Светские аспекты жизни еврейских общин, в среде которых в последние два века развивается иудаизм, за те же два века изменились до неузнаваемости. Уже в начале XIX века во многих европейских странах еврей мог попытаться отказаться от своего еврейства и слиться с основным населением. Это был не такой уж редкий случай в глубоко онемеченной общине Германии, где многие евреи считали немецкую культуру «своей», а обращение в христианство представлялось заманчивым способом продвижения по социальной лестнице (нацистские законы вызвали шок, среди прочего, и тем, что не различали крещеных евреев и евреев, сохранивших верность иудаизму). Другие немецкие евреи, начиная с философа Моше (Мозеса) Мендельсона (см. главу 17), отвергали ассимиляцию, а вместо этого пытались встроить ценности эпохи Просвещения в еврейскую культуру, настаивая на важности, наряду с изучением Талмуда, и светского образования. Это движение получило название Ѓаскала («Просвещение»), а сами его деятели — маскилим («просвещенные»). В течение XIX века светская еврейская культура, которую пропагандировали маскилим, воплотилась в Центральной и Восточной Европе в самые различные формы — от романтической ивритоязычной поэзии до поощрения ручного труда и ремесел и «возвращения к природе», но в основе всех этих проявлений лежало общее убеждение в том, что ценности общечеловеческой светской культуры необходимо не отвергать, а осваивать [10].
Среди интересов маскилим в 1820-е годы были исторические исследования, что сближало их с еврейскими учеными Германии, основавшими в 1819 году Общество культуры и науки евреев. Члены Общества стремились применить к классическим еврейским источникам приобретенный в немецких университетах опыт критических академических исследований — в противовес обскурантизму, видевшемуся им в традиционном подходе раввинов, и без враждебности христианских исследователей. Концепция Wissenschaft des Judentums («наука иудаизма»), взятая ими за основу, была направлена на изложение еврейской истории в форме, принятой в современной им исторической науке, во многом аналогично научным исследованиям христианской традиции, которыми в тот же период занялись христианские ученые. Это движение оказалось невероятно продуктивным. Изак Маркус Йост и (чуть позже в том же XIX веке) Генрих Грец написали объемные труды по истории еврейского народа, а Леопольд Цунц — глубокие исследования по истории еврейской проповеди и литургии. Рамки движения не ограничивались Германией: в 1880 году во Франции было основано Общество еврейских исследований, а к концу XIX века научные общества по иудаике, видевшие свою задачу в применении критического анализа к еврейской традиции, появились в Англии и Венгрии [11].
Наряду с культурной реакцией на меняющийся мир имела место и политическая. Многие евреи в XIX веке ударились в социализм в его различных формах: одни боролись за социальную справедливость в рамках общественных движений в своих странах, другие, как Карл Маркс, замахивались на мировой масштаб, третьих — Бунд — отличало наличие специфически еврейской программы. Бунд (полное название — Всеобщий союз еврейских рабочих в Литве, Польше и России) был основан в Российской империи в 1897 году; это была социалистическая партия светских, говорящих на идише восточноевропейских евреев, в чьей программе не последнее место занимала борьба за национально-культурную автономию. Одновременно с Бундом у евреев Восточной Европы появилось другое политическое движение, в основе которого лежал еврейский национализм совсем иного рода, бундовцами категорически отвергаемый, — сионизм [12].
До конца XIX века призывы к массовому возвращению на Землю Израиля исходили из религиозных кругов. Так, исполненный мессианских чаяний Цви-Гирш Калишер из Познани убедил богатого английского филантропа сэра Мозеса Монтефиоре и Всемирный еврейский союз, учрежденный во Франции, помочь ему основать сельскохозяйственную школу близ Яффы (1870). В 1880-х годах белостокский раввин Шмуэль Могилевер уговорил жившего в Париже барона Эдмона Ротшильда поддержать сельскохозяйственные поселения на Земле Израиля, утверждая, что Бог предпочел бы, чтобы его дети жили на своей земле, пусть и не соблюдая Тору как положено, чем прозябали в диаспоре, скрупулезно блюдя все заповеди. Для венгерского журналиста Теодора Герцля, проведшего в 1897 году в Базеле I Сионистский конгресс, религиозные предпосылки сионизма не были пустым звуком, однако его план создания национального дома еврейского народа на Земле Израиля был по сути своей светским, хотя Герцль и обращался за помощью в его реализации к еврейским финансистам (барону Морису де Гиршу и Ротшильдам), а также заручился поддержкой Могилевера (тот не смог посетить конгресс по состоянию здоровья — в следующем году он скончался). Исключительно практические и сугубо светские цели нового сионистского движения стали вполне очевидны в 1903 году, когда Герцль попытался убедить делегатов VI Сионистского конгресса, также проходившего в Базеле, что следует рассмотреть предложение британского правительства о выделении евреям земли для поселения в Восточной Африке. К этому предложению пришлось отнестись особенно серьезно из-за волны еврейских беженцев из Восточной Европы, хлынувших на Запад вслед за новостями о кишиневском погроме
[163]. Однако оно вызвало решительный протест части делегатов, пришедших в ужас от мысли о создании еврейского государства где-либо, кроме Палестины. Ожесточенные схватки с оппонентами, возможно, стали одной из причин ранней смерти Герцля, умершего в июле 1904 года в возрасте всего сорока четырех лет [13].
Светский национализм Герцля плохо согласовывался с традиционными чаяниями прихода Мессии и возвращения в Сион, давно ставшими частью еврейской литургии. Молящиеся, ежедневно повторявшие: «Собери изгнанников… с четырех концов света», не понимали, как связаны планы создания светского еврейского государства с Божественным искуплением народа Израиля. В связи с этим в первой половине XX века далеко не все религиозные евреи одобряли сионизм. К началу XXI века сомнения религиозного характера не исчезли полностью, но рост популярности политического сионизма среди светских евреев в первой половине XX века и основание в конечном итоге светского еврейского государства в 1948 году заставили большинство евреев — даже тех, кто сам не внял призыву вернуться на Землю Израиля, — признать достижения сионизма. В самом деле, во второй половине XX века для многих евреев солидарность с Государством Израиль, вынужденным защищаться от враждебного в целом арабского мира, стала, наряду с подспудным желанием почтить память погибших в холокосте 1939–1945 годов, главным объединительным стержнем. Начиная с 1990-х годов среди части евреев возобладал постсионистский подход, характеризующийся стремлением пересмотреть основополагающую парадигму Государства Израиль с тем, чтобы права и чувства неевреев получили более существенное место в национальном самосознании.
Чудовищность холокоста, или Катастрофы европейского еврейства (на иврите Шоа), привела к появлению дополнений в литургии почти всех общин мира: жертвы холокоста считаются мучениками, погибшими ради кидуш ѓа-Шем, «освящения Имени [Всевышнего]», как и евреи, в 1190 году совершившие массовое самоубийство в Йорке, чтобы избежать крещения, или жертвы испанской и португальской инквизиции. Обоснование такого взгляда на 6 миллионов жертв Катастрофы не вполне очевидно: ведь, хотя некоторые евреи ценой колоссальных усилий по-прежнему молились, соблюдали ритуальную чистоту и обряды погребения умерших даже в ужасных условиях Варшавского гетто, на пеших этапах и в лагерях, многие погибшие были по своим взглядам людьми совершенно светскими и подверглись уничтожению за происхождение, а не за веру. Тем не менее в настоящее время ашкеназские евреи, как правило, упоминают 6 миллионов мучеников в поминальных молитвах — в Пост 9 ава, соблюдаемый в память о разрушении Первого и Второго храма в Иерусалиме, а также в молитве «Изкор»:
