Мейсон кивнул.
– Ну? – подбодрила Делла Стрит.
– Согласен, однако у меня все равно есть чувство, что они
подготовили какую-то ловушку. Трудно представить, чтобы они не пытались
выяснить по заводскому номеру, кому принадлежит этот револьвер. А если… если
они в состоянии доказать, что он находился у меня… Что тогда?
– Вы в капкане, – ответила Делла Стрит.
– Именно это я и думаю, – кивнул адвокат.
– А может, в таком случае лучше изобразить в суде
справедливое негодование, заявить, что кто-то соответствующим образом обработал
доказательства, подменил пули, убийство нельзя было совершить револьвером,
найденным у Элен Робб, потому что ты лично вручил ей этот револьвер после того,
как она уже поднималась на борт яхты?
– А мы-то откуда знаем, что после?
– Но она… Понятно.
– Другими словами, представим, что Элен исключительно хитра.
Она пришла к нам в контору и рассказала байку о том, как отправилась на яхту в
поисках Надин Эллис, не нашла ее, разругалась с Джорджем Анклитасом, покинула
«Большой амбар», обнаружила револьвер среди своих вещей и спросила у меня, что
с ним делать. Тогда Надин Эллис еще оставалась жива. Эта версия и вызвала у
меня симпатию. Потом Элен отправилась на яхту и убила Надин Эллис.
– Неужели она могла совершить подобное? – воскликнула Делла
Стрит. – А время у нее было? Вспомни, она ведь практически все время находилась
под наблюдением, потому что ты велел Полу Дрейку послать к ней охранников. Ты
считал, что ей угрожает опасность.
– Я сейчас стараюсь воспроизвести все в памяти, – сообщил
Мейсон. – Оставался какой-то промежуток времени между тем моментом, как она
вышла из нашего офиса, до того, как охранники заступили на работу. Она за это
время успела бы съездить на яхту и пристрелить Надин Эллис. Кто она – хитрая
маленькая стервочка, пытающаяся меня использовать, или жертва какого-то
дьявольского плана? А если кто-то ее подставляет, то как, черт побери, они все
это осуществили? Что известно Гамильтону Бергеру? Он протягивает мне веревку,
чтобы я сам себе накинул петлю? Каковы мои обязанности в сложившейся ситуации
ввиду того, что я должен представлять свою клиентку и не раскрывать
доказательства, противоречащие ее интересам?
– Список вопросов получается слишком длинным, – заметила
Делла Стрит.
– И очень многое зависит от того, удастся ли нам найти
правильные ответы.
– Итак, что нам теперь делать?
– Садимся в машину и отправляемся в любом направлении –
туда, где нас никто не узнает, не станет задавать вопросов, вручать повестки о
явке в суд или какие-нибудь другие документы до половины четвертого. Затем
возвращаемся во Дворец правосудия и, что бы там ни происходило, пытаемся
затянуть слушание, чтобы не принимать никаких решений, пока заседание не
закроется. Тогда у нас останется время до утра, чтобы разработать план
действий.
Делла Стрит кивнула и отодвинула стул.
– А если, – добавил Мейсон, – когда мы вернемся в зал суда в
половине четвертого, мы застанем там мистера Гамильтона Бергера, то мы точно
будем знать, что нам на самом деле подготовили капкан, а я в него попался.
Глава 12
Мейсон специально вошел в зал суда за несколько секунд до
половины четвертого, и ни минутой раньше.
Бейлиф, наблюдавший за стрелками часов и уже начавший
хмуриться, нажал на кнопку, давая сигнал судье Кейзеру, что все готово для
начала слушания.
Один из газетных репортеров подбежал к адвокату со словами:
– Мистер Мейсон! Мистер Мейсон!..
Бейлиф стукнул молоточком:
– Встать! Суд идет.
Мейсон проследовал мимо газетных репортеров и остановился
перед флагом Соединенных Штатов. Судья Кейзер занял свое место.
– Суд хотел бы разобраться с этим делом сегодня, если
подобное представляется возможным, – заявил судья Кейзер. – Мистер Редфилд находится
в зале и готов снова занять место дачи показаний?
– Да, ваша честь, – ответил Фразер, поглядывая в сторону
комнаты, где свидетели обычно ждут вызова в зал суда.
Дверь отворилась, и появился Александр Редфилд в
сопровождении окружного прокурора Гамильтона Бергера.
Мейсон отметил про себя важность присутствия в суде Бергера,
однако его лицо не изменило выражения.
Судья Кейзер страшно удивился.
– Вы лично решили принять участие в деле, господин окружной
прокурор? – спросил он.
– Да, ваша честь, – кивнул Гамильтон Бергер.
Судья уже собрался было что-то сказать, однако передумал и
повернулся к Редфилду.
– Мистер Редфилд, у вас была возможность исследовать вторую
пулю и сравнить ее с пулями, полученными в результате эксперимента при
выстрелах из револьвера, приобщенного к делу в качестве вещественного
доказательства «В» со стороны обвинения. С вашей точки зрения, как эксперта,
выпущена ли вторая пуля из этого револьвера?
– Нет, – заявил Александр Редфилд.
Судья Кейзер не смог сдержать возгласа удивления.
– Что?! – закричал он.
Редфилд покачал головой.
– Пуля выпущена не из этого оружия. Из револьвера системы
«смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, но не из того, что приобщен к делу в
качестве доказательства «Б».
– Но та, которую вы исследовали с самого начала, выпущена из
этого револьвера?
– Совершенно верно. Пуля, приобщенная к делу в качестве
вещественного доказательства «В-один», выпущена не из этого револьвера, а
«В-два» – из него. Следует учитывать, что мы сами присвоили пулям номера один и
два, и эти номера использовались доктором Калвертом во время дачи показаний.
Однако номера один и два не означают, что пули обязательно попали в тело в
такой последовательности. К сожалению, пуля, о которой доктор Калверт говорил
как о пуле номер один, приобщена к делу как доказательство «В-два», а пуля, о
которой он говорил как о пуле номер два, приобщена к делу как доказательство
«В-один». Чтобы избежать дальнейшей путаницы, я хотел бы ссылаться на них по тем
номерам, по которым они приобщены к делу в качестве доказательств.
Судья Кейзер провел рукой по голове, посмотрел на Бергера
сверху вниз, а потом перевел взгляд на Мейсона.
– Желает ли кто-то из представителей сторон выступить с
заявлением?
Мейсон покачал головой.
– У нас нет заявлений в настоящий момент, ваша честь, –
сказал Гамильтон Бергер.
– Минутку, – произнес судья Кейзер. – Давайте будем
практичными, господин окружной прокурор. К настоящему моменту доказательства
безошибочно показывают, что совершено преступление. Есть доказательства – или,
может, вернее сказать, были, – подтверждающие, что обвиняемая виновна в
совершении этого преступления. То, что на утреннем слушании мы называли орудием
убийства, найдено среди ее вещей. Однако теперь мы столкнулись с весьма
странными обстоятельствами. Из-за того, что тело обнаружили по прошествии
значительного промежутка времени после совершения убийства, труп начал
разлагаться. В связи с этим для патологоанатома представляется невозможным
определить, какая из пуль первой вошла в тело. И та и другая пули могли
послужить причиной смерти. Также патологоанатом не в состоянии зафиксировать
интервал между вхождением в тело первой и второй пули. Адвокат намекал на то,
что он намерен строить свою защиту на предположении, что одна из пуль попала в
тело значительно позднее, чем другая, так что смерть могла наступить перед тем,
как в теле оказалась вторая пуля.
