Проповедовать раскаяние было неотъемлемой частью работы магида [18].
В начале Нового времени все больше евреев черпали религиозные назидания из самостоятельного чтения. В 1590-е годы в Польше был составлен на идише сборник «Цэна у-рэна», содержавший пересказ недельных глав Торы и ѓафтарот (отрывков из книг Пророков, читаемых в синагоге после недельной главы Торы), а также легенды, проповеди, отрывки из комментариев Раши и других мудрецов к Библии. В течение всего XVII века сборник неоднократно переиздавался и позволял даже тем, кто не знал в достаточной мере иврита, ознакомиться с основами иудаизма. В следующие столетия «Цэна у-рэна» стала излюбленным чтением для набожных еврейских женщин и выдержала сотни изданий. С конца XVI века издавались также многочисленные тхинес (идишское слово от ивр. тхинот — «молитвы») — сборники благочестивых молитв, нередко мистического содержания, написанных на идише и предназначенных для добровольного произнесения в частном порядке, главным образом женщинами. Широко распространены были и антологии, призванные обучить женщин их религиозным обязанностям: зажиганию субботних свечей, отделению халы от теста, соблюдению законов ритуальной чистоты при менструации, беременности, родах и при посещении кладбищ, соблюдению праздников и изготовлению свечей для синагоги. Многие из таких книг составляли дочери раввинов, например Серл, дочь проповедника Яакова бен Вольфа Кранца — знаменитого «Магида из Дубно», друга великого Виленского гаона, чью деятельность мы рассмотрим в следующей главе.
Ашкеназские мужчины тоже часто читали «Цэна у-рэна», хотя на людях презрительно отзывались об этой книге как о «женском чтении». Несколько позже среди сефардов Западной Европы и Средиземноморья аналогичную функцию популяризации религиозных представлений как среди мужчин, так и среди женщин сыграл труд «Ме-ам лоэз» — комментарий к Библии, написанный на еврейско-испанском языке. «Ме-ам лоэз» был начат Яаковом Кули в Константинополе в первой четверти XVIII века и является смесью ѓалахи, мидраша и каббалы с легендами, пословицами и историями. При жизни Кули (умер в 1732 году) в печать поступил только том, посвященный Книге Берешит (Бытия); остаток комментария к Пятикнижию был завершен по рукописям автора другими мудрецами и опубликован в течение следующих пятидесяти лет. Уже в XIX веке книга, завоевавшая любовь читателей не в последнюю очередь благодаря увлекательному литературному стилю, не раз дополнялась [19].
Популярность подобных книг говорит о том, что влияние книгопечатания как катализатора религиозных изменений трудно переоценить. Уже в XVI веке доступность печатных изданий Вавилонского Талмуда привела к появлению новых методов обучения в ешивах с тщательным разбором мельчайших деталей текста. Благодаря печати ѓалахот нормы и стандарты поведения из местных стали глобальными. Как мы увидим в следующей главе, в XVI веке кодификация еврейского права происходила активнее, чем когда-либо прежде.
15. Новая определенность и новый мистицизм
Кодификаторы
Навещать больного — религиозная обязанность. Родственники и друзья могут навестить его сразу, а посторонние через три дня. Если же болезнь наступила внезапно, то и посторонние приходят навестить больного сразу. Даже и выдающемуся человеку следует навещать человека незначительного, можно и не один раз в день — даже если он того же возраста, что и больной. Тот, кто посещает больного часто, достоин хвалы, если только он не утомляет больного. Примечание: Некоторые говорят, что больного разрешается посещать и недругу. Но это не кажется мне правильным. Не следует человеку навещать своего врага, когда он болен, или утешать его в трауре, чтобы тот не подумал, что он радуется его беде, и не опечалился зря. Эта точка зрения кажется мне верной.
Тот, кто посещает больного, не должен сидеть ни на кровати, ни на стуле, ни на табурете, но должен почтительно запахнуть одежду и сесть перед больным, ибо Шхина находится над головой больного. Примечание: Это правило действует, только если больной лежит на земле, так что сидящий будет располагаться выше него; но, если он лежит на кровати, пришедший может сидеть на стуле или на табурете. Таков наш обычай.
Не навещают больных в первые три часа дня, поскольку в эти часы болезнь становится легче, и навещающий может подумать, что не требуется молиться за этого больного. Не навещают и в последние три часа дня, поскольку в эти часы болезнь всего тяжелее, и навещающий может подумать, что молиться за этого больного уже бесполезно. Примечание: Если человек навестил больного и не помолился о его выздоровлении, он не выполнил заповедь посещения больного.
Подобные предписания на каждый случай жизни, как бытовой, так и интимной, содержатся в книге «Шульхан арух» («Накрытый стол») Йосефа Каро, печатаемой обычно с примечаниями Моше Иссерлеса, получившими название «Мапа» («Скатерть»). «Шульхан арух», откуда взят процитированный отрывок, почти сразу после публикации в XVI веке стал стандартным руководством для большинства еврейских общин; сефардские общины поступают в соответствии с мнением Каро, а ашкеназские — в соответствии с мнением Иссерлеса. Эти мудрецы предельно четко и точно изложили правила, которым необходимо следовать в повседневной жизни; нравственные поучения органично переплетены с практическими законами. В «Шульхан арухе» рассматриваются благословения, молитвы, обычаи суббот и праздников, законы кашрута, законы о соблюдении траура, обетах, уважении к родителям, благотворительности, законы о семейном положении (в том числе о браке и разводе), а также еврейское гражданское право в том виде, в каком оно применялось в диаспоре. Как же получилось, что свод этих двух авторов завоевал такую популярность? [1]
Великий сефардский мудрец Йосеф Каро оставил удивительный дневник, озаглавленный «Магид мешарим» («Провозвестник праведности»). В этом дневнике рассказывается о магиде (в данном случае ангеле-учителе), являвшемся рабби Йосефу по ночам свыше пятидесяти лет. Магид — живое воплощение Мишны — призывал Каро не только к высоконравственному поведению, но и к аскезе, упрекая его за излишнее количество выпитого вина или съеденное мясо, поощряя надежды на мученическую смерть и увещевая изучать тайны каббалы. Как ни трудно найти что-то общее между сухим и ясным изложением «Шульхан аруха» и таинственным магидом, чьи поучения сами собой исходили из уст Каро, ясно, что сам Каро считал магида неотъемлемой частью своей религиозности и в те моменты, когда он занимался ѓалахическими разъяснениями. Как признавал сам рабби Йосеф, для прихода магида необходима была абсолютная сосредоточенность:
Проснулся я, как обычно, рано, чтобы читать вслух отрывки из Мишны. Я прочитал около сорока глав, но было еще темно, и я вновь заснул и спал, пока солнце не осветило землю. Тогда я снова стал читать. Я опечалился, что, может быть, магид сегодня не придет, но продолжал читать, пока мне не было сказано: «Будь силен и тверд духом… ибо хотя ты думал, что я ушел и покинул тебя, [это не так], хотя ты этого заслуживаешь».
Источником авторитета Каро были не только его исключительные познания в области ѓалахи, но и всеми признанная глубокая личная набожность [2].
