Немного успокоившись, пошла спать, предварительно спрятав свою драгоценность в дедов тайник. Кажется, не скоро его оттуда достану.
Но ситуация особо не изменилась, так, как и в постели образ этого сиятельного гада не давал мне спать — тело ныло и просило ласк, зажженный им огонь разливался по венам. Меня бросало то в жар, то в холод. Измучившись вконец, приняла холодную ванну. Немного полегчало, но уснула всё равно лишь под утро, забывшись тревожным сном.
Проснулась, когда солнце стояло уже высоко. Моей малышки не было в кроватке, значит Кет о ней позаботилась. Нерадивая из меня получается мама. Гонимая угрызениями совести, быстро позавтракала и нашла своих девчонок в саду. Этот день решила посвятить полностью доченьке. Но, даже гуляя с Соули, мыслями всё время возвращалась к герцогу.
Меня тянуло невообразимой силой к нему. «Может переодеться мальчишкой и сходить на разведку?» Эта мысль просто проела дыру в моем сознании. Отгоняла её что есть мочи доводами рассудка: «Нельзя мне сейчас нигде бродить! Стоит выждать несколько дней! Я ведь не хочу за решётку?» И только воспоминание о темнице возвращало в реальность.
Кет, видя мою рассеянность, не мучила расспросами, терпеливо помогая возиться с малышкой.
Но следующей ночью снова не могла уснуть, уже начиная основательно злиться на его сиятельство. «Я тут маюсь, а он спит там себе преспокойно!» Однако в душе теплилась робкая надежда, что он так же по мне скучает
Перестав, наконец, пытаться заснуть, поднялась к себе в лабораторию. Зажгла свечи. Может хоть работа немного отвлечёт меня. Но в эту ночь не суждено было и поработать.
Через несколько минут как я приступила к варению зелья, в открытое окошко влетел камешек и прокатился по полу, слегка испугав меня. Выглянула и в свете луны ясно разглядела знакомую фигуру в кепке набекрень.
«Шкет? Откуда он здесь?»
То, что он явился прямо ко мне домой, говорило о том, что случилось что-то действительно страшное. Быстро свернув работу, поспешила к нему. Пока спускалась, чего только не надумала себе. «Вдруг с герцогом что-то случилось? Может его опять ранили, и он лежит, истекая кровью. Или наоборот, это он вычислил Шкета и теперь мальчишке придётся скрываться. А может он вышел на моего маленького шпиона, взял его команду в заложники и требует теперь меня?» Чего только в голову не лезло.
Внутри всё тревожно сжалось от дурного предчувствия. Но действительность оказалась совсем не похожей на мои предположения.
Таким Шкета я еще не видела. Пока он пытался отдышаться, быстро оценив ситуацию, потащила его в сад, в беседку, подальше от посторонних глаз. Хоть и ночь, но лучше быть осторожными.
— Мари, её схватили! — выдал он, лишь обретя способность говорить.
— Спокойно! — взяла его за руки и продолжила проникновенным тоном, внимательно глядя в глаза: — А теперь по порядку рассказывай, что случилось.
Он кивнул, собрался и, стараясь сдерживать волнение, заговорил:
— Эли, Элеонора — это дочь пекаря. Ей всего пятнадцать лет…
Парнишка запнулся, а я вспомнила, это та девчушка, которой Шкет не раз помогал относить домой корзину с едой.
— Её отец задолжал местному банкиру огромную сумму денег и тот в уплату забрал Эли.
— Подожди, — остановила его, а внутри уже появилась страшная догадка, но я все же уточнила: — За долги отца у него забрали дочь?
Он молча кивнул.
— Зачем забрали? — задала следующий вопрос, хотя уже знала ответ.
— Этот мерзкий… — начал Шкет с такой яростью, что мне пришлось его остановить.
— Спокойно!
Мальчишка вновь тяжело вздохнул и уже спокойнее продолжил:
— Он забирает девушек и после продаёт их в рабство.
— Что? — в голове моей такое не укладывалось. — Какое рабство?
— Он продаёт их разным лордам… — добавил сорванец, и по его печальным глазам поняла, что это за рабство.
— Погоди. Разве такое возможно? — всё ещё не могла поверить.
— Мари, ты живёшь в мире грёз, а в реальности и не такое возможно, — ответил он, совсем понурив голову.
Какое-то время мы сидели молча, я пыталась осмыслить услышанное, а Шкет просто смотрел в пол. Не представляю, какие мысли роились тогда в его голове, но чувствовала, если я ему не помогу, могу потерять мальчишку навсегда. Он ведь отчаянный, может рвануть спасать свою принцессу самостоятельно и пропасть сам.
— Янг, — решила действовать. — Ты сказал, что он забирает девушек за долги. И они все не из аристократических родов.
— Да, это обычно дочери лавочников, торговцев и иной подобной братии. Главное, чтобы девочки были хоть чуточку интересны внешне.
В эту минуту мне стало страшно. Мой мальчик знает о тёмной стороне жизни побольше моего. Но я совсем и не хочу знать эту сторону. Однако и оставить всё, как есть, нельзя.
— А, что же Тайная канцелярия? — задала вопрос, но уже подспудно знала ответ.
— Герцог? — уточнил-таки Шкет. — Ему нет никакого дела. Кому нужна беднота? Вот, если бы это касалось дочери какого-нибудь графа или, по крайней мере, барона…
Он многозначительно замолчал.
— Как ты сказал? — тут же подскочила я, осенённая идеей. — Барона!
— Что? — мальчишка тоже вскочил, не понимая пока моего энтузиазма.
— А, что, если твоя Эли окажется внучкой барона или графа? Нет, графа — это слишком рискованно, их не так уж много, — продолжала вслух рассуждать. — А вот барона — в самый раз.
— Как это? — переспросил Шкет, а в его глазах зажегся лучик надежды.
— В последнюю страшную войну его величество раздавал баронские титулы направо и налево практически всем своим воинам. И возможно такое, что дед твоей принцессы был в их числе.
— Да! — протянул беспризорник в восторге от идеи. — Тогда, банкир будет вынужден её отпустить, чтобы не иметь серьёзных проблем!
Наконец он улыбнулся, и у меня словно гора спала с плеч.
Глава 18
— Бумагу я организую — теперь я вещала с большим запалом. — Тебе лишь останется отнести её пекарю…
Но он меня перебил:
— Нельзя пекарю. Если он решит, что является бароном…
Шкет недоговорил, но я и так поняла: если пекарь решит, что он барон, не видать Янгу своей принцессы.
— Ладно, — нашлась тут же, — я сама отнесу банкиру бумагу и заберу оттуда Эли. Прикинусь, какой-нибудь дальней кузиной по дедовой линии.
— А если он откажется отпускать? — осторожно спросил мальчишка, заглядывая в мои глаза.
— Тогда я просто оплачу долг, и он вынужден будет отпустить, — выдала последний аргумент, а потом как можно непринужденней уточнила: — Кстати, сколько он задолжал?
