Усиление роли местных раввинов как судебной инстанции способствовало разнообразию, но в то же время не создавало разобщения благодаря бурному росту межрегиональных контактов вдоль торговых маршрутов, пролегавших по Средиземному морю, крупным рекам и старым римским дорогам, протянувшимся по всей Европе. В трудных случаях местные раввины обращались за советом к более умудренным коллегам. В каждом регионе зачастую был лишь один раввин в статусе мудреца, всеми признанный «глава своего поколения». Книги распространялись путем копирования рукописей, множество которых сохранилось в европейских коллекциях, начиная с XII века. Количество списков той или иной книги и число цитат, кочевавших из одного труда в другие, дают представление о сравнительной влиятельности тех или иных идей в раввинистических кругах.
Раши и развитие ѓалахИ
В X–XI веках караимы, не жалея сил, клеймили раввинов за то, что те объявили Устную Тору неотъемлемой частью закона, полученного Моисеем на Синае. Одним из следствий этого стали укрепление и унификация раввинистической концепции двойственной природы Торы. В последующие столетия сфера применения ѓалахи (законодательных и нормативных правил), прочно основанной на раввинских дискуссиях, зафиксированных в Вавилонском Талмуде, который караимы так яростно отрицали, значительно расширилась; законы стали глубже, сложнее и многобразнее. Этот процесс можно проследить почти во всех его ошеломительных подробностях, так как, вопреки акценту на устность Торы, существенная часть ѓалахических споров попала в тексты, записанные для евреев, живших в отдаленных краях. Вследствие этого развитие ѓалахи зачастую происходило в квазиэпистолярной форме — путем передачи респонсов, во многом так же, как христианское богословие в первые века христианства развивалось в переписке между церквями. Некоторые из этих текстов сохранились в своей первоначальной форме во фрагментах из каирской генизы. Другие тексты средневековые еврейские общины переписывали и сохраняли для дальнейшего применения; многие подобные тексты дошли до наших дней в гуманитарных коллекциях университетских библиотек. Третьи сохранились в архивах монастырей и соборов: из-за двойственного отношения библиотекарей-христиан к еврейским ученым трудам тексты на иврите иногда сохранялись, будучи переплетены с другими трудами. Выявление и выделение таких текстов в библиотеках Южной Европы, особенно Италии и Испании, началось лишь недавно [2].
Над чем же трудились раввины в эти столетия? Караимы особенно рьяно отвергали авторитет Талмуда, и ученым раввинам пришлось отвечать на это комментариями к талмудическому тексту в русле культуры библейской экзегезы, зародившейся в IX веке с появлением комментария Саадьи. Уже в первой половине XI века Хананэль бен Хушиэль из Кайруана составил на иврите выжимку ѓалахи, содержащейся на каждой странице Талмуда, объяснив трудные места дискуссий. Его современник и земляк Нисим бар Яаков бен Нисим Ибн-Шахин написал на арабском языке комментарии на ряд тем, освещенных в Талмуде. Но труды обоих по степени своего влияния далеко отстают от построчного комментария к Талмуду, составленного в конце того же века великим ученым равом Шломо Ицхаки из Труа (известным под акронимом Раши), и дополнений к этому труду, созданных многочисленными тосафистами (авторами тосафот — «добавлений») с XII по конец XIV века. Последние стремились довести труд Раши до совершенства, разрешив явные противоречия как внутри его комментария, так и в тексте самого Талмуда [3].
Комментирование Талмуда зародилось в процессе изучения ѓалахи, признаваемого абсолютной ценностью само по себе, однако практические коллизии, связанные с повседневной жизнью по ѓалахе, породили обширную литературу респонсов. Мы уже знаем, что в последние века 1-го тысячелетия респонсы гаонов Вавилонии снискали им авторитет среди евреев, живших в исламском мире. Корреспонденты гаонов просили их о разъяснениях по самым разнообразным нормативным вопросам вероучения, литургии и так далее. Многие респонсы были весьма краткими (просто «запрещается» или «разрешается»); другие были подробнее. Иногда гаоны выказывали раздражение: так, в IX веке Нахшон Гаон из Суры порицал ученых Кайруана за то, что они отправили один и тот же вопрос в академии Суры и Пумбедиты: «Разве не оскверните вы Имя Всевышнего… сказав: „Они не согласны с друг с другом!“?.. Вот, мы… предупреждаем вас: если вы отправите один и тот же вопрос нам и в Пум[бедиту], не получите никакого [ответа] ни от нас, ни от ученых Пум[бедиты]».
К концу X века роль судей, принимавших прецедентные решения (которые часто затрагивали личный статус, авторитет в общине или религиозные обычаи), начали брать на себя знатоки из других центров раввинистической учености: Кордовы, Кайруана, Лукки. Сохранилось множество респонсов Моше бен Ханоха, который, по преданию, в X веке принес талмудическое знание в Испанию, основав там ешиву; согласно «Книге преемственности», «все вопросы, которые прежде слали в те академии, теперь направляли ему». В респонсах часто приводятся примеры из Талмуда (а в исламских странах — примеры из респонсов гаонов) как прецеденты, исходя из которых разрешаются вопросы современности. Однако в христианских странах раввины, стремясь дать четкие ответы на вопросы, в целом полагались скорее на собственные логические суждения (включавшие казуистику на основе текстов Библии или Талмуда). Корпус респонсов того или иного раввина мог быть весьма велик, и решения таких раввинов все чаще объединялись в книги на благо будущих поколений. Так, умерший в эльзасской тюрьме в 1293 году р. Меир бен Барух из Ротенбурга, сам выдающийся посек
[113], к чьему авторитету прислушивались евреи Франции и Германии, начал собирать в своей ешиве коллекцию респонсов ашкеназских раввинов за предшествующие 300 лет. Получившиеся в результате несколько томов в период позднего Средневековья часто переписывались и стали важным источником еврейского права [4].
Благодаря этим двум факторам — изучению Талмуда ради самого процесса изучения и необходимости адаптировать заповеди Торы к практической жизни — появились еще два жанра ѓалахической литературы, призванные разъяснять трудные случаи для простых евреев, неспособных постичь эзотерическую диалектику Талмуда. Предполагалось, что евреи будут либо изучать эти новые труды сами, либо (что происходило чаще) советоваться с местным раввином, разбирающимся в ученых текстах. В первом из этих жанров — хидушим («новшествах»), составлявшихся раввинами Германии и Франции в XII веке, изощренная талмудическая диалектика применялась к правовым вопросам, не освещенным в самом тексте Талмуда: тем самым сфера применения ѓалахи распространялась на современную жизнь. Другим жанром мы обязаны ряду авторитетных раввинов, которые решили кодифицировать и структурировать растущие объемы правовой литературы, чтобы евреи, недостаточно погруженные в талмудическую ученость, могли самостоятельно разобраться в нормах права. В XI веке р. Ицхак Альфаси (Риф) в Фесе начал, а ближе к концу жизни в Испании завершил труд «Сефер ѓа-ѓалахот» («Книга ѓалахот») — дайджест юридических заключений из текста Талмуда, сопровождаемый авторитетными сводками норм, установленных гаонами. В некоторых случаях он устанавливал и собственные правила, позволявшие определить, как поступать, если в Талмуде тот или иной вопрос был оставлен открытым. В написанной по-арабски «Сефер ѓа-мицвот» («Книге заповедей»)
[114] Хефеца бен Яцлии, современника Рифа и одного из последних вавилонских ученых, оказавших прочное влияние на западных раввинов, заповеди были разделены по темам на тридцать шесть глав; в каждой главе повеления и запреты приводились по отдельности и сопровождались цитатами из соответствующих библейских и раввинистических источников [5].
