Книга История иудаизма, страница 123. Автор книги Мартин Гудман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История иудаизма»

Cтраница 123

Евреи, жившие в исламской Османской империи, в целом подвергались меньшему давлению со стороны иноверцев. Весьма впечатляющей была карьера Йосефа Наси. Он родился в богатой семье португальских марранов около 1524 года, подростком — в 1537 году — уехал из Лиссабона в Антверпен и после долгих странствий по Европе стал в конечном итоге личным другом султана Селима III, взошедшего на трон в 1566 году. Йосеф получил титул герцога острова Наксос, а его столь же влиятельная тетка Грация Наси получила концессии на земли в Палестине; она восстановила разрушенные стены Тверии и пригласила итальянских евреев селиться в городе. Но гарантировать, что подобная терпимость сохранится, было невозможно: всего через несколько десятилетий владыка другой восточной державы, персидский шах Аббас I (1588–1629) — первый мусульманский правитель Персии, проявивший интерес к еврейской Библии, — невзлюбил евреев по причинам, теперь уже неясным, и повелел иудеям, жившим в его столице Исфахане, принять ислам. Когда в 1629 году Аббас I умер, те открыто вернулись к религии предков, но в 1656 году Аббас II вновь заставил их перейти в ислам, на этот раз принудив дать клятвы порвать с еврейским прошлым. При этом новообращенные получили прозвание «новых мусульман» (джедид аль-ислам), на самом деле уже подразумевавшее, что они продолжают тайно хранить верность еврейским обычаям [15].

Появление еврейских общин в географически удаленных регионах, например на островах Карибского моря, а также наличие в некоторых крупных городах (Константинополь, Венеция, Амстердам) нескольких еврейских общин, имеющих различное происхождение, молитвы и обычаи, неизбежно влекло за собой сложности в вопросе о том, кому из религиозных авторитетов подчиняться. Эти сложности лишь отчасти смягчались ростом влиятельных светских еврейских общинных организаций (характерный пример — Ваад четырех земель, руководивший огромным конгломератом местных и региональных еврейских общин в Восточной Европе). Чем сложнее становилась структура этих организаций и чем более росло их влияние, тем меньше власти оставалось у раввинов, особенно в Западной Европе [16].

К началу XVI века служба общинного раввина стала отдельной профессией: нанятый общиной раввин должен был выполнять стандартные действия — от разбора судебных дел, заключения и расторжения браков до проповедей в синагоге и обучения всех заинтересованных евреев общины Мишне (ежедневно после утренней молитвы в синагоге), а учеников ешивы — Талмуду. Раввин по-прежнему назначался на определенный срок. В канторах, ведущих общую молитву, ашкеназские общины ценили приятный голос и музыкальные способности, а на нравственную или религиозную репутацию не обращали внимания, не говоря уже об учености; и хотя некоторые раввины были по совместительству и неплохими канторами, зачастую эту должность занимал отдельный профессионал. Сефардские раввины в среднем чаще должны были выполнять весь спектр религиозных обязанностей, необходимых для нормальной жизни общины.

Вся раввинистическая система строилась на послушании и конформизме членов общины, так что изнутри последней усомниться в авторитете раввина было делом немыслимым. Потому-то, если подобное случалось, общины оказывались не готовы к эксцессам, как мы уже знаем по печальному опыту Акосты и Спинозы в Амстердаме. Всеобщее повиновение было тем более удивительным в городах, где жили смешанные общины, например в Венеции, где евреи, соблюдавшие различные традиции, жили бок о бок без всяких конфликтов. Если общинный раввин чего-то и боялся, так это того, что богатые светские руководители общины (которым на практике контроль над общинными финансами давал значительное влияние, хотя теоретически в религиозных вопросах они полагались на ученость и благочестие раввина) не продлят с ним договор по истечении срока. Кроме того, община могла обратиться в совет мудрецов с просьбой вынести мнение о поведении раввина или его воззрениях, но в большей части еврейского мира власть таких советов заключалась лишь в моральном авторитете их участников.

В первой половине XVI века ученый талмудист Яаков Берав, родившийся в Испании, служивший раввином в Фесе и Египте, а затем поселившийся в Цфате, попытался восстановить институт смихи (рукоположения в раввины), существовавший у амораев Палестины тысячей лет ранее (см. главу 11). Согласно Вавилонскому Талмуду, рукоположение в раввины могло совершаться только в Земле Израиля и только самухами (рукоположенными). Маймонид истолковал это постановление в следующем духе: поскольку цепочка рукоположения с конца IV века прервалась, восстановить ее можно только по единодушному согласию всех раввинов, собравшихся в Земле Израиля. В 1538 году Берав заявил, что это условие выполнено и еврейский народ сплотится под единым духовным руководством, что приблизит искупление Израиля. Первым самухом стал по решению двадцати пяти раввинов Цфата сам Берав. Он в свою очередь рукоположил еще четырех раввинов, в том числе своего бывшего ученика каббалиста Йосефа Каро, о чьем своде еврейского законодательства будет рассказано в следующей главе. Но, по иронии судьбы, эта попытка добиться единства окончилась склокой. Решительным противником новой смихи стал иерусалимский раввин Леви Ибн Хабиб, с которым коллеги из Цфата не посоветовались; Ибн Хабиб написал целый трактат, чтобы доказать незаконность действий Берава. Последний надеялся, что конечным результатом восстановления смихи станет новый Санѓедрин, который сможет налагать штрафы и назначать бичевание за грехи, но оппоненты Берава опасались, что подобные новшества возбудят ложные мессианские чаяния, и прежде чем восстанавливать Санѓедрин, необходимо дождаться недвусмысленно выраженной божественной воли. Эта точка зрения возобладала, и после смерти Берава (1541) начатая им цепочка рукоположения постепенно угасла [17].

Так как авторитет раввина зависел в первую очередь от его ученой славы в народе, нередко бывало, что малообразованные проповедники не отставали по влиятельности от ученых раввинов. Российские и польские общины с XVII века брали на содержание не только раввинов, но и народных проповедников (магидов) для назидания паствы, и магиды оказывали куда более непосредственное влияние на духовную жизнь евреев, чем самые ученые мудрецы, как становится ясно из записей, которые оставил один из таких проповедников — Йеѓуда-Лейб Пуховицер, живший в Польше во второй половине XVII века:

Мы взяли за обычай каждый день осыпать слушателей нравственными упреками, тем самым пестуя смирение. Каждую субботу я проповедовал новое толкование соответствующей недельной главы Торы, основываясь обычно на новшествах из трудов Альшеха [137] и книги «Сефер ѓа-Гильгулим», приписываемой Ари [138]… Затем шло что-нибудь нравственное из «Зоѓара» и других этических писаний… Мы также взяли за обычай журить слушателей за небрежение теми или иными законами, в соответствии со сказанным в Талмуде… Необходимо, чтобы в каждой еврейской общине был назначен великий ученый, древний годами и боявшийся Бога с юности, который бросал бы массам упреки и указывал им путь возвращения через раскаяние… Такой старец должен приложить все усилия, чтобы быть в курсе даже незаметных грехов членов общины…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация