Вопреки предубежденному взгляду Маймона, ученики души не чаяли в Дове-Бере и впоследствии распространили различные версии его оригинального мистического учения по всей Восточной Европе, так что к первому десятилетию XIX века, когда Европа воевала с Наполеоном, иудаизм по Дову-Беру глубоко укоренился на территории Украины, Белоруссии и Галиции.
Впрочем, учение Дова-Бера (или, во всяком случае, восторженное, экстатическое миссионерство его сторонников) к моменту его смерти у многих вызывало отторжение. В 1772 году литовские раввины во главе с Виленским гаоном в первый, но не последний раз подвергли приверженцев Дова-Бера херему. Но, хотя порывы литовских евреев и удалось сдержать подобными мерами, в остальной части Восточной Европы они почти не принесли результата. Почему же в конечном итоге хасидизму — такому, как его увидел Соломон Маймон, с акцентом на религиозный опыт каждого отдельного хасида («благочестивого»), — удалось закрепиться в качестве нового течения в иудаизме, воспринимаемого как легитимное большинством других евреев, в то время как у Шабтая Цви и Яакова Франка этого не получилось?
В основе теологии Дова-Бера лежала каббала Лурии, однако Дов-Бер делал акцент не столько на умственной концентрации, характерной для элитарных кругов каббалистов, сколько на ощущении индивидом Божественного присутствия через молитву, в ходе которой человек теряет индивидуальное осознание себя, растворяясь в Боге. Через такую растворенность при полной осознанности (даат) истинный цадик («праведник») наделяется особым даром, позволяющим ему служить посредником между Богом и людьми и совершать чудеса, принося божественную благодать в материальный мир. Любой из простых евреев мог обрести связь с Богом через преданность тому цадику, для которого он предназначен самой природой. Подобная теология открывала каждому еврею новые способы реализации личной набожности и сулила новую величественную роль харизматичным религиозным вождям, схожим с лидерами современных хасидам христианских сект, например духоборов [52].
К 1766 году, когда Дов-Бер образовал свой двор, где его видел Соломон Маймон, ему было уже за шестьдесят и он был ослаблен крайней аскезой, которой придерживался всю жизнь, и усердными каббалистическими занятиями. Он не занимался яркой демагогией, с помощью которой десятилетием ранее привлек к себе немало сторонников Яаков Франк. Не распространял он свое учение и путем активных публикаций: его проповеди напечатал на базе собственных заметок один из его учеников, Леви-Ицхак из Бердичева, уже после кончины учителя. О самом Леви-Ицхаке рассказывали множество историй, в которых он творит чудеса и действует как заступник всего еврейского народа (говорили, что он готов был даже спорить с Богом за еврейский народ, подобно тому как Авраам некогда спорил с Богом, пытаясь спасти жителей Содома и Гоморры), но Дов-Бер не был яркой личностью подобного типа: он редко встречался даже с собственными учениками, не говоря уже о посторонних [53].
С Довом-Бером в истории соседствует обладатель невероятной харизмы, чьи жизнь и учение окутаны туманом легенд, а биография больше похожа на житие: Исраэль бен Элиэзер, Бааль-Шем-Тов, или Бешт — по аббревиатуре его почетного титула. По преданию, Исраэль бен Элиэзер родился около 1700 года в небольшом городке в Подолье у бедных родителей. Он рано осиротел, служил помощником меламеда
[151] и сторожем в ешиве, а затем глинокопом в Карпатах. В середине 1730-х годов он открыл, что является бааль-шемом, «обладателем Имени [Божьего]», то есть владеет тайным знанием о том, как произносить Тетраграмматон и другие священные имена и с их помощью творить чудеса, в том числе исцелять больных [54].
Исраэль бен Элиэзер не первым открыл в себе этот удивительный дар. Уже в XI веке гаон Хай бен Шрира записал: «Накануне субботы видели одного человека, известного бааль-шема, в одном месте и в то же время его же видели на расстоянии нескольких дней пути оттуда». С XVI века титул бааль-шема получили ряд крупных знатоков Талмуда в Германии и Польше, но все чаще его получали и практические каббалисты, завоевывавшие сердца последователей исцелением болезней (особенно лечением психических расстройств и изгнанием злых духов) посредством молитв, амулетов и заклинаний. Широко распространялись книги формул, использовавшихся тем или иным бааль-шемом в магических и медицинских целях (например, «Мифалот Элоѓим» — «Труды Бога», опубликованная в 1727 году и якобы содержащая соответствующие «ноу-хау» Йоэля Бааль-Шема). Младший современник Исраэля бен Элиэзера Шмуэль-Яаков-Хаим Фальк перебрался из Галиции в Вестфалию (где его едва не сожгли как колдуна), а затем в Англию, где около 1742 года стал заниматься каббалой и алхимией в доме на Лондонском мосту, завоевав известность среди широкой публики, знавшей его под именем «Доктор Фальк». С еврейской общиной Лондона, поначалу отнесшейся к нему враждебно, он в конце концов примирился и отписал в завещании крупную сумму на нужды Большой синагоги, здание которой, как утверждают, он спас от пожара, сделав магическую надпись на дверных косяках [55].
Таким образом, Исраэль бен Элиэзер как целитель-чудотворец продолжал старинную традицию, но ему предстояло стать, кроме того, религиозным вождем и учителем; в школу, основанную им в Меджибоже (ныне территория Украины) около 1740 года, прибывали толпы людей в поисках духовных наставлений и в надежде на то, что святой человек помолится за их благополучие. Что касается его учения, сколько-нибудь уверенно охарактеризовать его можно лишь в общих чертах. Сам он ничего не записывал, но сохранилась часть его писем, скопированных его учеником Яаковом-Йосефом ѓа-Коѓеном из Полонного. Яаков-Йосеф не раз цитировал и Бааль-Шем-Това, называя его «своим учителем», в первой напечатанной хасидской книге, вышедшей в 1780 году: «Слышал я от моего учителя, что главное и в изучении Торы, и в молитве — стать частью внутреннего бесконечного духовного света, заключенного в буквах Торы и молитвы, и это-то и называется изучением Торы ради самой Торы».
В изречениях Бааль-Шем-Това, записанных Яаковом-Йосефом и сохранившихся в позднейшей традиции, содержатся предостережения против излишней аскезы и постов и утверждается, что каждый способен служить Богу посредством радости. Бог присутствует во всех вещах. Кавана — духовная сосредоточенность — помогает душе соединиться с Богом в молитве, но и все вообще человеческие деяния связаны с Божественным, если совершаются в состоянии искренней привязанности к Богу — двекут (букв. «прилипание»). То же относится и к изучению Торы. божественный мир может раскрыться и последнему невежде, изучающему буквы Торы, даже если он не понимает их непосредственно. Это учение переосмысливает идеи и лексику лурианской каббалы, открывая возможность мистического опыта любому набожному индивиду, готовому относиться к повседневной жизни в лоне иудаизма с должной самоотдачей и искренней радостью. Так на окраине еврейского мира почти мгновенно возникло новое массовое движение. Подолье и другие центры хасидизма располагались далеко от старинных очагов раввинистического учения. Многие новые пиетисты пришли из среды тех, кто чувствовал себя ущемленным в религиозном плане из-за недостатка раввинистического образования [56].
