Для еврейского сообщества подобная миссионерская активность непривычна; единственная другая современная еврейская группа с таким же миссионерским пылом — любавичские хасиды (см. главу 19). По большей части еврейские общины различных направлений не контактируют друг с другом, и их разногласия по поводу определения еврейства можно игнорировать. Проблемы возникают чаще всего в связи с браком: в этом случае сомнения в еврействе одного из партнеров могут сделать брак по ортодоксальному закону невозможным. Как правило, это препятствие не имеет никакого отношения ни к личным религиозным убеждениям жениха и невесты, ни к тому, какие обряды они соблюдают, но теоретически любые возражения можно устранить, если тот, чье еврейство подвергнуто сомнению, пройдет длительную процедуру гиюра под контролем ортодоксального раввинского суда.
Еще труднее в ортодоксальном мире поддается разрешению проблема статуса мамзера (обычно это слово не вполне точно переводят как «незаконнорожденный»): дело в том, что Второзаконие запрещает тому, кто рожден в результате адюльтера или кровосмесительной связи, вступать в брак с другим евреем или еврейкой. Получить клеймо мамзера в последнее время стало гораздо легче, так как немалое число евреев вступают в повторный брак после гражданского развода, не совершая при этом развод по еврейскому обряду (в соответствии с которым муж дает жене разводное письмо — гет). Обостряет проблему и отсутствие свидетельств о смерти евреев, пропавших без вести во время холокоста, и то, что социальное давление само по себе бессильно заставить упрямого мужа дать жене разводное письмо, в результате чего женщина остается «связанной» (агуна) и не может вступить в новый брак в ортодоксальной общине. Большинство согласно, что оставлять женщину в таком «подвешенном» состоянии несправедливо, но пока решения в рамках ортодоксальной ѓалахической юриспруденции найти не удается
[185] [5].
Несмотря на калейдоскопическое разнообразие, наблюдавшееся нами в иудаизме на протяжении всей его истории, и на периодически возникавшие и возникающие ожесточенные споры по практическим, а иногда и догматическим вопросам, через всю историю иудаизма красной нитью проходит толерантность, пусть нередко проявляемая скрепя сердце. В эпоху Второго храма евреи, принадлежавшие к различным «философским школам» и сектам, вместе приходили на богослужения в Храм и служили священниками, несмотря на острые разногласия по поводу выполнения ритуалов и даже по таким базовым вопросам теологической доктрины, как загробная жизнь. В раввинистической литературе более чем достаточно историй о раввинах, которые в результате спора остались при своих мнениях. Довольно рано в раввинистической мысли появляется принцип уважения к местным обычаям, и позднее, когда в результате переселений различные общины стали жить бок о бок, право каждой общины сохранять собственную самоидентификацию было признано во всем еврейском мире. По временам вмешательство светских властей в целях установления единообразия приводило к насаждению терпимости «сверху», однако в мультикультурном обществе современной Европы и особенно Северной Америки сами евреи нередко приветствовали и приветствуют разнообразие как благо само по себе. Ортодоксальный богослов и страстный поборник плюрализма Дэвид Хартман — вначале раввин в Нью-Йорке, а с 1970-х годов до своей смерти в 2013 году один из влиятельнейших неоортодоксов Иерусалима, — сравнил царящее в иудаизме многоголосие с «многокамерным сердцем» [6].
Изменения в иудаизме XX века после холокоста и основания Государства Израиль было невозможно предсказать, и это служит предостережением против слишком уверенных прогнозов на век двадцать первый. Приверженность религии может как снизиться, так и вырасти: имеются правдоподобные доводы в пользу обоих вариантов. В эпоху Интернета падение авторитетности местных религиозных лидеров вне ультрарелигиозных кругов сопровождается двумя противоборствующими тенденциями. С одной стороны, авторитетное мнение раввинов почти по любому вопросу можно получить почти мгновенно благодаря огромному объему ѓалахических знаний, хранимых в базах данных респонсов. С другой стороны, появились группы евреев-единомышленников, совместно создающие новые формы иудаизма в демократическом пространстве Всемирной паутины. В таких странах, как США, где евреи могут свободно влиться в культуру окружающего общества, не испытывая какой-либо дискриминации, традиционный ортодоксальный иудаизм диаспоры может просто не выдержать столкновения с мирскими искушениями, если он основан только на унаследованных привычках и не сопровождается ни личной набожностью, ни теологически обусловленной уверенностью; а самая мощная национальная идентичность, связанная с Израилем, в течение следующих нескольких поколений, возможно, будет носить агрессивно светский характер, и интерес к религиозному наследию иудаизма отнюдь не будет ее составной частью. Вместе с тем многодетные семьи харедим, упорно следующие божественной воле — плодиться, увеличивая общину народа Израиля, — по мере сил противодействуют этим демографическим изменениям: ведь харедим редко покидают свои общины, попросту не умея жить другой жизнью.
Еще сложнее оценить привлекательность образа жизни харедим для светских и «неопределившихся» евреев, особенно молодых, которые в будущем вступят в растущие ряды баалей тшува, «раскаявшихся». Тот же поиск личной духовности, который породил, особенно начиная с 1970-х годов, многочисленные движения за обновление иудаизма в США, заставил многих евреев, осознавших собственное невежество по части религиозного образования, «вернуться» к соблюдению религиозных обрядов в их ортодоксальной форме. Это явление, несомненно, во многом объясняется содействием таких групп, как «Хабад Любавич» с его исключительным мессианским рвением и «Эш ѓа-Тора» («Пламя Торы»). Последняя организация активно пропагандирует ортодоксальное религиозное наследие среди студентов из диаспоры, находящихся в возрасте наибольшей восприимчивости, используя веб-сайты и весь диапазон социальных медиа, а также продвигая своих раввинов на должности университетских капелланов. Штаб-квартира «Эш ѓа-Торы» находится в представительном здании ешивы у Западной стены Храма в Старом городе Иерусалима. Проповедуемые ею основные идеи довольно просты: в рамках программы семинаров «Дискавери» («Открытие») изучаемые стихи Библии нередко обретают смысл, напоминающий о наиболее фундаменталистских воззрениях современных американских христиан. В концепции «Эш ѓа-Торы», основанной американским раввином Ноахом Вайнбергом (умершим в 2009 году), поиск самореализации в духе движений «нью-эйдж» сочетается с традициями литовских ешив. На этом основании можно было бы отнести «Эш ѓа-Тору» как таковую к движениям за религиозное обновление, но сами баалей тшува рассматривают ее совсем иначе и уверены, что будут с радостью приняты в члены любой ортодоксальной общины. Характерно, что их «возвращение» к традиции начинается не с откровений, чудес и снов, о которых обычно говорят возродившиеся в вере христиане, а с куда более прозаических вещей — изменения собственного образа жизни и принятия на себя обязательств, отделяющих нынешнюю жизнь от прошлой. Чаще всего баалей тшува начинают строже соблюдать шабат и законы кашрута, несмотря на то что это может привести к ухудшению отношений с друзьями и семьей; готовность идти на эту жертву служит им свидетельством серьезности их решения. В рамках соблюдения заповедей они сразу начинают изучать Талмуд, что само по себе считается религиозным актом, невзирая на очевидные трудности, с которыми сталкивается любой, кто берется за столь сложный текст, не зная как следует иврита и арамейского и не имея опыта изучения Библии с детства. Для удовлетворения потребностей тех, кому необходимо приобрести указанные навыки, создаются новые ешивы [7].
