Для [руководителя, чтобы понимать и чтоб] поставить (руководством) для жизни своей [книгу Уста]ва общины, чтобы постигнуть Бога [всем сердцем и всей душой], делая доброе и справедливое пред лицом Его, как Он приказал через Моисея и через всех своих рабов пророков… (Следует) ввести всех самоотверженно жертвующих собой, чтобы творить законы Бога, в праведный союз для объединения в совете Бога и чтобы ходить перед лицом Его непорочно, (согласно) всем откровениям по срокам их свидетельств, и любить всех сынов Света, каждого сообразно его жребию в совете Бога, и ненавидеть всех сынов Тьмы, каждого по его преступлению (сообразно) с возмездием Бога… И все, вошедшие в устав общины, пройдут в Завете пред лицом Бога, чтобы делать все, как Он приказал, и не отступать от Него ни из-за какой боязни или ужаса и испытания, бывающих (или: испытываемых) при власти Велиала. И когда они проходят в Завете, жрецы и левиты пусть благословляют Бога спасения и все Его дела правды, а все, проходящие в Завете, говорят за ними: «Аминь! Аминь!»
Устав общины, который, по всей видимости, предназначался для ее руководителя, содержит указания по принятию новых членов в Завет общины, положение о Совете общины и «правила пути для руководителя в эти времена, для его любви вместе с его ненавистью». Этот текст известен по дюжине рукописей; в одной (из 1-й пещеры) сохранилось одиннадцать столбцов, остальные (из 4-й и 5-й пещер) фрагментарны. Количество рукописей и расхождения между ними, которые не в последнюю очередь касаются руководящего статуса «сынов Садока», убедительно говорят о практическом применении Устава (хотя в таком случае, в свою очередь, возникает вопрос: зачем сохранять даже те списки Устава, которые устарели?) [64].
В Уставе общину называют словом «яхад»; судя по всему, это слово было и полуофициальным самоназванием, хотя в другом месте посвященные именуются словом «раббим» («многие»
[46]). Именуется эта группа и другими терминами, обозначающими в иврите сообщество людей, — «эда» и «кагал». Кажется вероятным, что члены общины вовсе не видели нужды в особом самоназвании, ибо только себя и считали истинным Израилем, разделенным на священников, или жрецов, и мирян:
Совет общины устойчив в истине для вечного насаждения, дом святыни для Израиля, основание святого святых для Аарона, правдивые свидетели для правосудия и избранники благоволения, чтобы совершить искупление за землю и чтоб обратить на нечестивцев заслуженное ими. То стена испытанная, драгоценный краеугольный камень, да не сотрясутся его устои и да не сдвинутся со своего места. Чертог святого святых (они) для Аарона, если все они знают Завет правосудия и (могут) приносить жертву приятным ароматом. И (они) — дом совершенства и истины в Израиле [65].
Образ жизни, предписанный членам секты Уставом, много позже, уже на закате античности, стал обычным для христианских монахов. Центральным элементом общинной жизни была общая трапеза, вкушаемая в чистоте и во многом похожая на трапезы ессеев и терапевтов. Важны были авторитет священников и изучение Закона: «И старшие пусть бодрствуют вместе треть всех ночей года, читая по книге и изучая закон и благословляя вместе. Вот устав для заседания старших, каждого по своему чину. Жрецы сидят первыми, старцы вторыми, и весь остальной народ сидит каждый по своему чину. И так спрашивают о законе и о всяком совете и деле, которое будет у старших, с тем чтобы каждый мог обратить свое знание для совета общины». Соблюдение Устава общины насаждалось со всей строгостью:
Если среди них найдется человек, который солжет относительно имущества, и это станет известно, то отделят его от среды чистоты старших на один год, и будет наказан (на) четверть своего хлеба. И тот, кто ответит своему товарищу с упрямством, заговорит в раздражении, [пренебре]гая наставлением своего единомышленника, упорствуя, вопреки слову своего товарища, внесенного в список перед ним, [и само]управствует, то будет на[ка]занным в течение одн[ого] года [и будет отлученным]… [66]
Невозможно полностью устранить расхождения между этой моделью общинной жизни и той, что описана в так называемом Дамасском документе, фрагменты которого найдены в трех из Кумранских пещер. Дамасский документ был известен историкам и до 1947 года по двум неполным копиям X и XII веков, обнаруженным в 1896–1897 годах в генизе (хранилище пришедших в негодность священных текстов) средневековой каирской синагоги (подробнее о ней см. главу 9). В этом уставе, получившем название по частому упоминанию в нем «Нового Завета в стране Дамаска», членам общины даются указания, явно касающиеся широкого круга вопросов, общих для народа Израиля. Среди этих указаний приводятся, например, правила «о клятве женщины», законы, регулирующие вопросы собственности, обращение с рабами и рабынями, половые отношения мужчины и женщины, а также взаимоотношения с язычниками: «Пусть (никто) не поднимает руки, чтобы пролить кровь кого-нибудь из чужеземцев ради имущества и прибыли. И также пусть не берет ничего из их имущества, чтобы не ругались, разве только по совету сообщества Израиля. Пусть никто не продает чистой скотины и птицы чужеземцам, дабы не принесли их в жертву. И от своего гумна и от своей давильни пусть ни за что не продает им. И раба своего, и рабыни своей, которые вошли с ним в Завет Авраама, пусть не продает им». При этом принимается как должное, что члены общины могут заниматься торговлей, хотя и под контролем: «И пусть никто не вступает [в товарищество] по ку[пле] и пр[од]аже, [разве] что [известив] смотрителя, который в стане» [67].
Фрагменты Дамасского документа, найденные в 4-й пещере Кумрана, включают в себя правила отношений с женщинами, так что те же фрагменты в каирских копиях не могут быть средневековыми вставками: «Кто приблизился к жене своей против Устава и тем прелюбодействовал, того отсылают, и больше он не вернется. (Если роптал) на Отцов, его отсылают, и он не вернется. (Но если роптал) на Матерей, то будет наказанным десять дней». Определенная схожесть между общиной, жившей по этим правилам, и той, к которой относится процитированный Устав общины, наблюдается: она состоит в том, что в обоих уставах имеются отсылки к определенным персонажам общей истории секты. Точно проследить эту взаимосвязь, конечно, невозможно, но 12 рукописных фрагментов, включающих как законы о соблюдении субботы из Дамасского документа, так и «уголовный кодекс» из Устава общины, недвусмысленно говорят о том, что эти две группы так или иначе были связаны [68].
Для обеих групп носителями власти были жрецы. Так, жрец произносил благословение от имени каждой группы, собравшейся на общинную трапезу; еще одно правило предписывает: «В месте, где десятеро, пусть не отсутствует жрец, понимающий Книгу Размышления
[47]; его приказу все они подчиняются» (хотя в соответствии с Дамасским документом жреца
[48] мог заменить и левит, если он был опытнее). В обеих группах лицо, называемое «смотрителем», отвечало за прием неофитов, их обучение и испытание: «И он их жалеет, как отец своих сыновей, и воз[вращает] всякого гонимого из них, как пастух свое стадо». Вступление в обе секты сопровождалось клятвенным присоединением к завету; в обеих сектах раз в год проводились собрания, где поведение каждого члена общины подвергалось оценке, по итогам которой его статус в общине мог быть изменен. Предполагается, что обе общины проводили эту ежегодную церемонию подтверждения завета в Шавуот: ведь мы уже знаем, что и терапевты придавали этому дню особое значение. Согласно Книге Юбилеев, ряд фрагментов которой найден в Кумране, Шавуот — самый важный из праздников, так как его центральный мотив — возобновление Завета между Богом и Израилем, и эту функцию он якобы выполнял еще во времена Ноя, то есть даже до Моисея [69].
