Коллеги по семинарии (в том числе великий исследователь Талмуда Шаул Либерман, учивший в ешивах Белоруссии, больше десяти лет занимавшийся и преподававший в незадолго до того открытом Еврейском университете в Иерусалиме, а профессором Еврейской теологической семинарии ставший в 1940 году) воспринимали взгляды Каплана с подозрением и даже враждебностью. Большинство преподавателей спокойно относились к тому, что все аспекты иудаизма имеют историческое происхождение, но посягательство на традиционную синагогальную литургию затронуло их слишком живо. Из-за дебатов о рукоположении женщин, вспыхнувших в семинарии в начале 1980-х годов, еще один выдающийся талмудист Дэвид-Вайс Ѓаливни основал новую организацию — Союз традиционного консервативного иудаизма, в 1990 году окончательно отколовшийся от консервативного движения (и убравший из названия соответствующее прилагательное). Союз традиционного иудаизма открыл собственную школу раввинов, но его влияние на консервативные общины Северной Америки, которые, если уж на то пошло, в целом соблюдают заповеди не так строго, как их раввины, остается пока ограниченным. Можно даже сказать, что все направления консервативного иудаизма находятся до некоторой степени в кризисе, так как многих прихожан не устраивает центристская позиция: одни уходят в ортодоксальные общины или независимые обновленческие движения в поисках большей духовности, другие предпочитают более плюралистический реформистский иудаизм, а то и становятся чисто светскими евреями или вовсе утрачивают еврейское самосознание [24].
По иронии судьбы, хотя члены консервативного движения с самого начала искренне поддерживали сионизм, в Израиле это направление, на иврите называемое масорти («традиционный»), так и не получило широкого распространения, отчасти потому, что лидеры масорти не участвовали в установлении так называемого статус-кво, который с 1948 года регулирует отношения между светским государством и авторитетными раввинами. До недавнего времени большинство израильских масорти, как и большинство израильских реформистов, были выходцами из семей недавних репатриантов из США, хотя в последнее время светские евреи — уроженцы Израиля — стали чаще выбирать консервативную и реформистскую форму ритуалов, связанных с жизнью и смертью (свадьбы, похороны). Не слишком значительным представляется и влияние Еврейской теологической семинарии на евреев бывшего Советского Союза, не принадлежавших ни к какому направлению, в 1990-е годы и позже. Другие диаспоры оказались более восприимчивыми: так, в 1962 году в Буэнос-Айресе по образцу нью-йоркской Еврейской теологической семинарии была создана процветающая и ныне консервативная Латиноамериканская раввинская семинария.
В Великобритании заметной фигурой стал Льюис Джейкобс, обучавшийся, в отличие от многих английских раввинов, исключительно в Англии (в ешивах Манчестера и Гейтсхеда, а также Лондонском университете) и в 1940-х — 1950-х годах служивший раввином в ортодоксальных синагогах Манчестера и Лондона. В 1961 году он подал в отставку с поста преподавателя Еврейского колледжа (единственной в стране ортодоксальной семинарии, готовящей общинных раввинов), не получив места директора: главный раввин Исраэль Броди наложил вето на кандидатуру Джейкобса в связи с высказанными им в публикациях неортодоксальными взглядами. Самая заметная из его работ этого периода называлась «Есть разумные основания верить»; в ней Джейкобс соглашался с некоторыми методами библейской критики и утверждал, что Библия отчасти сочинена людьми (в консервативном движении такие утверждения никого бы не смутили). До самой смерти (2006) Джейкобс непреклонно и с большим знанием дела защищал ортодоксальность своих взглядов. Но в представлении оппонентов он посягал на то, что Шимшон-Рафаэль Ѓирш считал краеугольным камнем ортодоксальных воззрений, — на веру в то, что Тора дана с небес, и ни главный раввин, ни бывшие коллеги Джейкобса из Объединенной синагоги не простили ему этого. В 1964 году некоторые из сторонников Джейкобса организовали новую ортодоксальную общину — Новую лондонскую синагогу, не подчинявшуюся Объединенной синагоге и главному раввину; в этой синагоге и стал раввином Джейкобс. Он пользовался широким уважением как ученый; его книги читали и многие из отрекшихся от него коллег, да и среди простых ортодоксальных евреев Объединенной синагоги он не утратил популярности. Он мог бы по-прежнему называть свой иудаизм вариантом современной просвещенной ортодоксии, следующим местному обычаю страны (минѓаг Англия), но вместо этого он в 1980-х годах присоединился со своей общиной к консервативному движению США. Однако сколько-нибудь массового перехода английских евреев в консервативный иудаизм не последовало — отчасти потому, что в вопросах убеждений и религиозной практики многие евреи из общин ортодоксальной Объединенной синагоги отличаются от консервативных разве что названием [25].
Все вышесказанное — предмет истории лишь европейских и американских общин. Пылкие споры реформистов XIX — начала XX века и их противников в Западной и Центральной Европе почти не затронули старинные еврейские общины Ближнего Востока и Северной Африки. Там, как и на большей части Восточной Европы, главным религиозным ответом на проблемы современности стало решительное утверждение традиции. Об этом — в следующей главе.
19. Отрицание
Термин харедим — в буквальном переводе «трепещущие» — имеет коннотации богобоязненности и страстного желания (соблюдать заповеди); в Библии так названы слушатели Исаии, «трепещущие пред словом Его», и благочестивые переселенцы в Землю Израиля времен Ездры, «благоговеющие пред заповедями Бога нашего», заключавшимися в данном случае в том, чтобы прогнать нееврейских жен и отказаться от рожденных ими детей. По мнению харедим, все попытки последних двух веков адаптировать иудаизм к современности были глубоко ошибочными. Слово харедим вошло в современный иврит в XIX — начале XX века как аналог слова «ортодоксы» и наряду с другими служило для обозначения неоортодоксальных последователей Шимшона-Рафаэля Ѓирша, однако за последние полвека значение сузилось: сейчас так называют ультраортодоксов, полностью отрицающих современное светское общество [1].
Тот, кто войдет в иерусалимский квартал Меа-Шеарим, чуть к западу от стен Старого города, может подумать, что попал в восточноевропейское местечко из рассказов Шолом-Алейхема: везде говорят и пишут на идише, мужчины даже в разгар средиземноморского лета ходят в черных сюртуках — лапсердаках, кафтанах и широкополых меховых шляпах самого различного покроя, а женщины и девочки одеты в скромные платья с длинными рукавами и черные чулки. Мужчины и мальчики носят пейсы — локоны на висках (иногда заправляя их за уши), повсюду видны пышные бороды. Замужние женщины закрывают волосы от всех, кроме мужа, платком или париком (а на улице и шляпой). Парики бывают весьма эффектными; особенно ценятся восточноевропейские, из светлых волос. Довольно велик и рынок париков из Индии — настолько, что конкуренты пытались обрушить его, утверждая, что индийский парик непригоден для благочестивой еврейской женщины: ведь бывшая обладательница волос могла пожертвовать их индуистскому божеству. Вся жизнь построена вокруг религиозных ритуалов — для женщин дома, для мужчин в синагогах и учебных заведениях. Везде царит атмосфера глубокой целеустремленности; обитатели квартала с подозрением смотрят на посторонних и туристов, нарушающих покой этого анклава в двух шагах от главных торговых улиц современного города, — особенно в шабат, когда сирена оповещает местное население о прекращении работы, и все посвящают день молитве, изучению Торы и отдыху [2].
