– И вы ударили ее?
– Ладно, я ударил ее! – заорал Джордж Анклитас.
– Спасибо, – спокойно сказал Мейсон. – Насколько мне
известно, вы ударили ее в глаз, не так ли?
– Я не знаю куда. Врезал ей один раз.
– Вы видели у нее синяк под глазом?
– Видел.
– И вам предъявлен иск на сумму семь с половиной тысяч
долларов за нанесение физического и морального ущерба в связи с этим нападением
на обвиняемую?
– Я возражаю, ваша честь, – встал со своего места Гамильтон
Бергер. – Перекрестный допрос ведется не должным образом. Это несущественно,
недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.
Явно заинтересовавшийся судья Кейзер склонился вперед, чтобы
повнимательнее рассмотреть Джорджа Анклитаса.
– Возражение отклоняется, – решил он. – Это показывает
пристрастность свидетеля.
– Отвечайте на вопрос, – приказал Мейсон.
– Да, мне предъявлен иск. Иск может предъявить любой
адвокат. Но она еще ничего не получила и не получит.
– И вы намерены сделать все возможное, чтобы она ничего не
получила?
– Вы абсолютно правы. Вы подготовили этот иск с единственной
целью, мистер Мейсон: вы надеялись, что я пойду на компромисс. У меня для вас
новость: вы не получите ни цента.
– И поэтому я вам не нравлюсь? – уточнил Мейсон.
– Раз уж вы задали этот вопрос, а я нахожусь под присягой, я
заявляю вам, что терпеть вас не могу. Я вас ненавижу до мозга костей.
– Вы только раз взглянули на револьвер и дали показания, что
это именно тот револьвер, который вы подарили Хелману Эллису, – продолжил
Мейсон.
– Все правильно.
– Вы не смотрели на номер оружия?
– Мне это не требуется. Я знаю этот револьвер.
– Что вы о нем знаете?
– Мой партнер купил четыре револьвера, – объяснил Джордж
Анклитас. – Все сразу. В магазине «Охота и рыболовство» в Ровене. Он принес их
в наш ночной клуб и передал мне.
– Вы знаете их номера?
– Зачем мне их номера? – высокомерно спросил Анклитас. – Еще
не хватало, чтобы я держал в голове их номера.
– Все револьверы одинаковые?
– Да. Мы сделали специальный заказ.
– А ваш партнер отправился в магазин и забрал их?
– Я сделал заказ, потом мне позвонил владелец магазина и
сообщил, что револьверы присланы. Я послал за ними Хитреца Маркуса.
– Все четыре револьвера выглядят одинаково?
– Да.
– Тогда как вы можете утверждать, что это тот револьвер,
который вы передали Хелману Эллису? Каким образом вы отличаете его от трех
остальных, не взглянув на номер?
– Потому что я знаю этот револьвер.
– Что вы о нем знаете? Какие у него отличительные черты? Что
именно отличает его от других револьверов? – настаивал Мейсон.
– Например, у этого револьвера у дула имеется небольшая
царапина.
– Что-то еще?
– Не думаю.
– Где находятся еще три револьвера?
– У меня.
– Где у вас?
– Естественно, там, где я работаю. Я не ношу их с собой –
один в кармане брюк, другой – в кармане пиджака, – саркастически заметил
Анклитас.
– Как я вижу, приближается время окончания слушаний дел в
суде, – заметил Мейсон, обращаясь к судье Кейзеру. – Я хотел бы попросить этого
свидетеля вернуться для дачи показаний завтра утром и принести с собой те
револьверы.
Разгневанный Гамильтон Бергер вскочил на ноги.
– Перри Мейсон опять начинает выкидывать свои штучки, ваша
честь. Установленным фактом является то, что, как только обвиняемого
представляет мистер Мейсон, адвокат начинает неизвестно откуда доставать все
новые и новые револьверы. Они оказываются замешанными в деле, он играет ими,
словно фокусник, и путает всех и вся. Те три револьвера Джорджа Анклитаса имеют
не больше отношения к делу, чем револьверы, выставленные на продажу в магазине
«Охота и рыболовство» в Ровене.
– Я склонен согласиться с господином окружным прокурором, –
объявил судья Кейзер. – Я не понимаю, какое отношение они имеют к слушанию
дела.
– Свидетель идентифицировал револьвер, переданный им Хелману
Эллису, заявив, что у того револьвера имеется царапина дула, – объяснил Мейсон.
– Других отличительных черт у него нет.
– При сложившихся обстоятельствах этого достаточно, –
возразил Гамильтон Бергер.
Мейсон взял револьвер и сразу же сунул его в руки окружного
прокурора.
– Если вы так считаете, то, пожалуйста, покажите суду, где
здесь царапина у дула, – обратился адвокат к Гамильтону Бергеру.
– Сами показывайте! – заорал окружной прокурор. – Я не
позволю вам отдавать мне приказы!
– Тогда, возможно, нам следует попросить об этом свидетеля,
– решил Мейсон. – Я предложил вам сделать это только потому, что вы абсолютно
уверены, что одной этой метки хватит для идентификации. Сейчас я передам
револьвер мистеру Анклитасу и попрошу его указать на царапину. – Мейсон
повернулся к свидетелю. – Мистер Анклитас, пожалуйста, покиньте свидетельскую
ложу, подойдите сюда и покажите суду и окружному прокурору, где находится
царапина, о которой вы говорили, – попросил адвокат.
– Достаточно, если он покажет метку суду, – заявил Гамильтон
Бергер. – Окружному прокурору не надо ничего показывать. Окружной прокурор и
так знает, что это за револьвер. Однако окружной прокурор хотел бы обратить
внимание высокого суда на то, что следует проявлять максимум осторожности и не
упускать из виду эти револьверы, чтобы бирки, указывающие, какие это
вещественные доказательства, не поменяли местами. В настоящий момент в дело
вовлечены два револьвера, и если предоставить адвокату защиты малейшую
возможность…
– Замолчите, – холодным тоном перебил судья Кейзер. – У вас
нет повода для подобных заявлений, мистер Бергер. Свидетель, пройдите вперед и
покажите суду ту царапину, о которой вы говорили.
Анклитас покинул свидетельскую ложу и направился к судье.
– У дула есть место, где поцарапан металл, – начал он. – У нас
возник спор, достаточно ли крепка пилка для ногтей, чтобы порезать металл, и я
провел пилкой по стволу. Я…
Джордж Анклитас внезапно замолчал, еще раз посмотрел на
револьвер, перевернул его, поднес поближе к свету и заявил:
