Среди других раввинистических компиляций этого периода — Иерусалимский Талмуд (составленный, по всей вероятности, в IV веке; по содержанию и структуре он аналогичен Вавилонскому Талмуду, но не столь отточен литературно и диалектический процесс в нем менее разработан). Отвлеченные комментарии на библейские тексты (мидраши), составленные в Палестине IV–VI веков, вероятно, предназначались для проповедей в синагогах. Раввины сохранили также некоторое количество мистических текстов. Литература ѓейхалот («чертогов») содержит истории о вознесении мистиков сквозь семь небес и небесные чертоги к престолу Всевышнего. «Алфавит рабби Акивы» — мидраш, созданный в VII–IX веках, — содержит рассуждения мистического и эсхатологического толка, основанные на буквах еврейского алфавита. В различных вариантах трактата «Шиур кома» («Размер тела»), написанного, вероятно, в тот же период, что и «Алфавит рабби Акивы», делается попытка дать представление о величии Бога путем гиперболического описания невероятных размеров Его тела: «Подошвы ног Его заполняют весь мир, как сказано [в Писании]: „Так говорит Господь… земля — подножие ног Моих“, а высота их 3 мириады по 1000 парасангов
[87]» [2].
Из трудов, созданных в последние века 1-го тысячелетия, сохранились также сборники респонсов
[88] глав вавилонских школ, а также гомилетический
[89] сборник вопросов и ответов, автором которого считается рав Аха из Шабхи, живший в VIII веке. Ѓалахот гдолот («Великие ѓалахот») — компиляция респонсов по законодательным вопросам, принадлежащих широкому кругу раввинов, живших с середины VI века и до IX века, когда трудился компилятор. Составленный в этот же период молитвенник Амрама бар Шешны содержит как богослужебные тексты, так и ѓалахические (то есть законодательные) указания. Среди произведений Шриры Гаона, жившего веком позже, примечательно послание, отправленное в 986 или 987 году евреям Кайруана, где Шрира объясняет, каким образом зародились многочисленные тексты раввинистической эпохи, авторитету которых доверяли его современники во всем еврейском мире [3].
К моменту написания послания Шриры Гаона евреям Кайруана все упоминаемые им труды были уже записаны, однако в III веке н. э. раввины недвусмысленно называли свое учение Устной Торой, в противовес Письменной Торе — Священному Писанию. Эта могучая традиция устной передачи учения в раввинской среде столетиями препятствовала кодификации текстов. В связи с этим почти всеми нашими знаниями об этих трудах мы обязаны рукописям, переписанным в Европе после 1000 года. Самые ранние полные списки Вавилонского Талмуда датируются XII веком, Иерусалимского Талмуда — XIII веком. Однако отдельные фрагменты сохранились и от более раннего времени (среди них раздел мидраша «Сифрей Дварим», посвященный границам Земли Израиля и запечатленный в мозаике на полу синагоги VI века в Рехове неподалеку от Бейт-Шеана, а также многочисленные фрагменты обоих Талмудов из каирской генизы, в том числе относящиеся к VIII веку); это говорит о том, что по крайней мере отдельные части Талмудов были записаны уже тогда. Но это не снимает вопроса о том, не подвергались ли сохранившиеся полные рукописи правке в Средневековье: ведь они переписывались как религиозные тексты, обладавшие актуальной значимостью для процветавшей в этот период раввинистической культуры. Так, некоторые тексты, якобы сообщающие о мистических опытах раввинов периода танаев (до 200 года н. э.), возможно, являются апокрифическими и представляют собой лишь свидетельство развитого мистического воображения у евреев средневековой Германии, переписывавших эти тексты.
Ко временам Шриры Гаона площадкой для дискуссий между раввинами были официальные учебные заведения, действующие как часть сформировавшейся общественной структуры, основанной на иерархии знаний и авторитета. Ученые споры пользовались всеобщим одобрением и вызывали восхищение даже у тех евреев, которые не могли посещать ешиву постоянно и были вынуждены учиться по большей части самостоятельно. Хронист X века Натан Вавилонский описывал особые «сессии» совместного обучения, организовывавшиеся время от времени для таких «заочников» (подобные «сессии» назывались, неизвестно почему, кала — «невеста»):
В месяце, когда происходит кала (летом это элул, а зимой адар), прибывают ученики отовсюду. А пять месяцев [с момента окончания предыдущей калы] каждый ученик прилежно изучает дома трактат, заданный им руководителем академии при отъезде. В адаре он говорит: «В месяце элуле будем изучать такой-то и такой-то трактат». Так же и в элуле он говорит: «В месяце адаре будем изучать такой-то и такой-то трактат». И в адаре и элуле все они прибывают и садятся перед руководителями ешив, а руководитель академии наблюдает за их занятиями и испытывает их. А вот в каком порядке они садятся…
Ко временам Натана руководители ешив в вавилонских городах Суре и Пумбедите давно уже были высшими авторитетами для евреев всего раввинистического мира. Не позднее чем с VII века их официально именовали гаонами (ивр. «величие»; в современном иврите слово «гаон» означает «гений»). Ко времени своего назначения гаоны нередко были уже в весьма пожилом возрасте: кандидат на этот высокий пост должен был обладать незаурядным знанием Талмуда, и большинство занимало ее только после длившегося почти всю жизнь «карьерного роста» в ешивах. Гаоны обладали не только религиозным авторитетом у раввинистических евреев всего мира, но и огромной светской властью над евреями Вавилонии. Для тех, кто, как Шрира, верил в свою принадлежность к непрерывной многовековой традиции, было весьма заманчиво воображать, что в конце I века религиозные школы не так уж отличались от великих академий конца 1-го тысячелетия. Но на деле за 900 лет многое изменилось [4].
Сам Шрира осознавал, что унаследованная им традиция — продукт многовековой эволюции, но лишь в одном смысле: он и его современники принимали как аксиому, что чем раньше жили раввины, тем они авторитетнее. Так, учителя периода танаев, составившие Мишну, имели более высокий статус, чем амораи, чьи дискуссии с начала III века по VI век составляют основную часть учения, зафиксированного в обоих Талмудах. Что же касается савораев («толкователей»), которым, как считалось (во всяком случае, в VIII веке), принадлежит окончательная редакция текста Талмуда, их авторитет при Шрире был настолько низок, что большинство их поучений дошло до нас без имени автора. Для современных ученых образы савораев остаются смутными, хотя не вызывает сомнений, что дискуссии раввинов прежних поколений, записанные в Вавилонском Талмуде, подвергались редактированию достаточно авторитетным лицом или лицами, — не в последнюю очередь потому, что многие дискуссии завершает анонимная декларация (стам), в которой либо поднятая в споре проблема так или иначе разрешается, либо, и нередко, говорится: «Тейку» («пусть стои́т»), — это означает, что вопрос оставлен открытым. В свете огромного авторитета, какой приобрел Вавилонский Талмуд в раввинистическом иудаизме, странно, что авторство этих деклараций в самом тексте Талмуда не указано и было, по-видимому, уже неизвестно последующим поколениям раввинов [5].
