Среди других еврейских религиозных фигур Иисус выделяется тем, что его смерть не положила конец течению, названному по его имени. Ближайший похожий пример — Учитель праведности из кумранских текстов: его влияние также распространилось на последующие поколения, но в созданных сектантами свитках имя Учителя не названо, да и сам он в сохранившихся текстах упоминается лишь изредка. В Деяниях апостолов фарисей Гамалиил (Гамлиэль) отмечает, что после смерти лидера религиозные группы, как правило, рассеивались. Почти во всем остальном Евангелия изображают Иисуса обычным евреем: он был обрезан вскоре после рождения, соблюдал субботу, посещал синагоги и слушал чтение Торы, участвовал в празднествах и совершал паломничество в Храм. Хотя позднее христиане и отрицали действенность жертвоприношений, Иисус в Евангелиях считает их нормой, лишь настаивая: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» [37].
Иисус ел только кошерную пищу. Автор Евангелия от Марка рассказывает, как Иисус сравнивает «извне входящее в человека» и «исходящее из человека», после чего замечает: «Так Он объявил всю пищу чистой», однако в параллельном отрывке из Евангелия от Матфея это предложение отсутствует
[62]. По всей видимости, оно представляет собой позднейшую вставку, так как противоречит рассказу из Евангелия от Луки о видении Петра — здесь Петр удивляется повелению есть нечистое:
На другой день, когда они шли и приближались к городу, Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться. И почувствовал он голод, и хотел есть. Между тем, как приготовляли, он пришел в исступление и видит отверстое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно, привязанное за четыре угла и опускаемое на землю; в нем находились всякие четвероногие земные, звери, пресмыкающиеся и птицы небесные. И был глас к нему: встань, Петр, заколи и ешь. Но Петр сказал: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым.
Оппоненты Иисуса в Евангелиях критикуют не его пищу, а тех, с кем он разделял трапезу. В обществе, где важной составляющей благочестивой жизни для целого ряда религиозных групп (ессеи, кумранский «яхад», хаверим) были совместные трапезы с собратьями-единомышленниками, поведение Иисуса, бравшего (по мнению многих, намеренно) в сотрапезники проституток, мытарей и других грешников, было из ряда вон выходящим [38].
Что же в личности Иисуса привлекало последователей? Толпы слушателей можно объяснить принародными чудесами и изгнанием бесов, но толпу можно было разогнать силой (и ее разгоняли). А воодушевление и преданность ближайших последователей Иисуса были следствием его харизмы и эсхатологических проповедей о грядущем царстве Божием, воздействие которых усиливалось символическими акциями вроде изгнания торговцев из Храма:
Иисус, войдя в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул; и не позволял, чтобы кто пронес через храм какую-либо вещь. И учил их, говоря: не написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов? а вы сделали его вертепом разбойников.
Подобный незначительный эксцесс во внешнем дворе Храма вряд ли нарушил размеренную работу огромного учреждения, но символизм действий Иисуса оставил в душах его поклонников неизгладимый след. Многие из них не забыли об этом и спустя десятки лет после его смерти, когда сбылось произнесенное им пророчество о том, что великое здание, возведенное Иродом, будет, подобно предшествующему, в свой черед уничтожено:
И когда выходил Он из храма, говорит Ему один из учеников Его: Учитель! посмотри, какие камни и какие здания! Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне. И когда Он сидел на горе Елеонской против храма, спрашивали Его наедине Петр, и Иаков, и Иоанн, и Андрей: скажи нам, когда это будет, и какой признак, когда все сие должно совершиться? [39]
Пророческий призыв к раскаянию и истовому соблюдению духа Писания (как в Нагорной проповеди с ее формульной структурой: «Вы слышали, что сказано древним… А Я говорю вам…»), а также эсхатологические чаяния, вероятно, в достаточной мере объясняют прижизненную влиятельность Иисуса в еврейской среде. Споры между Иисусом и «книжниками и фарисеями» о деталях соблюдения Торы и по стилю, и по содержанию аналогичны спорам фарисеев и саддукеев, а также дискуссиям, зафиксированным в кумранских текстах. Позиция, приписываемая Иисусу, варьируется от снисходительной до сверхстрогой — таково его мнение, что Моисей дозволил развод только «по жестокосердию [людскому]»: «В начале же создания, Бог „мужчину и женщину сотворил их“. „Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью“; так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» [40].
Ничто в этих спорах не указывает на фундаментальные разногласия Иисуса и его современников-евреев в вопросах веры — во всяком случае, такие, что могли бы навлечь на Иисуса обвинение в богохульстве. Согласно первым трем Евангелиям (от Матфея, Марка и Луки), не книжники и фарисеи, а первосвященник Каиафа и его советники передали Иисуса римским властям для наказания. По Марку, обвинение в богохульстве появилось в процессе позже:
Первосвященники же и весь синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны. И некоторые, встав, лжесвидетельствовали против Него и говорили: мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный. Но и такое свидетельство их не было достаточно. Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Но Он молчал и не отвечал ничего. Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти.
Достоверен ли этот рассказ в подробностях или нет, но казнь Иисуса по приказу Пилата была, без сомнения, обусловлена политическими причинами, ведь табличка с описанием его преступления на кресте гласила: «Царь Иудейский». Вероятно, и Каиафу заботила прежде всего политическая сторона дела. Вне зависимости от содержания проповедей Иисуса властям Иудеи казалось попросту опасным, что в Иерусалиме накануне одного из больших паломнических празднеств может собраться толпа, обуянная эсхатологическим пылом [41].
Действительно ли Иисус объявил себя Мессией, как сообщает Марк, мы не знаем, но в посланиях Павла он уже часто именуется Христом, что ясно говорит о том, что последователи Иисуса после его смерти стали считать его Мессией. При этом точный смысл этого именования определить не так просто, поскольку, как мы еще увидим (в главе 8), в этот период в еврейской среде ходили самые различные идеи о происхождении грядущего Мессии и его задачах. В посланиях же Павла, называвшего себя «волею Божиею призванный Апостол Иисуса Христа», особые коннотации у слова «Христос» отсутствуют.
