Я замахнулся ногой для нового удара, когда по ту сторону послышались звуки сдвигаемого засова. Дверь распахнулась. За ней стоял тот самый козловатый тип. И молчал.
– Мне бы… в уборную, – я свел ноги, изображая, что всё, сил терпеть уже нет.
Колумбиец молчал.
– Он же не понимает по-английски, – объяснил мне Эндрю.
Кто у нас Капитан Очевидность? Эндрю Додсон у нас Капитан Очевидность. Понятно, что не понимает. Но я же тупой гринго.
– У-бор-на-я, – повторил я медленно. – Ту-а-лет. Бэ́но, – наконец я сказал знакомое колумбийцу слово.
Гостеприимный хозяин ткнул пальцем внутрь. Дескать, тут вам и стол, и дом, и уборная. Похоже, действительно, строение не для дорогих гостей.
– Мне… – я скосплеил стеснительность Додсона, – мне… кага́90. Там… – я показал себе за спину, в хижину, – девушка. Чи́ка. Пор фаво́р.
«Пожалуйста».
Не знаю, что на козловатого подействовало в большей степени: мои познания в испанском или нежелание вычищать за нами авгиевы конюшни. Но он отошел, пропуская меня наружу. Старательно запер дверь и по доброй традиции ткнул стволом, куда идти. Я пошел. Вид хибар с задней стороны слабо отличался от вида спереди. Только за жилищем предводителя, в котором потерялся звездный футболист Тавиньо, виднелся побитый жизнью и жаркими стычками внедорожник с открытым верхом. Охраны рядом не было. Мой сопровождающий немного прошел в лес и остановился, свесив руки на автомат. Я-то уже назад собрался. Я увидел достаточно.
А он-то нет.
Мы оба отправились в это опасное путешествие, чтобы посмотреть. Я – возможности для побега. Он – как там всё устроено у тупых гринго. Имеются ли тестикулы, или это сугубо колумбийское изобретение, и они встречаются только у настоящих колумбийских парней. Штангенциркулем замерить остальное. Конечно, он не знает такого слова. Но как его использовать, нашел бы. Не факт, что по назначению.
И тут я в полной мере осознал, почему бежать нам нужно как можно быстрее. Потому что сложно даже предположить, через что придется пройти Келли в аналогичной ситуации.
Я быстро справился со своими делами в усеченной версии и направился в дом. Буквально минут через пять там появился Ферран. Он был сытый и довольный.
– Дело дрянь, – заявил он. – Нужно бежать.
_____________________________
88 - Очередная английская сказка, аналог русской народной «Волк и семеро козлят». Называется «Волк и три котенка». Мама Кошка уходит по делам и велит своим котятам не пускать злого Волка в дом. В итоге волк, испачкав лапы мукой и наевшись сахару, чтобы голос был слаще, уговаривает котят, что он – мама, и его впускают в дом. Котята забираются в недоступные для волка места, и он, несолоно хлебавши, да и вообще, голодный и злой, уходит восвояси. В общем, котята – западного типа герои, – справляются с проблемой самостоятельно, без помощи мамы- козы. Поют обидные песенки и издеваются над пожилым хищником. Волк, кстати, тоже без помощи кузнеца обходится. Тоже западный тип. Одним словом, не сказка, а «Один дома – 0».
89 - Выражение «не давай папайю» действительно очень распространено в Колумбии. Решил прогуляться ночью по Боготе и тебя ограбили? А не давай папайю. Происхождение выражения неизвестно. Возможно, восходит к какому-то местному анекдоту или другому элементу фольклора. Мало ли в русском языке выражений, смысл которых иностранцам вне культурного кода не понять? Логически его объясняют тем, что папайя – совершенно незащищенный фрукт. Ни кожуры, ни косточки. Весь такой нежный, прямо бери и режь с размаху.
90 - Значение слова созвучно русскому.))
Глава 41. Брайан
Неожиданное решение. Для человека, расцелованного в попу местным крестным отцом. Впрочем, экстерьерное радушие у колумбийцев в крови. Они никогда не обидят словом. Им легче молча зарезать. Хамоватое поведение Отавиу в начале нашего путешествия по сельве было скорее исключением из правил. Да и грубил он в основном Эндрю. В Колумбии традиционно не любят штатовцев. Плюс стресс от крушения. А так-то он вел себя вполне дружелюбно. Что не помешало ему прижать девчонку при первой же возможности.
– Тебе-то зачем бежать? – разделила мои сомнения Келли.
Снаружи стремительно темнело, и два небольших оконца давали совсем мало света, потому выражение ее лица я скорее угадывал, чем видел.
– Ну, как?… – растерялся колумбиец. – Ну… Мы же вместе… Прошли…
– То есть, ты не хочешь бросить нас беде? – радостно констатировал Додсон, будто учитель, у которого двоечник в кои-то веки ответил на три. – А что они планируют с нами сделать? – поинтересовался наивный, но любопытный американец. С бедной фантазией.
– Эндрю, это же дикие люди, – сообщил Ферран таким тоном, будто не он два дня назад пытался изнасиловать Келли, а какой-то совершенно чужой «дикий человек». – У них баба раз в месяц бывает, когда они в деревню побу… отдохнуть91, – быстро поправился он, – выезжают. Им любая свежая задница покажется привлекательной, – закончил он в мою сторону.
Мне вот про «любую свежую задницу» не понравилось. Совсем. Про мою альма-матер разное говорят. Недаром Келли по этому поводу проходилась. И всякое там бывало. И не только в Итоне, но и позже, в Школе экономики92. Но я не сторонник этих братских игр. Тем более подставляться упоротым колумбийцам, которые непонятно где побывали до меня… Нет, знаете, я категорически против.
– В общем, я им сказал, что ты ведьма, – обратился колумбиец к блондинке. – Что общаешься с духами. Сказали, что сегодня вас не тронут. Но ты же понимаешь… – он сделал паузу. – Чтобы поверили, что ты ведьма, нужно чудо.
«Нужно чудо». Как двусмысленно и точно.
– Я за побег, – кивнул я. – Есть варианты, как?
– Ну… Вас же еще не кормили? – уточнил Отавиу. – Я сказал, чтобы вам еды принесли. А потом подумаем. Я уверен, что что-нибудь придумаю.
Я очередной раз выдохнул. Я-то уже испугался, не подменили ли нам колумбийца. Нет. Всё в порядке. Нормальный колумбиец. Они все обещают золотое Эльдорадо. А то и два. А на деле от них кружки чая не дождешься93. Он мог и о том, что покормить просил, соврать. И о том, что про Келли рассказывал. Хотя «бруху» я своими ушами слышал.
Но тут засов на двери заскрипел. Внутрь вошел козловатый с фонариком и напарником. Они принесли небольшую кастрюльку маисовой каши и простые тарелки. Та, что лежала сверху, была с надбитым краем. При виде каши рот наполнился слюной. Отсутствие обеда и вообще нормального съестного сказывалось на работе мозга. Козловатый гаденько мне улыбнулся гнилозубым ртом, а потом повернулся к Келли.
– Дисфратэ́н су алмуеро́з, – произнес он с преувеличенным радушием.
«Приятной трапезы».
– Я разложу! – подорвался Эндрю.
