Саю показалось, что тугой узел у него внутри начал потихоньку рассасываться, – Да, сэр…
– Делла сказала тебе, что ты можешь оставаться у нас сколько захочешь?
Взгляд Сая стал испуганным.
– Я не буду вам в тягость, мистер Такер! Я не буду много есть, обещаю, а работать я могу гораздо больше…
– Придержи язык, тут нужно все хорошенько обдумать. – Такер потер лоб. – Наверное, ферму унаследует Вернон и сможет позаботиться о твоей матери. А Русанна уже почти взрослая.
– Она копит деньги, чтобы уехать… – начал Сай и осекся. – Только это секрет.
– Не беспокойся, я ничего так не люблю, как хранить дамские тайны. Ну, а что касается тебя, то, думаю, ты мог бы продолжать работать. Часть жалованья мы будем посылать твоей маме, а я могу обеспечить тебе жилье и содержание. Конечно, когда опять начнется учеба, все изменится… Но мы что-нибудь придумаем.
В горле у Сая набух комок.
– Вы хотите сказать, что я могу переехать в «Сладкие Воды»? Насовсем?!
– Ну, если ты не хочешь еще куда-нибудь переселиться. Я думаю, твоя мама согласится, чтобы я стал... чем-то вроде официального опекуна. Конечно, если ты сам против этого не возражаешь.
Сай только таращил на Такера глаза: он и надеяться не смел на что-либо подобное.
– Я буду делать все, что скажете! У вас не будет из-за меня никаких неприятностей…
– Ладно, мы это все обмозгуем. Ну, а теперь я должен сообщить тебе свои условия – чтобы ты знал, с чем связываешься, – заявил Такер, решив дать Саю возможность успокоиться. – Первое и главное правило – ни капли спиртного до совершеннолетия.
– Да, сэр.
– И никаких разгульных вечеринок без моего присутствия! Сай хмыкнул и смутился.
– Нет, сэр.
– Еще одно важное условие – не флиртовать с моими женщинами.
Сай снова покраснел:
– Нет, сэр.
– Ну, а я не буду флиртовать с твоими подружками. – Он подмигнул Саю и ухмыльнулся. – Ты уже завел себе девочку, а, Сай?
– Нет, сэр… Я просто иногда смотрю на них – и все.
– Ну, у тебя еще будет достаточно времени, чтобы не только смотреть. А ты смотришь на какую-нибудь девочку в особенности?
Сай облизнул пересохшие губы. Такеру он соврать ну никак не мог. Не из страха, конечно, как это было с отцом. Такеру он не мог солгать из любви к нему.
– Я... э... ну... я часто гляжу на Лиэнн Хардести. Она стала совсем не такой, как раньше. У нее грудь выросла за этот год…
Такер едва не подавился паштетом и осторожно опробовал зыбкую почву:
– Ты только смотришь на нее?
– Ну… – Сай опустил голову, щеки его пылали. – Однажды мы стояли в очереди за ленчем. Ее кто-то толкнул, и она прямо грудью уткнулась мне в спину. А груди такие мягкие… И она на минуту обняла меня за пояс – просто чтобы равновесие не потерять. И я… – Он с трудом сглотнул слюну. – Я ничего не мог с собой поделать, мистер Такер! Не мог остановить это, и точка.
– Чего не мог остановить?
– Ну, вы, наверное, знаете, как это случается… Орудие Сатаны восстает.
– Орудие Сатаны?!
Такеру ужасно захотелось расхохотаться, и он бы, конечно, так и поступил, если бы у Сая не было такого виноватого вида.
«Остин Хэттингер и эту проблему не обошел вниманием», – подумал Такер и сделал глубокий вдох.
– Никогда еще не слышал такого названия, – сказал он задумчиво и долго поглаживал подбородок, чтобы скрыть улыбку. – Но сдается мне, что если господь вложил это орудие нам между ног, то оно все же имеет больше отношения к нему, чем к сатане.
– Но от дурных мыслей и плохих женщин оно твердеет!
– И слава богу. – Такер глотнул еще лимонада, пожалев, что это не виски. – Послушай, сынок. Нет в мире мужчины, который не чувствовал бы то же самое, что ты, – и порой в самые неподходящие моменты. Это совершенно естественно.
Он быстро прошептал про себя молитву и спросил:
– Ну, ты ведь знаешь, как зачинаются дети, правда?
– Ага. – Уж это-то Сай знал: Джим ему рассказал все, что слышал от отца. – У женщины внутри помещается яйцо, а у мужчины сперма. Но лучше делать детей, когда есть любовь и все такое…
– Точно. – Такер почувствовал большое облегчение. – И лучше подождать их делать, пока не будешь уверен, что сможешь нести ответственность за новую жизнь.
Такер был очень доволен собой: как чудесно он все растолковал Саю.
Комната Бернса в Инносенсе была маленькая, убранство – самое спартанское, однако он был доволен, что Нэнси Куне содержала ее в безукоризненной чистоте. В комнате стояли двуспальная кровать, комод и платяной шкаф. Потребовалось три дня, чтобы убедить Нэнси подыскать ему еще письменный стол и крепкий стул. Поскольку ему удалось получить одну из двух комнат, смежных с ванной, Бернс решил, что у него есть все необходимое для пребывания в Инносенсе. Он никаких излишеств и не ожидал.
В данный момент он был на скрипучей железной кровати не один: рядом с ним лежала Джози Лонгстрит, а Бернс еще дрожал от их второго бурного соития. Ни за что на свете он бы не мог объяснить, как они перешли от распития лимонада в закусочной к объятиям на старом матраце. Но он не имел ничего против этого.
Такого неистового, дикого секса он не знал с… Да нет, такого секса он не знал никогда. Женщины, с которыми он обычно встречался, были довольно сдержанны – и в постели, и вне ее. А сегодня, через пять секунд после того, как Джози влетела по черной лестнице в его комнату, она уже сорвала с него одежду.
– Миленький, – сказала она Бернсу, – ты совсем измочалил меня. Впрочем, я всегда подозревала, что под твоими строгими костюмами скрывается настоящий тигр.
– Ты была потрясающа, – ответил Бернс. Он знал, что женщины в такие моменты любят получать комплименты, но всякий раз с трудом находил слова. – Просто невероятно.
– А я сразу положила на тебя глаз, федеральный агент! В человеке с повязкой на рукаве всегда есть что-то возбуждающее. – Джози подумала о Берке и нахмурилась. – Так ты считаешь, что я сексуальна?
– Я думаю, что ты самая сексуальная женщина на свете! Джози улыбнулась и наградила его поцелуем, который был больше похож на укус.
– И самая хорошенькая, да?
– Хорошенькая – это слабо сказано, – вполне искренне ответил Бернс. – Ты великолепна, как дикая степная цыганка. Глаза Джози заблестели от удовольствия.
– Ты так говоришь просто потому, что я сейчас голая, а твой инструмент на взводе.
В обычных обстоятельствах его утонченное чувство приличия было бы оскорблено. Но в данный момент это прозвучало всего лишь как констатация факта.
– Нет, я сказал тебе об этом потому, что это правда. Ты ослепительна, Джози.
