В одиннадцать лет, чтобы заработать на частные уроки танца, она по воскресеньям поднималась в 5:30, зеленщица платила ей вчерную. Сидела с соседскими детьми. Никогда ни на что не жаловалась.
Не натвори она глупостей, сегодня все было бы совсем по-другому.
В дверях бабушка обняла Антона. Она им гордилась. Он был ее утешением.
Во рту стоял привкус говяжьего жира, перебиваемый мятным запахом зубной пасты. Антон заснул быстро, но сон не принес отдыха. Прозвенел будильник. Занималась заря; за сероватыми силуэтами домов начинала светлеть полоска неба.
За завтраком Антон сказал отцу: он очень рад, что сумел пробудить интерес в тетушке. Возможно, в ближайшие дни он ее навестит.
Иногда, ответил отец, он ей завидует: живет как дитя. Ни будильника по утрам, ни налогов, подрабатывает то тут, то там. Она всегда делала только то, что ей нравится, не заботясь о последствиях; однажды в среду оставила его, восьмилетнего, на крыльце начальной школы. Пришлось ему ждать ее в служебной каморке консьержки. Заявилась через два часа под ручку с женихом: извини, братик, сама не заметила, как время пролетело…
– А можно перестать употреблять слово «жених»?
Формально это был вопрос, хотя вопросительной интонации в голосе Дафины не прозвучало. Семейная версия истории вызывала у нее тошноту, но теперь, когда Антон заделался феминистом, наверное, можно узнать, что там было на самом деле. Она резко встала из-за стола, поставила свою чашку в раковину и ушла к себе в комнату.
– Ну вот, я рассердил твою сестру, – вздохнул отец.
Но надо учитывать контекст времени. В 1980-е совсем молодая девушка вполне могла влюбиться в зрелого мужчину, и это никого не возмущало. Марк очень ее поддерживал. Можно сказать, он взял на себя ее воспитание. Покупал ей одежду, книги… Не каждой девушке выпадает шанс встретить такого образованного и заботливого жениха. Без Марка и стипендии, которую он помог ей получить, вряд ли она так хорошо подготовилась бы к европейскому конкурсу в Антверпене. Мало того, он выступил поручителем, когда ее мать перебралась в более просторную квартиру. И не надо забывать, что подростком Бетти была той еще штучкой! А что она сделала, когда ходила на кастинг в театр Бордо? Пришла, увидела у дверей очередь из балерин, наврала, что ей надо в туалет, проникла в театр, там натянула колготки, купальник и пуанты и пролезла на просмотр одной из первых. Хореографу она понравилась, и ее взяли. Правда, потом она послала это все куда подальше… Чистый каприз. Принцесса, что и говорить.
Антон приоткрыл дверь в комнату старшей сестры. Та сидела по-турецки на кровати с ноутбуком на коленях.
– Антон, ты в уме хорошо считаешь? Когда папе было восемь лет, Бетти было тринадцать, верно? И сорокалетний мужик. Жених? Но я не удивлена. Бетти точно чокнутая.
– Погоди… А может, Бетти правда влюбилась в этого Марка, – сделал попытку Антон.
Похоже, они продолжали придерживаться семейной традиции: говорить о Бетти, но не с Бетти. Именно этим они сейчас и занимались.
– Сходи-ка ты к ней, – шепнула Дафина.
Звоня в дверь тети Бетти, Антон надеялся, что задаст ей все свои вопросы по поводу «Миту», но для начала ему пришлось преодолеть преграду в виде Робина с нахмуренными бровями. На семейных сборищах Робин обычно не сводил глаз с жены – так заботливый садовник переживает, не пострадает ли от порывов ветра его любимое растение.
На прошлой неделе учительница французского предложила им прокомментировать отрывок из книги Имре Кертеса «Следопыт». Ученики недовольно забурчали: там ничего не понятно; герой приезжает в город искать какие-то улики, но улики чего?
Антон подчеркнул такую фразу: «Он всегда искал то, что от него прятали, вместо того чтобы хвататься за видимое».
Обнаружить следы Бетти в сети оказалось проще простого: она была единственной из волонтеров ассоциации «За права животных», кто жил в Фонтенэ и у кого во френдах числился Робин.
«Коппелия» выбрала в качестве аватарки фото чернокожей балерины в красной с золотом пачке; Антон выяснил, что это Мисти Коупленд – первая афроамериканка, принятая солисткой в Американский театр балета.
У Бетти-Коппелии было четыре тысячи друзей, каждый из которых заслуживал ее сочувствия. Она репостила сообщения несчастных владельцев, потерявших собаку или кошку, и снабжала их эмодзи: сложенные, как для молитвы, руки в качестве просьбы помочь с поисками или поднятый вверх большой палец, когда животное удавалось найти. Ее горячо благодарили, восхищались ее добротой и компетентностью: спасибо, Коппелия, благодаря тебе мой малыш вернулся ко мне, ты оберегаешь наших любимцев, ты одна способна понять мое горе.
Коппелия раздавала советы, утешала, предлагала решения, организовывала поиски, внушала надежду.
Коппелия лайкала странички других волонтеров, ветеринаров, а также одного суперпопулярного кинезиотерапевта. Определить, сколько Коппелии лет, по этим данным было невозможно. Но это была она, его тетка, носившая рубашки с накрахмаленным воротником; это к ее словам за столом едва прислушивались, как к лепету маленькой девочки: пусть поболтает, спать ей еще вроде рано. О ней всегда говорили в условно-сослагательном наклонении: Бетти следовало бы, Бетти могла бы, если бы только Бетти не…
Робин ответил на имейл Антона почти сразу, хотя особого восторга не выразил: если он готов приехать в Фонтенэ, они выпьют чаю часика в четыре.
Станция наземного скоростного метро из окна квартиры Бетти и Робина не просматривалась, но в особенно ветреные дни у них в гостиной слышался голос робота, сообщавший пассажирам об опоздании поездов и других происшествиях; Робин, имитируя его сладкие интонации, извинился и сказал, что ему надо кое-куда позвонить.
Антон сидел на диване, подогнув под себя левую ногу, которая за этот час уже затекла, но не шевелился; он боялся, что у него зазвонит мобильный, или с улицы донесется шум какой-нибудь перебранки, или на кухне начнет капать кран и это собьет Бетти. Тетка говорила. Не совсем о том, что интересовало Антона, но она говорила.
Ночью она не ложилась, зато нашла семью для бродячего двенадцатилетнего пса; пристраивать старых собак было особенно трудно. Люди опасаются, что приемный пес скоро умрет, и это не принесет им ничего, кроме огорчений. Несколько лет назад они с Робином взяли себе старого курцхаара; на прогулке он отзывался на малейшее натяжение поводка, с успехом огибая препятствия. Взрослые родственники убеждали Бетти усыпить его: невозможно видеть собаку в «таком состоянии». Зато детей приводили в восторг его «прекрасные прозрачно-голубые глаза», подернутые пленкой слепоты.
Бетти – человеческий аналог старой хромой псины: толстая пятидесятилетняя женщина с некрашеными волосами. Антон забормотал, что ничего она не старая, и не толстая, и… Бетти не дала ему договорить, засмеявшись: «И старая, и толстая!» Кстати, ее это не смущает. Ей нравится стареть. Мужчины на улице смотрят сквозь нее. Стать невидимкой – это не смерть, напротив, возрождение и новое детство. Доказательством тому ее тело: у нее прекратились месячные.
