горе и крепко сжал губы.
— Мне недосуг вести праздные разговоры, — сказал твердым тоном. — Может, Спенсер с ними поговорит?
Спенсер, мокрый и злой, сложил на груди руки.
— Я как бы тоже не в том состоянии, чтобы вести… праздные разговоры, — процедил он сквозь зубы, демонстративно утирая лицо. — Это ваши невесты, сэр, вот вы и беседуйте с ними…
Бартон вскинул кустистые брови, что выражало высшую степень его удивления. Перевел взгляд внимательных глаз с одного на другого, открыл было рот и… снова закрыл, дожидаясь, что будет дальше.
А дальше граф Дерби, изобразив то ли улыбку, то ли волчий оскал, торопливо направился к дому. Никак хотел сделать ноги, пока о его возвращении не прознали девицы, да просчитался: он как раз был у лестницы, когда Амелия Холланд выглянула из-за дверей зимней гостиной (быть может, караулила там по наущению прочих мисс) и окликнула его.
— Господин граф!
Он ускорил шаг, сделав вид, что не услышал её.
— Сэр, вас зовет мисс Амелия, — прозвучал от дверей голос Спенсера, и мужчина был вынужден остановиться. Обернулся, одарив секретаря убийственным взглядом, а потом поглядел на мисс Холланд.
— Извините, я вас не заметил, — произнес он, чуть улыбнувшись. — Чем могу быть полезен, мисс?
— Мы ждали вас, чтобы узнать последние новости, — ответила девушка, враз заручившись поддержкой в виде мисс Джонстон и Хортон, появившихся за спиной.
— Это правда, — мгновенно ринулась в бой Эмма Джонстон, — что в доме испортили телеграф? — осведомилась она.
— Все верно, — не стал юлить граф, — он в самом деле испорчен. Именно потому я телеграфировал в Килех из Портри!
— Значит, вы все-таки привлекли к делу полицию?
— Привлёк.
Мисс Джонстон стиснула кулачки, лицо её сделалось недовольным.
— Но кто мог пойти на такое, испортить ваш телеграф? — спросила она. — А главное, для чего?
Граф был зол, недоволен и, должно быть, жутко устал, так как ответил с убийственной прямотой.
— Об этом, я полагаю, нужно спросить кого-то из вас, — он поглядел на девиц. — Или… горничных, прибывших с вами.
Мисс Хортон сдержанно возразила:
— Мы порядочные особы, сэр, и к испорченным телеграфам, а тем более… ко всяким убийствам отношения не имеем. Как и наши горничные, нисколько не сомневаюсь.
— В таком случае, вам не о чем волноваться: полиция во всем разберется, — сказав это, граф как будто собирался уйти, но отпускать его не собирались.
— А с исчезновениями в Линдфорд-холле полиция тоже, конечно же, разберется? — ядовито осведомилась мисс Джонстон. — Мы знаем все байки о Скае, так называемом Таинственном острове. Не пора ли вам, мистер Дерби, рассказать нам всю правду?
Эдвард Дерби посмотрел ей прямо в глаза, и мрачность этого взгляда заставила Эмму поёжиться.
— Вы верно заметили, «байки», а байкам верить не стоит, мисс Джонстон, — медленно произнес граф. — Так какую же правду я должен вам рассказать?
И мисс Эмма, которой совсем не понравилось выглядеть дурой, в сердцах припечатала:
— Расскажите о вашей любовнице, например. Мы все знаем, что она где-то в доме!
Граф так удивился, что, издав что-то вроде смешка, воззрился на девушку с искренним интересом.
— Кроме вас, моих гостий, миссис Лукас и ваших же горничных, мисс, в доме нет ни одной другой женщины, — сказал он.
— Но Гортензия слышала её голос, — возразила мисс Джонстон. — Собственными ушами. Бартон беседовал с ней!
— Бартон? — граф вскинул брови и повернулся к слуге. — В нашем доме скрывается женщина? — спросил он.
Старый дворецкий, идеально вышколенный слуга, ничем, даже морганием глаз, не выдал ни удивления, ни испуга. Изобразив смиренное сожаление, он произнес:
— Грешен, сэр, подчас я веду пространные разговоры один на один, и кто-то может подумать, что я… беседую с кем-то. Но это, могу вас уверить, чистой воды недоразумение!
Граф Дерби с понимающим выражением на лице кивнул Бартону и взмахнул кистью руки, как бы без слов говоря: «Вот мы и разобрались, что к чему».
Мисс Джонстон почти собралась добавить что-то своё, но граф не дал ей, произнеся:
— Я хотел бы подняться к себе и умыться с дороги. Если никто, конечно, не возражает…
Возразила мисс Хортон:
— Это правда, что тело вашей жены было похищено из фамильного склепа? — спросила она. — Об этом в Лондоне много шептались, но я, конечно, не верила… до того, как не увидела вашу комнату в Холле. Вы одержимы умершей, граф… Нет сомнений.
Если бы в холле Линдфорд-холла произошел взрыв, даже тогда у всех присутствующих так сильно не звенело б в ушах, как случилось теперь. Звон, казалось, наполнил весь дом, завибрировал между замершими людьми и, резонируя от стен и прочих поверхностей, ударял по ушам с оглушающей силой.
