Когда я жил в Германии, я запретил пришивать полотняную одежду под шерстяную, ибо полотняная одежда в Германии — редкость, и люди могут подумать, что это одежда льняная. В наши же дни часто встречаются и шелковые одеяния, так что их никто не перепутает с чем-либо еще. Поэтому ныне разрешено пришивать шелковую одежду под шерстяную, разрешаются и шелковые нити в шерстяной одежде.
В исключительных случаях, когда общепринятый среди религиозных евреев обычай полностью расходился с предписаниями Талмуда, выдающийся немецкий раввин XV века Исраэль бен Птахия Иссерлейн готов был мириться с тем, чтобы из прагматических соображений просто проигнорировать указания Талмуда. Таково его постановление о чтении вечерней молитвы «Шма» еще при солнечном свете в связи с тем, что летом день в северных широтах довольно длинен:
Для этого обычая нельзя найти логическое обоснование в Талмуде. Но следует предположить, что он был принят в связи со слабостью, спустившейся в мир, так что большинство людей голодны и в длинные дни хотят успеть поужинать еще при свете. А если бы они садились за трапезу до дневной молитвы, они бы проводили за ней столько времени, что вовсе не успевали бы прийти в синагогу… Потому-то ученые люди не смогли прекратить этот обычай, и люди продолжают читать молитвы и произносить «Шма» еще до наступления сумерек.
Подобные постановления, основанные на общепринятых обычаях, не всегда носили смягчающий характер, а иногда накладывали и новые обязанности: так, Маймонид в «Мишне Тора» замечает, что «вечерняя молитва не обязательна, в отличие от утренней и дневной. Но все сыны Израиля, где бы они ни поселились, приняли обычай вечерней молитвы и сделали его обязательным» [14].
Переезды таких раввинов, как Рош, из одной общины в другую привели к осознанию региональных различий в ѓалахе. Ничего нового в этом не было: мы уже знаем, что в эпоху Талмуда раввины прекрасно знали о различиях между обычаями евреев Вавилонии и евреев Палестины — однако по мере усложнения ѓалахи местные раввины все яростнее защищали свое право на самобытность. В Египте Маймонид постановил, что любого нарушителя мишнаитского запрета на употребление питья, оставленного без присмотра (так как в него могла пустить свой яд змея), следует подвергнуть бичеванию, однако французские тосафисты сочли этот запрет недействительным, сославшись на отсутствие во Франции столь ядовитых змей. Уже к началу XIII века Авраѓам бен Натан из Люнеля, много путешествовавший по Провансу, Северной Франции, Германии, Англии и Испании, приветствовал наличие разных местных обычаев, постепенно ставших обязательными к выполнению законами. В своей книге «Манѓиг Олам» (часто называемой «Сефер ѓа-Манѓиг» — «Путеводитель») он описал ряд таких обычаев, в основном связанных с молитвами и синагогальными ритуалами. Эта книга стала полезным руководством для других евреев-путешественников той эпохи.
Особенно заметными в этот период стали различия в литургии: у евреев Земли Израиля, романиотов, евреев Северной Франции, западных и восточных ашкеназов, вавилонских, персидских, испанских евреев ритуалы имели свои особенности, некоторые из них сохранились до наших дней. Но самая заметная граница пролегла в позднем Средневековье между сефардами и ашкеназами. Евреи Франции, Германии и Богемии, возводившие свое происхождение к возникшим в X веке общинам рейнских городов (отсюда и «ашкенази» — от названия Германии на иврите), к XVI веку имели так много общих традиций, связанных с языком, произношением ивритских слов, молитвами и стихотворениями, добавленными к общим базовым литургическим структурам, что начали ощущать свое отличие от сефардов, живших на Пиренейском полуострове (слово «Сфарад» на иврите стало означать Испанию), которые, в свою очередь, упорно держались за собственные традиции. Когда тот или иной обычай переходил от одной группы к другой, его принимали не сразу. Так, ташлих — народный обычай в Рош ѓа-Шана днем читать стихи из Писания о раскаянии и прощении грехов у реки или другого водоема (что символизирует ввержение всех грехов «в пучину морскую», как сказано в Мих. 7:19) — впервые засвидетельствован в начале XV века в трудах немецкого раввина Яакова бен Моше ѓа-Леви Молина (Маѓариля), выдающегося знатока ашкеназских обычаев, а вот в сефардских источниках он впервые упоминается только спустя век с лишним [15].
Некоторые праздники носили исключительно локальный характер. Таковы местные «пуримы» — нарбоннский и каирский, учрежденные (первый в 1236 году, второй в 1524-м) в память об избавлении местной общины от опасности и праздновавшиеся аналогично Пуриму. Так, в Нарбонне ссора между евреем и местным рыбаком, окончившаяся смертоубийством, вызвала антиеврейский бунт, подавленный виконтом Амори; об этом событии вспоминали ежегодно 29 адара. Менее формальный характер носил народный обычай почитания могил святых, который многие евреи средневекового Ближнего Востока разделяли с соседями-мусульманами. В X веке иерусалимский богослов-караим Сахль бен Мацлия осуждал евреев, которые «ходят на могилы, окуривают их благовониями, верят в духов и, прося мертвых выполнить их желания, проводят на могиле целую ночь», но безрезультатно: из главы 10 мы уже знаем, что, например, к предполагаемой могиле пророка Иезекииля в иракской синагоге паломники приходили издалека, причем как еврейские, так и мусульманские.
Еще один обычай, в Средневековье постепенно получивший силу закона в некоторых (но лишь в некоторых!) еврейских общинах, — требование к мужчинам ходить с покрытой головой. Свидетельства о широкой распространенности этого обычая в талмудический период отсутствуют, однако в последующие столетия большинство евреев Вавилонии, а вслед за тем и других исламских стран стали покрывать голову при молитве. Обоснованием этой практики служили переданные в Вавилонском Талмуде слова р. Хуны бен Йеѓошуа, который говорил, что никогда не пройдет и четырех локтей с непокрытой головой, объясняя: «Божественное Присутствие над моей головой». Покрытие головы стало служить знаком набожности: так еврей признавал, что Бог присутствует всюду. То, что мусульмане молятся с покрытой головой, лишь укрепляло этот обычай. В XI веке Ицхак Альфаси из Феса уже считал обязательным ношение головных уборов еврейскими мужчинами. Но во Франции и в XIII веке некоторые евреи все еще читали Тору с непокрытой головой, к огорчению Ицхака бен Моше из Вены, писавшего в труде «Ор Заруа» о ѓалахе и религиозных обычаях и обрядах Франции и Германии: «Обычай наших раввинов во Франции читать благословения с непокрытой головой я никак не могу одобрить» [16].
Многие из местных обычаев и традиций, например поклонение могилам, очевидно, обязаны своим появлением местной культурной среде, в которой жили евреи в рассеянии, однако некоторые общины имели и собственную идеологию, определявшую их отношение к ѓалахе. Пожалуй, наиболее очевидным наличие такой идеологии было у пиетистов движения Хасидей Ашкеназ, распространенного в Рейнской области с середины XII по начало XIV века и возглавлявшегося прежде всего членами семейства Калонимидов из Майнца и Вормса (см. главу 9). В основе аскезы и религиозного рвения Хасидей Ашкеназ, которые нашли свое выражение в труде «Сефер хасидим» («Книга благочестивых»), написанном в начале XIII века рабби Йеѓудой бен Шмуэлем ѓа-Хасидом из Регенсбурга, лежало оригинальное мистико-религиозное учение. В «Сефер хасидим» обрисована образцовая жизнь человека, придерживающегося норм раввинистического иудаизма: разделы книги посвящены ритуалу, изучению Торы, общественной и семейной жизни, однако есть в ней и немало поучительных историй о нравственном поведении:
